Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Булыга Сергей Алексеевич

Том всегда поднимался рано, оставляя Екатерину полежать еще немного, и читал, пока она не покидала их супружеское ложе.

Джейн была девушка странная — сама очень маленькая и худая, хотя аппетит имела отменный, длинные волнистые рыжие волосы и бледная веснушчатая кожа; взгляд всегда настороженный. В одиннадцать лет она держалась строгих протестантских взглядов и отказывалась носить одежду других цветов, кроме черного и белого.

— Умеренность становится доброй дочерью Евангелия, — сказала она Екатерине, с неприязнью глядя на ее алое платье. Говорить с ней было все равно что со своей оставшейся в девах тетушкой. Хотя Екатерина не могла не восторгаться благочестием и знаниями Джейн. Эта девушка внушала почтительный трепет. Однажды, несмотря на всю свою чопорность, она станет великой королевой.

Вскоре у Екатерины создалось впечатление, что Джейн была несчастлива, когда жила со своими родителями, имевшими большие планы на ее счет и наседавшими на дочь, чтобы та преуспевала всегда и во всем. Леди Сеймур доверительно сообщила Екатерине, что, приехав в Сеймур-Плейс, леди Джейн выразила удивление тем, что ее не бьют и не наказывают сурово, если она не отвечает урок безупречно.

Екатерина старалась проявлять особенную доброту к девочке и почаще хвалить ее, а Том — тот вообще удивительно умел обращаться со своей воспитанницей, легко вытаскивал ее из ракушки и смешил, даже носился с нею по саду, играл в салочки или в мяч; Елизавета присоединялась к ним. К несчастью, Елизавета чувствовала соперницу в Джейн, которая, хотя и была тремя годами моложе, не уступала ей во время занятий, а потому стала относиться к своей конкурентке подчеркнуто свысока. Сама же Джейн была так рада возможности учиться спокойно и проводить свободное время за чтением книг, что это явно не имело для нее значения. Екатерина часто присутствовала на уроках, смотрела, как две рыжие головки склоняются над книгами, и делала замечания, которые направляли мысли девочек в другую сторону и обогащали их новыми идеями.

Это было мирное и счастливое время. Екатерина не изменяла своему решению оставить Нэда, Нан и королевский двор в прошлом и благодарила Господа за дарованные ей радости. Она испытывала душевное волнение, видя, как расцветает от ее заботы Джейн, и получая похвалы от наставников девочек и ученых, с которыми те переписывались. Николас Юдолл, к примеру, написал ей, выражая восхищение: «Когда я думаю, милостивейшая королева Екатерина, о том, сколь велико в Англии число благородных дам, которые заняты изучением гуманитарных наук и иностранных языков, а также основательно постигли Святое Писание, меня переполняет благодарность». Он явно приписывал заслугу в этом целиком ей.

Ее питомиц, по мнению Юдолла, можно было сравнить с лучшими писателями в их трактатах о Божественном, которые вполне годятся для того, чтобы наставлять все королевство в познании Бога и укреплять в вере. Он также хвалил способности девочек к переводу книг с латыни и греческого на английский:

…И теперь уже не новость — видеть королев и дам самого высокого положения, которые придворной праздности предпочитают чтение, письмо и серьезные ученые занятия, посвящая себя обретению знаний. Я слышал, что эти исключительно одаренные принцессы постоянно читают псалмы, поучения Отцов Церкви, размышления о Божественном, послания святого Павла или какую-нибудь из книг Святого Писания, а также знают их целиком по-гречески, по-латински, по-французски и по-итальянски. Двор Вашей милости известен ныне как место, где обычное дело — встретить юную деву, столь хорошо обученную грамоте, что она охотно отставляет в сторону все суетные развлечения ради овладения науками.

Екатерина надеялась, что эти достижения на ниве образования помогут восстановлению ее доброго имени. Время шло, и скандал, произведенный ее браком, умер естественной смертью.

