Камиль Яшен - Хамза
- Вы интересный собеседник, - сказал Хамза.
- Я вам открою секрет своего происхождения, - доверительно произнёс Гиясходжа. - Мой отец болел туберкулёзом. Поэтому приехал сюда и стал шейхом. А мне по наследству досталось как святое звание, так и туберкулёз... У вас-то лёгкие в порядке?
- В порядке, - коротко ответил Хамза.
За разговором не заметили, как поднялись на вершину горы.
Внизу как на ладони лежал кишлак. Площадь перед святым мазаром кишела народом. Хамза молча разглядывал толпу перед гробницей.
- Я часто поднимаюсь на эту вершину, - продолжал Гиясходжа, - у меня тут неподалёку участок земли. Работаю на нём больше для здоровья, чем для урожая... И, глядя на эту картину около мавзолея, часто думаю: какая дикость, какая бессмыслица!..
Хамза, посмотрев на своего спутника, усмехнулся.
- Понимаю, понимаю... Вы, наверное, сильно удивлены, уважаемый Хамза. Но я уже говорил вам в день вашего приезда, что я красный шейх, советский шейх...
- Советский шейх? - захохотал Хамза. - Советский мулла! Советский ишан! Советский басмач! Умереть мне на месте! Я не то чтобы видеть, но никогда даже и не слышал о таких. Вы, оказывается, большой шутник! И совсем, совсем не простой человек, каким хотите казаться.
Гиясходжа, принимая тон Хамзы, тоже смеялся вместе с ним.
Но потом, сделавшись очень серьёзным, сказал:
- Истинную правду говорю вам, я самый что ни на есть красный, советский шейх... Конечно, вы правы, я человек не простой судьбы. Когда-то досконально, до самых тонкостей изучил коран и шариат, для чего, как говорится, десять лет лизал землю в разных медресе Бухары и Стамбула. В эти же годы учился не только религиозным наукам, но и в военном училище. Пытался быть полезным нации и отечеству. Но мировая война быстро выбила из меня все иллюзии и наградила цинизмом... На фронте я был ранен, потом открылся мой наследственный туберкулёз, я долго валялся во многих больницах России и Туркестана и, только вернувшись в Шахимардан, вновь обрёл здоровье и равновесие духа...
Хамза с интересом слушал Гиясходжу.
- В годы Советской власти я прочитал по-русски такие книги, как "Коммунистический манифест", "Материализм и эмпириокритицизм", "Вопросы ленинизма". И, безусловно, понял одно для себя, что религия - это действительно личное дело каждого человека. Никто не может заставить человека верить во что-нибудь или не верить. И в этом смысле Советская власть была права, отделив религию от государства. Я верю в святость гробницы Шахимардана не более, чем вы, но поскольку народ верит в то, что при гробнице должны жить какие-нибудь шейхи, то я и живу здесь, являясь шейхом только по названию.
- Вы в самом деле довольно своеобразный шейх, - сказал Хамза, и в его голосе уже не было иронии. - Было бы интересно откровенно поговорить о некоторых сторонах здешней жизни.
- Я всегда к вашим услугам.
Снизу, от гробницы, вдруг начали долетать какие-то вопли, крики, визги...
- Что там происходит? - спросил Хамза.
- Очередное радение фанатиков. Пожаловали дервиши. Сегодня же пятница.
Алиджан рыхлил землю. Кетмень в его мускулистых руках, высоко взлетая над головой, с силой, глубоко вонзался в землю.
Йигит ловко откидывал назад большие куски земли вперемешку с щебнем и камнями. Он разгорячился, вспотел, почернел от солнца, выпуклые мышцы на спине и плечах блестели медью.
Со стороны противоположного конца поля прибежал запыхавшийся Амантай.
- Беда, Алиджан, беда!
- Что случилось?
- Шадман-ака, этот старик с раскисшими мозгами, решил отдать Санобар шейху Исмаилу, пожертвовать ею.
Алиджан застыл с поднятым кетменём.
- Похоже, что старик свихнулся малость. Что будем делать?
- Эх, доля моя страшная! - Алиджан швырнул кетмень.
Амантай сдвинул тюбетейку с затылка на лоб.
- Надо вмешаться...
- Как? - растерянно смотрел на друга Алиджан. - Сегодня все шейхи здесь, и дервиши целой толпой с утра заявились.
- Соберём всех наших йигитов! - горячился Амантай.
- Драться с шейхами будешь?
- С шейхами мы драться не будем, но покажем им, что молодёжь, в случае чего, способна обуздать их!
Алиджан с досадой махнул рукой.
- Кого ты будешь собирать? Никого нет в кишлаке, всех послали по делам в разные стороны: одного в горы к отарам, другого - на базар, третьего - ещё куда-то... Три-четыре человека в кишлаке осталось.
Но разгорячившегося Амантая уже ничем нельзя было остановить. Протест, поднявшийся в его душе против шейхов, искал выхода.
- Всё равно пойдём! Вдвоём отобьём Санобар!
- Я знаю, что нужно делать, - вдруг сказал Алиджан.
- Что?
- Где Хамза-ака? Ты видел его сегодня?
