Давид Кизик - Время Феофано
Видя, что молодые люди вполне довольны общением друг с другом, Василий оставил их одних.
– Твоя мама хорошая актриса? Откуда она родом?
– О, моя мама родом из аланов народа куру[113] в Тароне, где и постигала древнее искусство гусанов[114] и танцев вардзак, посвященных богине любви и красоты Анахит[115].
– Она что, язычница?
– Да нет, что ты, моя мама истинно верующая в Мессию Иисуса, я тут говорю о танцах.
– Хм. Да? – Хмыкнул Роман. – И моя мама из народа куру, но с побережья Первой Армении.
– Ха! Так ты выходит из землепашцев реатов – с чувством превосходства воскликнула Анастасия.
– Мой отец из династии всадников, сауроманов[116] Аршакидов[117]. Да к тому же он является Владыкой вселенной. И титул этот со скипетром ему передал дед Василий, которого, в свое время, короновал государь Малой Армении, то есть коренного Арийстана – Ашот Железный. А он, между прочим, является законным местоблюстителем Владыки, – не преминул похвастаться Роман.
Анастасия повернулась и пошла по аллее, теребя в руках цветок розы. Роман последовал за нею.
– И кто это придумал разделить землю арменов на части и по номерам?
– Это случилось очень давно. Сначала персы завоевали нагорье, изобилующее абседиантом. И сделали одной из своих сатрапий. Во время войн с персами, ромеи овладели частью этой сатрапии, где в горных долинах среди садов жили виноградари и пахари, оседлая часть народа куру и реаты. От персов ромеи и переняли новое прозвище реатов, которых персы называли «арии Ману». Со временем, слово «арии Ману»[118], или попросту армяне, стало в империи нарицательным для всех крестьян-пахарей. А все плодородные провинции Азии стали называть Армениями. Но оказалось, что это не совсем удобно. Плоды земли – это основное богатство империи. Но как же взимать налоги? Или, например, где собирать ополчение при необходимости? Вот бюрократы и придумали поделить империю на префектуры. Префектуры на диоцезы. Диоцезы на провинции. Правда, сейчас заменили провинциальную систему диоцезов, войсковыми фемами. По принципу назначения центра лагерного сбора ополчения с ближайших поселений провинции. Вот и получилось, что названия остались прежние, но каждой провинции присвоен собственный номер. Теперь каждому бюрократу понятно, что налог Второй Армении надо брать с города Севастии[119] Понтийской, а налог Третьей Армении с города Мелитена[120] на правобережье Ефрата[121].
– А почему пропустил Армению Первую? – Тут же спросила Анастасия.
– С Первой Арменией немного сложнее, – подумав, ответил Роман. – Сначала налоги взимали с города Леонтополя в диоцезе Понт[122]. Но потом старую провинцию с таким названием раздробили. Область Себастополиса[123] отошла к царю абхазов, а область Спер[124] к иверским Багратидам[125]. То, что осталось, добавили ко Второй Армении. Теперь налог провинции Первая Армения взимается с Кесарии[126] Каппадокийской. А дальше на восток, за Ефратом, откуда родом твоя мать, это персидская часть Армянского нагорья. Сейчас это территория провинции Армянский эмират[127] в арабском халифате[128]. Этот эмират тоже разделили на четыре Армении. И теперь две из них – это владения Ширакского[129] царства Багратидов.
– Как-то это все однообразно, – вздохнула Настя. Мне больше нравятся древние названия. Страна народа Ур – Урарту или, как говорит мая мама – страна рек, Наири. Красиво и неповторимо звучание ее провинций: Айрарат, Цопк, Алдзник, Васпуракан…
– Ха! Страна рек. Знаешь сколько в мире рек? Твои древние названия только все путают. Например, тебе скажут: «Езжай в Иберию! Там открыли новый театр». Куда ты поедешь?
– Конечно же, морем до Петры[130], а оттуда по реке Чорох в горы, в крепость Артвин[131].
– Но почему в Петру, а почему не в Себастополис или Барсино[132]? Я не говорил, что тебе нужно попасть в Иберию в горах Армянского Тавра.
– А разве есть на свете другая страна иберов?
– Конечно! Иберы живут и на западе Европы и на востоке. Этих мест так же много, как гор Альп в мире. Потому и албаны живут и в европейских Альпах, и на Балканах, и на Кавказе, – продолжал веселиться юный цезарь. – Ну, а если тебя пригласят играть в театре Триполи[133]?
– Так это недалеко, в Аркадии, – уверенно ответила Анастасия.
– Но почему ты решила, что это в Греции, а не в Африке и не в Азии? – Улыбнулся Роман и продолжал подтрунивать: – Давай попробуем еще. Например, если тебя пригласят совершить паломничество к Святым реликвиям в Иерусалим[134]. Куда ты направишься?
