Фаина Гримберг - Хей, Осман!
Прежде Джованна никогда не передвигалась морским путём. И в самом скором времени юный её возраст выказался, потому что суда попали в бурю, волны накатывались на палубу. В отчаянии девочка теперь не могла удержаться от испуганного плача. Лишённая давно уже матери, она бросилась в объятия своей воспитательницы Изабеллы, немолодой дамы, отличавшейся, по всеобщему убеждению, ясным, но хитрым умом. Эта дама, вдова хорошего рода, имела нескольких сыновей, которые также вошли в свиту будущей императрицы. За время трудного морского путешествия юная Джованна сблизилась со своей воспитательницей ещё более, нежели прежде.
Когда принцесса слегла по прибытии в столицу, Изабелла проявила много ума и самоотвержения, ухаживая за ней. Опытная дама поняла, что причина болезни не только в усталости, но ещё и в употреблении непривычной воды. Изабелла уже сделалась настоящей посредницей между покоями императора и дворцом малым, куда поместили больную невесту. Умная дама всячески успокаивала молодого императора, уже усомнившегося в достоинствах невесты. Андроник хорошо говорил по-итальянски, на том самом тосканском наречии, на котором писали великие - Данте и Петрарка. Но Андронику это наречие служило для жалоб, а Изабелле - для утешения, каковое она стремилась доставить будущему супругу своей воспитанницы.
- Один раз меня уже связали с болящей! - горько жаловался Андроник. - Неужели и во втором своём браке я буду несчастен, связанный нерасторжимыми узами с хилой и болезненной принцессой!..
Он с удовольствием отослал бы свою невесту, которой ещё не успел увидеть, назад, на её родину, если бы не опасался раздражения графа Савойского; то есть он, собственно, боялся не графа, но боялся молвы о том, что император Византии, отослал от себя невесту, оскорбив тем самым одного из правителей Италии... Андроник унывал, размышляя о грядущем браке. Он видел её портрет, но портрет был исполнен не так хорошо; и теперь он с трудом мог вообразить, как должна выглядеть эта девица на самом деле, в живой жизни. Изабелла говорила молодому человеку утешные слова, расхваливала очарование юной Джованны. Даме было уже ведомо, что Андроник не отличается целомудренными устремлениями. Город полнился историями его любовных связей с прекрасными и дорогими куртизанками...
Принцесса же металась на постели и тревожило её очень многое. Она уже сама не понимала, чего ей хочется более — то ли, чтобы её отослали назад в Савойю; то ли поскорее выздороветь... Она боялась, что может не понравиться императору... Но теперь всё чаще являлась в её юную головку неприятная мысль о том, что ведь и император может не понравиться ей!..
А болезнь всё не проходила, девушка худела, бледнела, отказывалась от еды; после каждого приёма пищи бедняжку мутило. Из всей её свиты одна лишь госпожа Изабелла не утратила присутствия духа. Она принялась советоваться с лекарями, однако византийские лекари вели себя с нею чрезвычайно вежливо, но на все её вопросы давали ответы неопределённые. Эти лекари уже знали об унынии и досаде императора. Они пытались поточнее угадать его настроение, но склонялись к решению не оказывать принцессе слишком уж значительную помощь... По городу закружились новые толки; толковали уже о том, что если иноземная принцесса умрёт своей смертью, то император освободится от своего обещания её брату самым естественным образом...
- ...И тогда наш Андроник непременно вернётся к обычаю предков избирать себе невест из числа своих подданных! - высказывались многие.
- Довольно с нас Иоланты Монферратской и замухрышки Брауншвейгской![334] - прибавляли другие.
- Да, да! Хватит с нас иноземных принцесс! - чётко формулировали третьи...
Но Изабелла не уставала выспрашивать, выведывать... Она даже решилась посещать рынки, переодевшись в одежду горожанки среднего достатка. За эти месяцы она успела достаточно овладеть греческим языком. И вслушиваясь в базарные толки и болтовню, Изабелла сыскала способ излечения Джованны, своей воспитанницы... На базарах Константинополя много говорили о дурной воде. Говорили также и о том, что больных, захворавших от употребления городской воды, следует лечить целебными водами из источников, бьющих из-под земли...
- ...Особенно часто хворают иноземцы, - толковали торговки за прилавками, - со временем, конечно, привыкают к нашей воде, но сначала, покамест не привыкли, хворают сильно!..
- А иные даже и умирают!..
- Благословенна будь наша дурная вода, которая, должно быть, избавит нас от иноземки-правительницы!..
