Виктор Поротников - Митридат
— А если Кингеториг проявит осторожность и не клюнет на эту уловку? — выразил сомнение Моаферн.
— Я скажу Оривазгу, чтобы он подтолкнул Кингеторига на неосторожный шаг, если он желает получить свою награду, — ответил Тирибаз и сердито добавил, заметив недовольную мину Митридата: — С этими галатами иначе нельзя — продажное племя!
Оривазг сделал все, что ему велели. Два дня спустя он пришел в покои Митридата в сопровождении Тирибаза и с таинственным видом извлек из-под плаща пергаментный свиток.
Митридат взял пергамент в руки и, волнуясь, сломал печать.
Письмо было написано по-гречески и предназначалось Сулле. Начиналось послание словами: «Кингеториг, царь толистобогиев, и Адиаториг, царь тектосагов, приветствуют Луция Корнелия Суллу!»
Далее вожди галатов писали, что им в тягость владычество Митридата, бессмысленная жестокость которого оттолкнула от него всех союзников. Оба на определенных условиях были готовы воевать с понтийским царем на стороне римлян. В конце письма вожди давали понять Сулле, что в скором времени Митридат может оказаться у них в руках. А посему, они спрашивают, желает ли Сулла увидеть Митридата живым или ему достаточно прислать голову царя?
Митридат швырнул свиток себе под ноги.
— Предатели! — вырвалось у него. — Они хотят заслужить милость Суллы в обмен на мою голову. Ну ничего, скоро мы увидим, кто у кого в руках, клянусь Митрой!
Кингеториг и Адиаториг нисколько не удивились приглашению на праздник, посвященный сотворению мира великим Ахурамаздой. Персы и каппадокийцы, которых было немало в войске и окружении Митридата, справляли свои священные торжества столь же неукоснительно, как и эллины свои. На торжественные пиршества по такому случаю приглашались многочисленные гости. Обоих вождей удивило лишь то, что вместе с ними не был приглашен Богодиатар, царь трокмов.
Царь толистобогиев пришел во дворец Митридата со своей женой и сыновьями. Многие знатные галаты в его свите также захватили своих жен и детей, переступивших отроческий возраст. Еще более многочисленная свита была у царя тектосагов: помимо друзей и телохранителей он взял на праздник и всех своих родственников.
Митридат хотел расправиться только с Кингеторигом и Адиаторигом, обвинив их в измене в присутствии Оривазга. Но этому воспротивился Тирибаз.
— Казнь обоих царей озлобит их друзей и всю их родню, поэтому я предлагаю перебить всех, кто пришел сюда с вождями: и мужчин, и женщин, и детей. Понимаю, что это жестоко, но это необходимая жестокость, царь.
Митридат задумался. Сисина тоже был в растерянности. Один Моаферн резко возразил против этого.
— Во что ты превратишь праздник, Тирибаз?! — сказал он. — Галатов пришло не меньше трехсот человек, да мы зальем кровью весь пиршественный зал! И как на это посмотрит Богодиатар, царь трокмов?!
— Зло нужно вырывать с корнем, так учат нас предки, — стоял на своем Тирибаз. — Измена галатов опаснее заговоров ионян, поскольку ионяне разобщены, а галаты дружно стоят друг за друга. Кто знает, может, Богодиатар в душе тоже склоняется к измене. Так пусть наша жестокость послужит ему предостережением.
— Я согласен с Тирибазом, — принял решение Митридат. — Тирибаз, собери в переходах между пиршественным залом и мегароном моих телохранителей, а ты, Моаферн, веди туда же греческих наемников. Сисина, ты расставишь спешенных конников у главной лестницы и во внешней галерее. Я дам распоряжение дворецкому, чтобы он убрал из коридоров слуг и увел куда-нибудь всех прочих гостей. Сигналом будет…
Митридат запнулся. Ему вдруг стало страшно от того, что он хладнокровием обрекает на смерть сотни людей, среди которых есть неповинные женщины и дети.
— Я дам тройной сигнал трубой, — сказал Тирибаз. — Смелее, царь! Кто долго колеблется, тот недолго царствует.
Галаты уже сидели за столами в ожидании выхода царя, но вместо этого пиршественный зал сначала покинули слуги и музыканты, а потом стали расходиться куда-то приглашенные на торжества посольства из разных городов. Смысл происходящего стал ясен галатам, когда в распахнутые двери вбежали царские телохранители и эллинские наемники с обнаженными мечами. Где-то в переходах дворца трижды прогудела боевая труба, и воины Митридата, зловеще сомкнув ряды, двинулись на растерянных галатов.
