Тейлор Колдуэлл - Монгол
Затем Джамуха услышал странные слова из уст страшного человека, который сидел перед ним и когда-то считался его другом.
— Мне следовало тебя пожалеть ради нашей старой клятвы.
Джамуха глубоко и судорожно вздохнул, сердце его заболело сильнее, но он не смог ничего сказать.
Темуджин отвернулся от него, и Джамуха увидел, что он стал еще более мрачным.
— Ты стал моим врагом, а я убедился, что нельзя оставлять врагов в живых. Если я хочу выжить — мои враги должны погибнуть.
— Я никогда не был твоим врагом, — ответил Джамуха слабым голосом. — В глубине души ты в этом уверен. Когда мы стали андами, у нас было общее сердце, и мы высказывали одни и те же мысли. Нас могла разлучить только смерть. Да и то я в этом не уверен. Я не так часто был с тобой согласен, и мы с тобой нередко спорили и ругались, но ты верил в мою любовь и верность, верил, что ради тебя я мог умереть тысячу раз, страдать и терпеть самые ужасные муки!
У Джамухи прервался голос, по лицу потекли слезы. Казалось, что и Темуджин испытывает страшные муки, он даже прикрыл лицо рукой, чтобы не видеть Джамухи.
— Но ты последовал собственным путем, — пробормотал Темуджин. — Я получил смертельный удар от человека, которого любил и которому доверял. Ты нарушил свою клятву и отвернулся от меня, тебя опьяняли собственные ошибочные мысли и вредные дела.
— Я никогда от тебя не отворачивался, — ответил Джамуха. — Но ты не можешь мне приказать делать то, что я считаю неправильным. Ты меня сломал и разрушил все, что мне было дорого, но я буду действовать так, как считаю правильным до тех пор, пока во мне теплится хотя бы капля жизни!
Темуджин отнял руку от лица и прямо посмотрел на Джамуху. Казалось, он собрался что-то сказать, но промолчал. Снаружи через полог прорвались в юрту лучи солнца и заполнили помещение странным размытым золотистым светом. Этот свет освещал исхудалое лицо Джамухи и его горевшие глаза. Темуджин не сводил с него печального взгляда.
— Ты сильно страдал, и я верю, что ты не предатель. С тобой дурную шутку сыграла твоя уверенность в своей непогрешимости. Ты так и не научился соглашаться с мнением других. Если бы ты это попытался сделать, ты бы разрушил сам себя. Примирить тебя с другими может только смерть. — Он помолчал и грустно продолжил: — Ты принял много страданий, и во имя нашей старой клятвы я тебе предлагаю не смерть, а мир.
Улыбка Джамухи была ужасной.
— Мир! — шептал он. — Ты мне предлагаешь мир? Позади остались темнота и разрушение, погибли все, кого я любил. Моя жизнь подобна воде, которую впитывает сухой песок. Была пролита и впиталась в песок кровь моих близких. Будущее напоминает мне могилу, и у меня нет надежды, радости, и я ничего не могу забыть. Передо мной стоят тени моих любимых, которых я потерял. Если я останусь жить, то в постоянном отчаянии буду двигаться среди живых как тень, как черный бездомный дух. — Он вздохнул, и этот звук был подобен рыданиям. — Я не смогу жить в созданном тобой мире! В нем для меня нет места. Вид этого будущего слепит мои глаза. Лучше я умру и оставлю все позади и позабуду обо всем в вечной темноте!
Темуджин слушал друга и размышлял, но ничего ему не отвечал.
Вдруг таинственное чувство охватило Джамуху. Казалось, что он рос и его глаза, глаза умирающего человека, сверкали чудным огнем. Он направил дрожащий палец на Темуджина, который невольно отпрянул назад.
— Мир, который ты пытаешься создать, рассеется подобно красному туману, — проговорил Джамуха. — Мир людей, похожих на тебя, изменится, и на земле от вас не останется ни следа! Вы несете людям смерть, и все живое на земле восстанет против вас. Тираны будут побеждены и рассыплются в прах. Разрушенные вами города восстанут из пепла. Люди снова засеют сожженные вами поля, и они отплатят людям золотым зерном. Из загаженных вами источников снова будут литься струи свежей, чистой воды! Там, где развевались твои знамена, раскинутся привольные зеленые пастбища, а где пролетали черные орды твоих воинов, вырастет новая сильная трава и ваши следы в ней будут незаметны. Мне было видение, оно предсказывает именно такую жизнь для свободных людей! Люди напоминают густой лес и течение свободной и могучей реки. Ты можешь тысячу раз разрушать и губить землю, и тысячу раз о тебе все забудут, а человечество выдержит и выстоит, и люди будут строить себе новые дома, снова и снова сеять рожь и пшеницу. Добро будет вечным, а твои деяния напоминают песок, который сеется через пальцы мертвой руки и падает на землю пустыни!