– Конечно же, в Константинополь! А разве есть другие Иерусалимы? – Искренно удивилась Настя.
– Недавно так стали называть Иевус палестинский[135], где казнили Иисуса Мессию, а еще раньше так называли Киев на Кавказе[136], тот, что возле двуглавой вершины горы. Вот тебе и древние названия – сплошная путаница. – Откуда ты все это знаешь? – Насупившись, спросила Анастасия.
– Так я же в школе учусь, и не в простой, а в столичном университете, – горделиво, с чувством превосходства ответил цезарь. – И там ученые мужи Константинополя говорят, что если бы все эти земли вдруг стали ромейскими, то сразу столичные бюрократы навели бы порядок в названиях. Анастасия молчала, обрывая лепестки розы.
Почувствовав, что политика наскучила девушке. Роман немедленно перевел разговор на более приятную и понятную ей тему. – Я слышал о театрах Сирии и Васпуракана и женщинах поющих и танцующих в них. Гусаны, кажется, их называют? – Да нет, гусаны – это те, кто играет на музыкальных инструментах и поет, а вот вардзаки – это люди постигшие искусство танца и сценической игры. – Мгновенно ожила Настя, почувствовав себя в родной стихии. – Вот, например, хочешь я изображу патрикия Василия? Анастасия придала своему лицу неприступно-напыщенный вид и величавой походкой прошлась перед Романом.
– Ха-ха-ха. Похоже, даже очень, – оценил Роман. – По-моему, ты уже в достаточной мере переняла у матери мимическое искусство. То, что ты изображала на сцене – смотрелось волшебно.
– Кажется, ты мне льстишь, – довольная похвалой, зардела Анастасия.
– Послушай, Анастасия, давай с тобой дружить, – предложил Роман.
– С удовольствием, тем более, что это ненадолго.
– Анастасия, а можно я тебя буду называть Настя?
– Мы еще не так давно дружим…
– А меня зови просто Роман. Мне с тобой так легко, как будто я тебя знаю всю жизнь.
– Ну что ж, Роман, если тебе не хочется сидеть за столом…
– А что ты хочешь предложить? – Спросил Роман, с любопытством глядя на нее своими глазами-маслинами.
– Ты любишь смотреть на звезды? Я, например, обожаю. Если не боишься, то пойдем, поднимемся на крышу.
Стояла теплая южная ночь. Звезды яркими алмазами сверкали на небосводе. Казалось, они с высоты наблюдают за людьми. От их пронизывающего взгляда было немного жутковато. И лишь Луна – ночное светило разгоняла мрак.
– Ты знаешь историю о красавице Аделаиде и злом Беренгаре? – Спросила шепотом Анастасия.
– Аделаиде, которую в Риме зовут Адельгейде? В общих чертах, – усмехнулся Роман. Расскажи ее ты, мне очень интересно послушать.
Собравшись с мыслями, глядя на звезды, Анастасия начала рассказ. Роман зачарованный волшебной ночью и ее голосом слушал не перебивая.
– Когда старый цезарь умер, управлять страной стала его вдова – юная Аделаида. Множество претендентов из герцогов и баронов просили ее руки. Но всем отказывала гордая красавица, ибо не было никого, кто зажег бы ее сердце. Но вот сгустились над ее страной черные тучи. Из-за гор пришел с войском злой князь Беренгар. Он захватил страну и пленил Аделаиду. И не нашлось никого, кто бы смог изгнать его. Князь со своей злой супружницей стали править в стране. Подданные Аделаиды с надеждой уповали на нее. Но что она могла сделать, сама подвергаясь ежедневным насмешкам и унижениям? Чтобы лишить народ последней надежды, решил злой князь женить на молодой вдове своего старшего сына. А тот был отвратительным, грязным, с огромными руками и красными глазами – настоящее чудовище. Конечно же, красавица наотрез отказалась. И тогда злодеи одели ее в рубище и заточили в самую высокую башню, ожидая, что она передумает. Но Аделаида твердо решила, что лучше смерть от голода и холода, чем замуж за чудовище. Анастасия замолчала. Роман явственно представил страдания хрупкой пленницы. Между тем Анастасия продолжала:
– Долго ли, коротко ли длилось ее заточение, но проведал о том злодеянии храбрый рыцарь Оттон. Князь северный. Собрал он войско и пошел спасать красавицу. Три дня бился он с Беренгаром. И злой Беренгар запросил пощады. Белый рыцарь спас Аделаиду, и, конечно же, они сразу полюбили друг друга. Оттон упал на колени перед ней и попросил руки у спасенной пленницы. И Аделаида с радостью согласилась, отдав рыцарю и свое сердце, и свою страну. Сам патриарх римский обвенчал их.