Заметив среди воинов Моаферна и Тирибаза, Адиаториг крикнул им, спрашивая, пропустят ли его к Митридату? И если нет, то дадут ли ему меч, чтобы он мог умереть как воин?
В ответ полетели стрелы и дротики, поражая безоружных галатов, которые в ужасе заметались по залу, опрокидывая столы и стулья. Избиение продолжалось меньше часа. Никто из галатов не уцелел.
На другой же день Митридат отправил тарентинца Эвмаха с войском, чтобы занять гарнизонами крепости толистобогиев Блукий и Пейи, а также города тектосагов Анкиру и Пессинунт.
Глава одиннадцатая. ФИМБРИЯ
Условия, на которых Сулла соглашался заключить мир с Митридатом, гласили: понтийский царь должен выдать флот, возвратить пленных, перебежчиков, бежавших рабов, а также вернуть хиосцев на их родину. Необходимо вывести гарнизоны из всех земель, за исключением тех, которыми царь Понта владел до войны. Возместить расходы на эту войну, которые римлянам пришлось произвести из-за него.
Митридат, только что захвативший почти всю Галатию, посчитал неприемлемыми для себя такие условия мира. К тому же его сын Митридат привел к нему из Каппадокии свежее войско.
Выдать Сулле флот, на который было потрачено столько денег и трудов, флот, не проигравший ни одного сражения, — это казалось Митридату немыслимым и недопустимым! В конце концов Сулла победил его на суше, а не на море, поэтому он не имеет права требовать флот, пока еще не побежденный римлянами!
Тирибаз подливал масла в огонь.
— Царь, если ты выдашь Сулле флот, он посадит на него свои легионы и без помех переправится в Азию. Тогда Сулла непременно продолжит войну либо выдвинет еще более жесткие требования. Самое лучшее — это прервать переговоры и подождать, что станет делать Сулла.
— Но Архелай извещает меня, что в плену у Суллы находится мой сын Ксифар и несколько моих военачальников, — возразил Митридат, разрываясь между желанием продолжать войну и страхом потерять дорогих ему людей.
— Архелай также сообщает о прибытии в Грецию другого римского войска во главе с консулом Флакком, — сказал Тирибаз. — Это войско послали популяры, недруги Суллы в Риме. Приближается момент, когда римские полководцы схватятся друг с другом не на жизнь, а на смерть. Нужно дождаться, когда Флакк победит Суллу, и уже договариваться о мире с ним.
Митридат тянул с ответом Архелаю, а между тем события развивались самым неожиданным образом. Часть войска Флакка перебежала к Сулле, восхищенная его победами. Боясь лишиться всей армии, Флакк поспешил оставить Фессалию и перебрался к проливу, разделяющему Европу с Азией. Затребовав у жителей близлежащих городов все имеющиеся у них корабли и лодки, Флакк за несколько дней перебросил свое войско на азиатский берег. В его намерение входило сражаться с Митридатом, дабы превзойти Суллу военной славой.
Навархи Митридата поздно спохватились и напали на суда Флакка, когда они, уже пустые, возвращались в родные гавани.
Митридат послал против Флакка своего сына Митридата и пафлагонского царя Александра. Однако сражаться им пришлось не с Флакком, а с его легатом Фимбрией, который убил Флакка, повздорив с ним из-за какого-то пустяка. Впрочем, по слухам Флакк отличался неимоверной жестокостью в наказаниях провинившихся, поэтому подчиненные ему войска охотно подчинились Фимбрии, который умел заискивать перед простыми воинами.
Имея всего два легиона, Фимбрия в первой же стычке разбил войско Митридата Младшего. Вскоре состоялась большая битва, и снова победил Фимбрия. На поле сражения с копьем в груди остался пафлагонский царь.
Митридат отправил на помощь сыну отряды во главе с Пелопидом и Кратером. Война в Троаде разгоралась все сильнее. Местные эллины обрадовались было приходу римлян и хотели поддержать Фимбрию, но воинственный легат видел вокруг себя только врагов. По его приказу сжигались села и города, разрушались храмы, всех свободнорожденных воины Фимбрии продавали в рабство, сопротивляющихся убивали. Имущество убитых римляне делили между собой, ясно давая понять, что эта война ведется ими не столько ради победы над Митридатом, сколько ради обогащения.
Дым от пожарищ уже был виден с холма, на котором возвышался дворец пергамских царей.
— Царь, пришла пора облачаться в панцирь, — сказал однажды Тирибаз, придя в покои Митридата. — Не сегодня завтра римляне будут здесь.
Во главе сорокатысячного войска Митридат выступил к реке Скамандр, где стоял лагерем Фимбрия. По пути Митридат соединился с войском сына. Выяснилось, что накануне Митридат Младший сильно потрепал римскую пехоту своей конницей.