Голос Джамухи, окрепший поначалу, потом затих, лишь свет исходил от его лица, и снова в юрте воцарилась тишина.
Темуджин поднялся с ложа. Он постоял перед андой, а потом коснулся его плеча.
— Мир с тобой, — тихо сказал он, вытащил свой кинжал и вложил его в ледяные пальцы Джамухи, внимательно посмотрев другу в глаза.
Во взгляде Темуджина не было злости, а только усталость и грусть. Он развернулся и вышел из юрты, оставив Джамуху одного.
Глава 24
Шпионы Темуджина доложили ему, что Тогрул-хан, или ванг хан, со своим сыном Сен-Кунгом и сильной армией караитов приближаются к озеру Байкал, направляясь в его сторону. Темуджину было известно, что Тогрул-хан призвал себе на помощь народы к востоку от озера, они были готовы к битве и теперь двигались позади войск Тогрул-хана, готовые оказать ему поддержку.
Темуджин понимал, что если он разобьет войска старика-караита, среди его людей начнется паника, и ни о каком порядке не будет и речи, паника поразит и другие народы, живущие к востоку от озера Байкал, и все другие племена и непокоренные народы — меркитов, найменов, уйгуров, онгутов и других восточных тюркских народов и народностей. Поэтому в первую очередь надо было разбить, а потом и убить Тогрул-хана.
По приказу Темуджина его ханы собрались на курултай. Перед этим Тогрул-хану отослали письмо, якобы написанное от имени перепуганного Касара, брата Темуджина.
«Мой брат айн Темуджин страдает от странного заболевания, и мой народ призвал меня, чтобы я занял его место. Я, в свою очередь, созвал курултай, и на курултае другие ханы, убедили меня в том, что нам не стоит выступать против тебя. Более того, я сам убежден, что ссора между якка монголами и народом названого отца моего брата нам не нужна. Моя обязанность от имени Темуджина высказать тебе его раскаяние и обещать полное повиновение».
Сен-Кунг от природы был очень подозрительным человеком, он пытался доказать отцу, что это письмо — подделка. Однако Тогрул-хан, так и не сумевший избавиться от созданного им самим образа Темуджина — бедняка и простака, который терял дар речи при виде благородных ханов из больших городов, — получив послание, был вне себя от радости.
— Мне прекрасно известен этот пес! Он всегда отличался хитростью и мог правильно оценивать сложившуюся обстановку. Послушай, Сен-Кунг, кто он такой по сравнению с нами? Жалкий бродяга, бедный багатур из пустыни, обычный грабитель. Но приходится признать, что Темуджин — довольно умен, и он понял, что против нас его бродягам не выстоять!
Той же ночью несколько всадников ворвалось в лагерь Тогрул-хана, которые, задыхаясь, сообщили, что они ханы из западной конфедерации, что сбежали от Темуджина, чье поведение и ненасытность власти возмущают их. Он подчинил себе множество народов, растоптав их гордость, и теперь нагло пытается присвоить себе всю власть, не принимая во внимание интересы других, своими действиями не только подвергает их опасности, но и ставит народы в отчаянное положение, которое выдержать они не могут. Ханы больше не хотят терпеть подобное положение, они не желают ссориться с могущественным ванг ханом, поэтому униженно припадают к его ногам.
— Пошли гонца к Темуджину и объясни ему, что мы наконец поумнели, а если он посмеет на тебя напасть, то мы станем сражаться на твоей стороне.
Тогрул-хан внимательно выслушал этих людей, и, несмотря на кое-какие появившиеся у него сомнения и слова вечно всех подозревавшего Сен-Кунга, он успокоился и поверил перебежчикам. Ему было прекрасно известно о надменности и гордости вождей кочевников, и он понимал, как им неприятно и отвратительно главенство Темуджина над ними, как они тоскуют по своей независимости. Для порядка он все же решил их расспросить, чтобы во всем быть уверенным.
— Вам что-нибудь известно о болезни Темуджина? До меня дошли слухи, что он болен… — спросил он, вглядываясь в лица гостей.
Вожди опустили головы, один из них смущенно признался, что они покинули лагерь Темуджина несколько дней назад и ничего не знали о его болезни.
Тогрул-хан перестал сомневаться, посчитав, что если бы эти ханы действовали по наущению Темуджина, то они обязательно стали бы распространяться о болезни Темуджина, а незнание лишь подтверждало правдивость их слов.