1547 год

Кейт Эшли была Елизавете как мать и даже спала с ней в одной спальне, которая располагалась по другую сторону двора, напротив опочивальни Екатерины. Летние ночи были жаркими, и при открытых окнах в комнатах стояла духота. Однажды мистресс Эшли спросила, нельзя ли ей спать в другой комнате по соседству? Екатерине это не понравилось, ведь Елизавета будет оставаться по ночам одна, но она дала согласие. Что может случиться с девочкой? Доступ в ее комнату имели только мистресс Эшли, сама Екатерина и Том, для которого, когда он стал хозяином дома, изготовили дополнительный набор ключей от всех дверей.

Как-то раз жарким июльским днем, когда Екатерина сидела с Елизаветой и Джейн на улице в тени и просматривала их французские переводы, появилась встревоженная миссис Эшли.

— Ваша милость, могу я переговорить с вами наедине? — спросила она.

— Конечно. — Екатерина встала. — Просмотрите еще раз этот отрывок, — сказала она девочкам и, пройдя в дом, открыла дверь в пустой кабинет управляющего.

— Чем я могу быть вам полезна? — спросила Екатерина, садясь.

Эшли стояла, не глядя ей в глаза.

— Это касается милорда адмирала, мадам. — Женщина замялась. — Я сперва не придала этому значения, но вы знаете, что почти сразу после переезда сюда он стал по утрам заходить в комнату леди Елизаветы до того, как она оденется и приготовится к выходу, а иногда даже прежде, чем она встанет. Если она уже на ногах, он желает ей доброго утра, спрашивает, как она спала, и… — Миссис Эшли с горестным видом умолкла. — Он гладит ее фамильярно по спине или попе, а потом уходит к себе. Иногда он отправляется в спальню девушек и играет с ними. Если застает миледи в постели, открывает шторы и желает ей доброго утра, а потом изображает, что хочет напасть на нее, и она забирается глубже в постель, чтобы он до нее не добрался.

Екатерина сглотнула, слушая эти откровения с растущим смятением. Но Том был таким страстным и заботливым супругом… Ей с трудом верилось, что за этими его утренними визитами скрывалось нечто большее, чем невинная игра. Ему было сорок, едва ли его могла заинтересовать девочка, которой нет еще и четырнадцати. К тому же он устраивал эти игры открыто, на глазах у миссис Эшли. Нет, тут не может быть ничего дурного.

Воспитательница смотрела на нее с сомнением:

— Мадам, это еще не все. Лорд адмирал прислал мне и Елизавете дерзкие записки. В одной он спрашивал, становился ли когда-нибудь меньше мой огромный зад. Меня это сильно смутило. Бог знает, что он написал миледи. — Она покачала головой. — Ей не нравятся его шутки. Елизавета стала подниматься очень рано, чтобы быть одетой, когда он придет. Заслышав, как он отпирает дверь, она выскакивает из постели и зовет своих девушек, чтобы те спрятались вместе с ней за занавесками кровати, но милорд дожидается, пока они уйдут, решив, что он не станет входить. Однажды утром, мадам, он прямо у меня на глазах пытался поцеловать миледи Елизавету, пока она лежала в постели. Я попросила его уйти, так как это стыдно и люди уже болтают. Некоторые из ее горничных жаловались на его поведение, и служанки говорят ужасные вещи, миледи. Они думают, что она его поощряет!

Какой ужас! Екатерина покрылась липким потом; ей стало тошно, сердце дико колотилось. Том не мог заигрывать с Елизаветой. Он ведь ее опекун. Разве стал бы он поступать так бесчестно?

— Когда я попросила милорда уйти, — продолжила Эшли, — он выругался и сказал, что у него на уме нет ничего дурного и он не перестанет это делать! Он заявил, что леди Елизавета ему как дочь, и пригрозил подать жалобу милорду протектору на злостную клевету против него. Мадам, с вами все в порядке?

Екатерина вцепилась в подлокотники кресла, боясь, что упадет в обморок.

— Со мной все очень хорошо, — с трудом проговорила она, понимая, что ее слова прозвучали неубедительно. — Я уверена, в этом нет ничего плохого.

Миссис Эшли затараторила:

— Тем не менее, мадам, я сказала милорду адмиралу, что в будущем должна всегда присутствовать, когда он заходит в комнату миледи Елизаветы. Но он продолжает приходить и разыгрывать свои шутки.