Неля Гульчук - Терновый венец Екатерины Медичи
Книги, древние рукописи, фамильные ценности заполняли кабинет королевы. Среди книг на видном месте стояли сочинение Грингара «Правонарушения в человеческом обществе», григорианский календарь, «Генеалогия графов Бульонских» и книга Сивиллы об искусстве гадания. Рядом с ними помещались географические карты Европы, Азии, Африки, Нового Света и отдельно Англии, Испании, Нидерландов, немецких земель и карты ветров.
В покоях королевы все побуждало к тщательному рассмотрению и изучению, а личную библиотеку, собранную в ее кабинете, был способен оценить только просвещенный ум.
С наступлением мира королева-мать возродила традицию пышных празднеств, родившуюся во Франции при Франциске I, вспомнила слова веселого короля, что, «для того чтобы жить в согласии с французами и чтобы они любили своего короля, нужно их развлекать». Маскарады, музыкальные и поэтические вечера, танцы и карнавалы вновь вызывали восторг у придворных дам и кавалеров. Дети королевы, принцы и принцессы, великосветские красавицы и сеньоры разыгрывали в большом зале Фонтенбло итальянские комедии, особенно любимые Екатериной. По ее почину был создан и первый балет, соединивший воедино танцы, музыку и пение. Темпераментной флорентийке импонировали шумные жизнерадостные зрелища. Громкий, заразительный смех королевы, ее умение искренне предаваться веселью и смеяться, по мнению церемонных французских придворных, выдавало в итальянке плебейку.
Мудрая королева ничего не делала случайно, каждый ее шаг и жест были просчитаны. Вельможам, рвущимся на поле брани, она предлагала утонченные занятия, заставляла их быть обходительными и нежными кавалерами или, напротив, страстными ревнивцами, давая их энергии более естественный эмоциональный выход.
Всю свою изобретательность и вкус Екатерина подчинила замыслу отвлечь подданных от мятежных мыслей и сблизить противников. По мнению Колиньи и Жанны д’Альбре, эти дворцовые праздники, проходившие во все еще неспокойной внутриполитической обстановке, были подобны пиру во время чумы. Но королева Екатерина Медичи считала иначе: она стремилась вселить в подданных уверенность в прочности власти, примирить и снять напряженность в обществе.
Помимо дворцовых праздников королева-мать любила путешествовать по Франции. Она проявляла особое внимание к проявлению чувств толпы, различая в гомоне разноголосицы приветствия от католиков: «Да здравствует король и месса!» и призывы к справедливости от протестантов. Настроения толпы она тщательно анализировала и принимала к сведению.
Довольная своей победой над знатными дворянскими кланами, при том что ни один противник полностью не уничтожил другого, Екатерина Медичи начала проводить в жизнь новую политику – политику примирения и согласия, которая, по ее мнению, должна была стать частью нового мирового порядка, установленного Господом. Соотнесенность с учением Платона, слова «милосердие и правосудие», вписанные в девиз правления ее сына Карла IX, подтверждали и принятие молодым монархом и большей частью элиты идеалов флорентийского гуманизма конца XV века. Марсилио Фичино, философ итальянского Возрождения из Тосканы, считал, что истинный князь, добродетельный, искренний и праведный, должен стать для народа проводником, ведущим его вперед по тропам добронравия, в страхе перед Господом и в любви к нему. Королю не следует прибегать к насилию, ибо насилие эквивалентно тирании, король же должен руководствоваться правилами Божественной мудрости, основанной на милосердии.
Справедливость гарантирует мир, вознаграждает достойных и наказывает злых.
Екатерина Медичи вдвойне почитала философию неоплатоников, ибо, во-первых, была родом из Флоренции, а во-вторых, восторженной поклонницей своего свекра Франциска I, короля-неоплатоника.
Монарх не мог более довольствоваться единственным умением – умением вести войну, он должен был придумывать политические ходы, обеспечивающие сохранение мира и порядка. И Екатерина, и ее сын Карл IX горели желанием следовать этим философским постулатам.
Едва король был торжественно объявлен совершеннолетним, при этом заявив, что за своей матерью он по-прежнему сохраняет права на руководство делами, Екатерина решила показать четырнадцатилетнему сыну его королевство.
