Майкл Грант - Юлий Цезарь. Жрец Юпитера
Перспектива работы с таким коллегой отнюдь не радовала Цезаря, но произошедшее послужило дополнительным стимулом для приведения в жизнь важного плана, который он в то время составлял. Это был ни больше ни меньше план объединения двух наиболее важных в Риме персон, а также самого Цезаря. Объединившись, они втроём смогли бы подавить традиционалистскую республиканскую фракцию, которая упорно препятствовала их амбициям. Время оказалось подходящим, потому что консерваторы пренебрежительно обходились не только с Цезарем, но также, что было намного более серьёзно, с Помпеем и, ещё в большой степени, с Крассом. Отчуждение Помпея от знати уже предвещало её враждебное отношение к его военным успехам, а его развод с Муцией только ускорил этот процесс. Дело заключалось в том, что единокровные братья Муции со стороны матери, Метелл Селер и Метелл Непот, принадлежали к могущественному римскому роду. Муция помогла своему мужу Помпею и, как предполагали, любовнику Цезарю добиться поддержки Селера в деле Рабирия в 63 году до н. э. Без сомнения, отчасти благодаря ей Непот, работавший с Цезарем, поддержал интересы Помпея, когда тот уже был на пути домой. Но после развода Селер, негодовавший по поводу того, что никак не мог получить должность консула, отказал ему в поддержке. Так же поступил и Непот. Союз Помпея с великим Цецилием Метеллом, который продолжался с переменным успехом в течение 15 лет, был разорван.
В это время Помпей, который обожал заключать браки и за свою жизнь успел жениться пять раз, причём каждый раз по политическим соображениям, искал себе новую жену. Его первая идея состояла в том, чтобы восстановить своё положение среди консерваторов, и он устремил свой взгляд на племянниц Катона, сделал предложение одной из них, а второй предложил выйти замуж за своего младшего брата. Катон, однако, отверг это предложение, не желая быть связанным с ним через женщин. По слухам, дамы сначала горько сетовали на его решение, но потом, когда стало очевидным, что Помпей просто ищет себе союзников, поняли правоту Катона. Но самое тяжёлое поражение Помпей, всегда действовавший совершенно независимо на Востоке, понёс в сенате. Ему не удалось убедить сенаторов ратифицировать свои действия и провести аграрный закон, который позволил бы обеспечить землёй его победоносных воинов. Селер теперь был против него, Катон, естественно, тоже, и к лету года до н. э. Помпей прекратил попытки протолкнуть свой земельный проект. Консерваторы отвернулись от него, опасаясь его диктаторских устремлений, которых тот, по существу, не имел.
Возвратившись из Италии, Помпей покорно расформировал свою армию, ясно демонстрируя своё желание остаться в рамках закона. Помпей был человеком изворотливым, неблагодарным, эгоистичным и неискренним. Восемь раз в течение своей жизни он переходил из одной партии в другую. Но он был искренне заинтересован в том, чтобы римляне получили достойное правление, для себя же хотел не высшей власти, а аплодисментов. Помпей был не тем человеком, который мог бы нанести удар республиканцам, повторив поход Суллы на Рим. В действительности он желал только одного — чтобы каждый благородный римлянин восхищался им и восхвалял его. И теперь, в 46 лет, когда его созидательная жизнь закончилась, когда его способность разрешать сложные проблемы ухудшалась, а неумение вникать в тонкости политических процедур оказалось непреодолимым препятствием, он был безжалостно выброшен теми самыми реакционными силами, которые хотел возглавить.
Красс, чья давнишняя неприязнь была только усилена победами Помпея, рьяно участвовал в блокировании аграрного закона, предложенного Помпеем. И всё же у Красса было кое-что общее с этим полководцем: его, так же как и Помпея, оскорбляло отношение твёрдолобых сенаторов. Вопрос, по существу, был чисто финансовым. Всадники, находившиеся под особым покровительством Красса, являлись патронами крупных компаний, которые скупили у правительства право собирать налоги в богатейшей провинции Рима, Азии. К тому времени они поняли, что переплатили, — другими словами, они ошиблись при расчётах в своей сделке с правительством и теперь просили о кардинальном изменении существующего контракта и о заключении нового, в котором была бы значительно снижена их ответственность по долговым обязательствам. Красс поддержал их. Цицерон считал это предложение возмутительным, но, придавая большое значение сотрудничеству между сенатом и всадниками, так же оказал им поддержку. Катон, однако, добился отклонения этого предложения, обвинив этих финансистов, которые обычно были на ножах с его приятелями-аристократами в провинциях, в серьёзных злоупотреблениях. Консерваторы были, очевидно, готовы пойти как угодно далеко и заплатить любую цену, лишь бы обезвредить того, кто представлял опасность для их клики. Но на сей раз они сами себя перехитрили. Действительно, следующая инициатива Катона, не проявившего достаточной гибкости, привела к краху всего того, что они больше всего хотели сохранить.