- Правильно, Алиджан! Как же это я забыл про нашего гостя? Ведь я же его на арбе вёз!..
Шадман-ходжа склонился перед шейхом Исмаилом:
- Таксыр мой! Неужто на этом белом свете я дожил до такого... Послушайте мои жалобы, внемлите своему рабу. Я привёл сюда свою дочь Санобар. Прежде она была очень послушной. Во всём повиновалась мне. Теперь же, словно что-то стряслось с ней, она ввергает меня в тревогу. Прежде я был спокоен за неё, теперь же похоже на то, что на неё пала тень нечистой силы... То она намерена сбросить паранджу, то заявляет, что хочет стать певицей, то желает ехать в город и поступить в театр. Словом, совсем вышла из повиновения. В поисках спасения привёл её к вам...
- Вы очень хорошо поступили, Шадман-ходжа. Вы очень проницательны... Шайтан покушается на веру и совесть вашей дочери. Оставьте её у моей жены, ишан-айи. Недельку-другую она почитает над ней молитвы, глядишь - ваша дочь и образумится. Молитва всесильна. Ваша дочь будет спасена от шайтаньих наваждений. А потом надо будет подумать о её замужестве. Выданная замуж девушка вне опасности. Обручим её с каким-нибудь смиренным и набожным мусульманином и свершим тем самым благое дело.
Разговор проходил перед мазаром. Шадман-ходжа, согнувшись в поклоне, потёр полы халата шейха о свои глаза. Будто воробей, заколдованный змеёй, смотрел он на шейха, не разгибаясь, снизу вверх. Растроганный тем, что шейх разговаривал с ним ласково, Шадман прослезился и сказал:
- Рахмат вам! И если не от меня, то от бога воздастся вам!
По знаку шейха Исмаила группа женщин в паранджах окружила Санобар.
И в это время на площади перед мазаром появились Хамза, Амантай, Алиджан и председатель кишлачного Совета Валихан.
- Зачем вы взяли меня с собой? Почему вы вмешиваетесь? - плаксиво говорил председатель сельсовета, обращаясь к Хамзе. - На такое вмешательство местным властям не дано полномочий. Шейх Исмаил очень тихий человек, желающий людям только хорошего.
- Ата! - крикнул Алиджан, решительно приблизившись к Шадману. - Заберите Санобар обратно!
- Отойди! Прокляну! - яростно взревел Шадман. - Я хочу наставить свою дочь на путь истины! Кто ты такой, чтобы приказывать мне?!
У Алиджана потемнело в глазах. Он бросился к Санобар. Но из окружения шейха Исмаила выскочили несколько человек и оттолкнули Алиджана.
- Что это за самоуправство! - выбежал в центр площади перед мазаром Амантай. - Есть у нас в Шахимардане Советская власть или нет?
Хамза подошёл к шейху Исмаилу.
- Я требую от имени Советской власти освободить девушку. Верните её отцу, и пусть он отведёт её домой! - громко и властно произнёс он.
Но Исмаил даже не шелохнулся. С достоинством и степенностью, в которых ему нельзя было отказать, он посмотрел на Хамзу.
- Уважаемый поэт, ваши убеждения и ваш путь иные, чем у нас. Вы идёте своей дорогой, и мы не мешаем вашим делам. Не вмешивайтесь и вы в нашу религиозную жизнь... - Помолчав, он добавил тихо: - Каким вы были в молодости, таким и остались: резким и вспыльчивым. И никак не образумитесь.
Хамза не отводил взгляда от глаз Исмаила.
- Освободите девушку! - настойчиво повторил он. - Вы нарушаете закон о свободе вероисповедания. Будете привлечены к ответственности. И тогда даже святой мазар не поможет вам.
"Когда же ты сдохнешь, безбожник проклятый! - злобно подумал про себя Исмаил. - Откуда ты взялся на мою голову?.."
- Кто захочет ославить наш священный мазар - убежище святого Али, того ждёт гибель. - В голосе шейха вместе с назиданием зазвучала угроза - он переходил в наступление. - Вы дитя мусульманина, Хамза. Хотя и недостойное дитя, как вам уже неоднократно говорили многие великие деятели ислама. Но никогда не поздно исправиться. Гоните прочь нечисть из своей души. Подумайте об отпущении грехов. Не предавайтесь соблазнам короткой земной жизни, усмирите себя, думайте о жизни вечной и не помышляйте о нанесении обид нам - бедным, сирым и убогим слугам аллаха, сторожащим, подобно псам, святую гробницу. Побойтесь гнева творца! Ибо если он разгневается на вас, то обратит в руины обиталища ни в чём не повинных других смертных, которые пострадают из-за вас. Не стойте же преградой на пути богоугодных дел!
Хамза терпеливо выслушал назидания шейха, а затем насмешливо спросил:
- Хош, если вы сирый, убогий и бедный слуга аллаха, который печётся только об отпущении грехов и верным псом сторожит святую гробницу, не помышляя о соблазнах этого грешного мира, то зачем же вам тогда ваш великолепный дом, роскошные комнаты, драгоценные ковры?