Путешествие с миротворческими целями было предприятием огромной важности: французы получали возможность увидеть вблизи своего монарха, поговорить с ним о своих проблемах и даже потрогать – во время парадного въезда в город, во время организованных в его честь празднеств, во время литургии, где славили королевскую власть. Приближение короля к народу по замыслу Екатерины должно было изменить политический расклад, чтобы ни у кого больше не возникало подозрений, что верховную власть захватил какой-либо клан, как это было во времена Франциска II и Гизов. Народ должен видеть, что монарх готов выслушать его просьбы и жалобы.
24 января 1564 года двор покинул Париж.
Одиннадцатилетняя Маргарита и тринадцатилетний Генрих, которым была оказана честь сопровождать брата, пребывали в восторге: предстояло долгое, медленное путешествие, подобного которому даже не помнили старожилы двора, ибо в нем было задействовано пятнадцать тысяч человек, одних лошадей понадобилось двадцать тысяч. И вся эта блистательная кавалькада должна была объехать Францию за два года, три месяца и одну неделю.
Молодого короля сопровождали все первые лица королевства и правительство, разумеется, вместе с челядью. Править страной предстояло с дороги, поэтому дворы королевы-матери и королевских отпрысков также отправились в путь. В путешествие взяли и Генриха Наваррского, ровесника принцессы Маргариты.
Две сотни дворян в загнутых наподобие вороньего клюва шлемах по двое в ряд, с боевыми молотами на плечах церемониальным шагом открыли кортеж. За ними следовала вся королевская рать: лучники, пешие и конные швейцарские гвардейцы с алебардами, телохранители.
А во главе этого пышного выезда гарцевали герольды Франции.
За швейцарскими гвардейцами двигались нарядные экипажи, в которых восседали духовники, капелланы, наставники, приближенные Его Величества.
Затем следовали службы двора: кондитеры, кравчие, булочники, мясники, наконец, собственно двор: слуги, привратники, пажи, придворные музыканты.
Карл IX, которому к концу путешествия должно было исполниться шестнадцать лет, намеревался в новых местах заняться ружейной, соколиной и псовой охотами.
Поэтому с ним ехали многочисленные загонщики, сокольничие и ловчие. Не позабыта была и амуниция для рыцарских турниров: увенчанные перьями шлемы, копья, щиты, доспехи для всадников и их боевых коней. Специальная челядь следила за лошадьми и турнирными доспехами, оружием короля. Отдельную повозку занимал обширный гардероб Карла IX.
Екатерина отправилась в путешествие в многоместном экипаже, в который были запряжены шесть лошадей. В ее в распоряжении имелись еще две коляски, каждую из которых везла четверка коней. Были и специальные лошади для верховой езды.
За королевой следовал целый поезд колясок с ее вещами: кровать, простыни, платья, шляпы, обувь, канцелярские принадлежности, государственные бумаги, украшения. В отдельном экипаже следовала любимая дурочка Ла Жардиньер со своей гувернанткой. Королева взяла с собой и свой «летучий эскадрон» юных фрейлин: это благодаря им ей становились известны все государственные тайны, которые выбалтывались в постелях, через них она влияла на решения их знатных любовников. Очаровательные прелестницы, восседавшие на смирных кобылах, нарядной стайкой трусили за своей повелительницей.
Иногда Екатерина покидала свою повозку, чтобы проехаться верхом.
Несколько повозок были нагружены карнавальными одеждами, красочными костюмами для маскарадных балов… Взяли с собой в путешествие даже медведей в намордниках, с кольцами в носу. Зеленый попугай, без умолку болтавший в клетке, и обезьянка в качестве счастливых талисманов также составляли часть свиты королевы-матери.
В состав кортежа входила и роскошная повозка, которую королева приготовила в подарок своей дочери Елизавете, королеве Испании.
Детям на потеху и для забав взяли целую когорту карликов и карлиц. Екатерина относилась с большим вниманием к этим живым игрушкам. Она окружила их целым персоналом обслуги, прачками, лакеями, лекарями. Они были одеты в дорогие изысканные одежды. Дурочка Ла Жардиньер ехала рядом с королевой.
Королевское семейство сопровождали также иностранные послы со своими свитами. А замыкал процессию, следуя по пятам за кортежем, целый отряд публичных девиц, предназначенных для услад путешественников.
По пути следования королевские особы останавливались в больших городах. По обычаю, их встречали у городских ворот члены муниципалитета и вручали ключи от города, после чего монарх торжественно входил в ворота. Расположившись на месте, свита спешила порадовать горожан парадами, музыкой, танцами.