В этом же году, важность которого для дальнейшего развития событий несомненна, Помпей и Красс отбросили свои разногласия и, объединившись с Цезарем, который также был отторгнут лагерем традиционалистов, заключили частный, но всесильный и диктаторский по устремлениям союз, известный как первый триумвират. Из троих триумвиров Цезарь был всё ещё намного менее влиятелен, но он гораздо лучше умел вести переговоры, кроме того, он принадлежал к лагерю Мария, что привлекало к нему новых сторонников, опасавшихся Помпея — командующего у Суллы и Красса, занимавшегося для него же финансовыми махинациями. К тому же именно Цезарь взялся за сложнейшую задачу объединения этих двоих. Вероятно, Цезарь и Помпей уже достигли ограниченного соглашения перед выборами (в июле 60 года до н. э.), благодаря которому Цезарь сохранил за собой должность консула в течение следующего года. Привлечь Красса к их союзу удалось позднее. Это не вызывает сомнения, поскольку если бы соглашение было достигнуто ещё до выборов, то Цезарь едва ли искал бы финансирование проведения своей кампании в другом месте. Во всяком случае, к концу года трёхсторонний союз был заключён, хотя в то время это всё ещё оставалось секретом.
Цицерон узнал о планах Цезаря урегулировать отношения Помпея и Красса от Луция Корнелия Бальба, который сыграл важную роль как в этом соглашении, так и в большинстве основных событий в течение ряда следующих лет. Бальб был одним из наиболее важных, одарённых и колоритных сотрудников Цезаря. Он родился в Гадесе, и среди его предков, без сомнения, были семиты (финикийцы), основавшие этот город. Бальб начал свою политическую карьеру как клиент Помпея во время его испанских кампаний против Сертория в 70-х годах. Услуги Бальба имели настолько большую ценность, что позволили ему получить римское гражданство. В то время Бальб был исключительно привлекательным юношей, одарённым литературным и философским талантами. Ему покровительствовал историк и богач Теофилан из Метилена, доверенное лицо Помпея в Греции. Он усыновил Бальба во время заключения первого триумвирата, а позже оставил ему всё своё состояние. Но наиболее ценной для Бальба оказалась дружба с Цезарем. За время двух своих сроков службы в Испании тот сблизился с наиболее значительными людьми Гадеса, там же познакомился и с Бальбом, неоценимым организатором, вдохновителем новых предприятий и посредником.
Весьма полезным в этом свете оказалось и то, что Бальб был близок как к Помпею, так и к Цезарю, который и поручил Бальбу привлечь в триумвират четвёртого участника, Цицерона. Это должно было придать союзу более представительный вид. Общественное положение и несравненное красноречие Цицерона были бы значительным вкладом в общее дело, несмотря на суетность и нерешительность оратора. Итак, приблизительно в декабре 60 года до н. э. Бальб посетил Цицерона, и его дипломатические усилия едва не увенчались успехом. Цицерон был погружен в горестные размышления. Его возмущало то, что консерваторы столь бескомпромиссно оттолкнули Помпея, Красса и Цезаря и тем самым разрушили национальное единство, установившееся, по его «оптимистичному» утверждению, в период эпопеи с Каталиной. Но эти трое раздражали его ещё больше. Красс, по общему признанию, похвально отзывался о выполнении Цицероном своих консульских обязанностей, но Красса небезосновательно подозревали в соучастии в заговоре Катилины, кроме того, он помешал Цицерону преследовать Клодия по суду за осквернение святынь. В отношении Помпея Цицерон вёл себя достаточно бестактно, направив ему объёмистый документ, в котором его достижения на Востоке сравнивал со своим участием в деле Катилины. Помпей, разумеется, холодно встретил предложенный труд, а это привело к тому, что обычного восхищения, которое Помпей вызывал у Цицерона, поубавилось, а «идеальный Помпей» на время перестал для него существовать.