Изабелла в конце концов вызнала, что самые лучшие целебные воды находятся в окрестностях крепости Бурса, захваченной тюрками... Изабелла отправилась к императору, он приказывал пропускать воспитательницу невесты своей беспрепятственно в его покои...
Изабелла сказала Андронику о целебней воде и принялась умолять его:
- Я знаю, в окрестностях Бурсы бьют источники горячих вод, назначенных для купания, и вод холодных, назначенных для питья. Вам остаётся лишь послать за этими водами...
Но Андроник лишь рассмеялся в ответ:
- Вы, моя прекрасная госпожа, напрасно полагаете, будто возможно с лёгкостью отправить депутацию в окрестности Бурсы за водой! Тюрки, называющие себя османами, — враги империи! Они завоевали немало наших владений. Они своими указами освободили наших крестьян от крепостной зависимости, державшейся испокон веков! Ошалелые от этой внезапной свободы, мужики рванулись убивать своих хозяев и разграблять их имущество. Это дикое и буйное мужичье толпами уходит в отряды тюрок. Этим дикарям не дорога чистота веры, они охотно делаются мусульманами!.. Вследствие действий османов мы потеряли уже столько подданных!..
- Я поняла, - отвечала дама, - но тогда я прошу вас лишь об одном! Позвольте мне самой отправиться в Бурсу!
Андроник моргнул чёрными глазами, но тотчас принял величавый вид и произнёс:
- Я не вправе что-либо запрещать вам! Вы не являетесь моей подданной, прекрасная госпожа! Но я не могу и предоставить вам для вашей рискованной поездки охрану. Я не хочу рисковать жизнями моих людей понапрасну. Да и вам я не советую ехать!..
Но Изабелла ответила, что она решилась ехать, а охрана ей не нужна:
- Со мной поедут мои сыновья со своими слугами и оруженосцами...
Андроник снова повторил, что не станет препятствовать поездке...
Принцесса не хотела отпускать свою воспитательницу:
- Если ты покинешь меня, с кем же я останусь здесь? А вдруг ты не вернёшься? Я уже слыхала об этих тюрках: они дикие и страшные! А если они убьют тебя?!..
- Будьте благоразумны, - убеждала принцессу Изабелла, - ведь вы прибыли сюда для того, чтобы сделаться императрицей! И вы непременно сделаетесь ею! Я верну вам здоровье. Об этих тюрках-османах говорят разное; и не только об их дикости! Говорят, что их правитель - весьма почтенный человек, совсем ещё не старый, но достигший возраста мужской зрелости и расцвета; говорят, что этот Урхан - весьма сведущ в разных науках и очень храбр. Говорят и о его благородстве. Захватив Бурсу, он приказал пощадить её жителей и не трогать их имущество!..
Джованна нетерпеливо повела головой:
- Хорошо! Я устала слушать эти похвалы и хочу лечь! У меня нет сил!.. Поезжай, если так уж хочешь...
Изабелла собралась и отправилась в Бурсу. На нескольких ладьях она и её спутники переправились через Босфор. Далее путь лежал по берегу... Очень скоро они натолкнулись на отряд османских воинов, которые окружили их. Любимый сын госпожи Изабеллы, Арто, славившийся в Савойе своей удалью, тотчас же хотел обнажить меч, но мать поспешила утишить его горячность:
- Что толку, если нас всех сейчас убьют? А ведь нас убьют, если мы будем сопротивляться! Мы - на чужой земле. И ведь эти воины не сделали нам покамест ничего плохого!..
Сама Изабелла, равно как и её сыновья, их оруженосцы и слуги, одеты были в костюмы своей родины... Изабелла услышала, как воины, окружившие её и её свиту, повторяют:
- ...франга... франга...
Изабелла не расслышала в этих голосах недружелюбия. Она прикрыла лицо покрывалом головным и выехала вперёд на коне своём. Она всегда была хорошей наездницей и теперь слышала, как воины-тюрки заговорили меж собой. И снова в их голосах не слышалось недружелюбия. Тогда она решила, что они хвалят её посадку, её умение держаться в седле... Это может показаться странным, но она была права: действительно хвалили всадницу!..
- Какие женщины у франков! - сказал один воин. - Совести и стыдливости совсем не имеют! Разъезжают на конях и всем показывают свои лица!..
- Да ну! - перебил другой. - Жены и дочери наших пастухов тоже ездят верхом и лиц не прячут!..
Все видели, что Изабелла и её спутники одеты, как знатные господа; поэтому сравнение франкской женщины с жёнами и дочерьми тюркских пастухов показалось всем забавным. Раздался громкий хохот, немного испугавший Изабеллу. Но она собралась с силами и заговорила по-гречески:
