Анри Коломон - Ах, покойный месьё де Жонзак! Из четверологии романа «Франсуа и Мальвази»
– Но обязательно случится! – продолжал он с неожиданной горячностью, – А я не пожалел даже своей репутации… – тут он остановился, подумав что же такое сказал, затем продолжил о себе снова, рассказывая как трудно было пробираться в замок и обратно, чтобы сообщить о готовящемся нападении банды Керна.
– Так зачем же ты так рисковал своей жизнью? – спросил Рено.
– А деньги нужны были? – сам же и ответил. – Керн все только себе знал, а епископ дал, – вытащил, показал в руке полновесный золотой луидор старой чеканки, какие хранились у них в замке. – …И барон, – кивнул на того, шмыгнувшим носом. – даст. – сказал так, как будто барону предстояло платить ему по векселям.
Блене ткнул пальцем на письмо, которое вытащил Аруэ.
– Вот здесь написано дать мне сто ливров, вот это письмо я вывез из замка.
– Ну и как же твой Керн собирается брать мой замок, лбом что ли? – спросил барон недоверчиво о главном.
– Э-э! Зря смеетесь, господин барон, у нашего главаря всегда на этот случай пушечка припасена. Так что он ее ближе подтащил.
Рено подал знак войти двоим, стоявшим за дверью; на всякий случай.
– Так чего же он ждал?!
– В дуло ядра не подходили, как не пихали. Одно правда впихали, так еле обратно вытащили. Другие по калибру достать собирались или те, которые есть обточить. А после сразу всем вашим бастионам придет конец.
– Так зачем ему это нужно? – снова спросил барон. – сколько разбойничал, к нам не наведывался, что же сейчас его надоумило?
– К нему один тип, с подбитым лицом приехал, денег много дал. Потом еще больше обещал, если де Обюссонов перебьет и замок сожжет. На этом он больше всего настаивал. А вы оказывается уже смотались.
– Аббат Витербо скрыл от него ваш отъезд, на случай если тот тип подослан, – вступил в разговор до этого молчавший Аруэ, – Вот его письмо для вас. – подал пакет.
Барон д’Обюссон быстро разорвал пакет, удостоверился прежде всего в почерке.
Без сомнений – ему писал аббат Витербо, почерк которого он хорошо знал.
Вот что оно гласило:
«Дорогой Роже-Паламед!
Не знаю дойдет ли до Вас сие мое послание, но надеясь все же пишу, дабы известить Вас об опасности скорого нашего уничтожения орудием, к коему по всей видимости подыскивают ядра.
Сейчас когда вы в безопасности, прошу вас не за себя, а за Франсуа и за всех остальных, над которыми нависла угроза погибнуть в кошмаре каменных разрывов.
Отряда префекта Лиможа все нет и если судить по поведению бандитов, не будет. В ультиматуме, который они имели наглость послать, через Блене, говорилось, что Лиможский гарнизон срочно уведен в Испанию, а силами полиции префект не решится выступить.
Наглости бандитов нет предела. Окружили кольцом замок, деревню, повсюду на дорогах их засады.
А на дороге, где стоит пушка и палатка Керна, разбойников как будто поменьше. И вот если Вы с любым отрядом полиции через охотничью дорожку внезапно нападете, то мы так же поддержим и общими усилиями сможем пленить главаря. Укроемся за стенами, если банда сможет и без своего главаря продолжить осаду; но не думаю, что это возможно.
Посылаю свое послание с этим подозрительным типом, к тому же вымогателем, решившим умело подзаработать на нашем бедственном положении. Вручая ему в руки наши судьбы, молю Бога незаметно выбраться и догнать Вас, единственного нашего спасения.
Аббат Витербо».
P.S. В Лиможе он должен встретить Аруэ, отправленного с письмом к префекту.
Сомнений быть не могло, тем более у барона д’Обюссона, в отчаянии схватившегося за голову, повернувшего сначала к стонущей баронессе, затем к Рено.
– Господин Рено!…
В те старые добрые времена, в кои происходили следующие события, города подобные Туру во многом имели еще средневековый быт, выражавшийся в том, что осталось много одноукладных улиц, такие как улица Горшечников, Суконщиков, Бакалейщиков, Аптечная. Улица, где селились судейские чиновники, ростовщики.
Та же улица, где находилась известная нам гостиница, называлась «А ля Консьерж» и была улицей гостиниц и питейных заведений, расположенных обычно на первом этаже. Так что если кому хотелось посидеть напротив, или почти напротив какого-нибудь дома этой улицы, то можно было посидеть за столиком. А Манде необходимо было посидеть и понаблюдать за гостиницей «Кафе де Мона» и он, после трудной дороги уселся именно в таком месте, где сидеть не возбранялось, а сидящего обслуживали.
Поедая предложенное, Манде не без волнения наблюдал за интересующим его объектом. Есть, волноваться и ждать пришлось долго, так что все было съедено, а волнения после полбутылочки кисленького анжуйского прошли. Сидя, он чуть не оставил без внимания тот момент, когда во двор интересующей его гостиницы вышел барон со своими людьми, направившимися в конюшню.
Проследил как они выехали на двух рыдванах сразу, прогромыхав громоздкими колесами о брусчатку. Манде внутренне возликовал! Он добился своего, за это стоит выпить остальную часть бутылки из горла сразу. Но внезапно, недопив, откинул ее, крутанув головой в сторону, сникнув от одной только мысли, как ударом поразившей его: что барон увез завещание с собой и другой, что баронесса останется здесь и сейчас же обратится к нотариусу…
В то время как его голову посещали столь мрачные мысли, во дворе гостиницы нарисовалось еще трое молодцов с вещичками, которые они погрузили в черный лакированный кабриолет и укатили. Только их и видели, в сторону, обратную той, куда поехали рыдваны.
Манде терялся в догадках: может быть он просмотрел выезд баронессы и она выехала вместе с бароном? Но тут же в опровержение он нашел несколько доводов и пока они ему приходили на ум, вышедший из гостиницы Блене был к нему уже на половине пути, подсчитывая по дороге на ладони свою выручку.
Блене еще только шел объяснять, но само то, что он делал по дороге вселило в Манде надежды на удачный исход дел.
В то время как Блене подходил, из гостиницы вышел Рено и не глядя на него направился куда-то пешком.
Вошедшему Манде указал рукой на буфет. «Ты свое получил сполна, так что раскошелься немного, мне сейчас нужно напиться».
Блене, на удивление, подсел с парой бутылок, а не одной.
– Тебе не кажется, дурень ты эдакий, что афишировать свою удачу не следует?
– А кто за мной может следить? Пусть следит, барон-то все равно уже уехал.
– Темный ты человек. интересно знать, почему тебя барон с собой не взял?
– Потому что темный я, – говорил Блене, наливая полные стаканы коньяка. – Темный и не бритый, сальный. – чокнулись – Так что его баронскому отродью не хотелось больше иметь с таким дело, Камизаром вонючим.
– Ладно ты, прекрати свои бунтарские штучки. Объясни-ка поподробнее как ты все-таки слинял оттуда, под каким предлогом?
– Ну что, я сказал что мне появляться в тех местах опасно, когда этот Рено за кулисами начал по новой расспрашивать и снаряжать меня вместе со всеми.
– В общем ты собирал все что под руку попадется? И они поверили в эту чушь?
– Насилу отбрехался.
– А Аруэ?
– Аруэ сказал все как положено… что префект его не принял, и ни кто другой так же.
– Остается молить бога, чтобы его нервы не сдали раньше времени. А что это те на кабриолете куда поехали, ты слышал, ты знаешь?
– Все слышал, все знаю. Они в Орлеан, через Блуа.
– Ну конечно! Без баронессы?
– Она поплывет по Луаре, а на причале они ее должны встретить.
– Значит через Орлеан?
– Смотри-ка кто?
– Куда смотреть? – спросил Манден.
– Вон, стоит у балюстрады.
– Точно, Гийоме! Без зазрения совести, стоит, наблюдает. Экономит на застолье.
– Пойти позвать?
– Зачем он нужен! Пусть следит за ней как положено. А мне нужно заняться кабриолетом. Ты бы купил еще пару пузырей, отличный коньячок. Он нам очень понадобится.
– О чем разговор! Обязательно.
Глава VI. Кровавая развязка
Местность, где находился трактир «Пивная бутылка» недалеко от главной дороги, по проселочной; как ее и рекомендовали была действительно тихой, малолюдной и как следствие лесистой. Спасало хозяина трактира два источника доходов: местные крестьяне из сравнительно близлежащей деревушки и приезжие, заезжающие во многом благодаря фактору закрытых на ночь орлеанских ворот, и так же благодаря столбику у обочины дороги, указывающему стрелкой на отходящую дорожку. В обратной стороне от стрелки на столбике торчал щит с надписью для тех, кто едет в Орлеан: «Приглашаем на пиво, отдых и все, чем богаты», и ничего не значащей надписью для тех кто следовал в Париж, но никогда не заглядывали; на другой стороне щита: «Трактир Пивная бутылка».
