А. Сахаров (редактор) - Николай II (Том II)
Довольно поверхностная и легкомысленная маленькая датская принцесса, ставшая русской Императрицей, не очень вдавалась в причины русофобских настроений в британском и копирующем его датском общественном мнении, которые видели в гиганте на Востоке Европы сильного конкурента и источник угрозы господству Британии в мире. Тем более что лично к ней отношение и в Англии и в Дании, как к бывшей датской принцессе, было великолепным. Здесь она всегда отдыхала душой и могла расслабиться, чего никогда не делала в Петербурге, опасаясь потерять влияние, которым безраздельно владела как мать Императора, слушающего её советы и выполняющего, как правило, все её просьбы.
Только теперь, в этот приезд к сестре, когда она появилась на Острове задолго до того, как было условлено с Александрой, из-за размолвки с Ники по поводу поездки по Волге, Мария Фёдоровна испытывала некоторое чувство неуверенности и поражения, к которым она не привыкла.
Родной сын, раньше безоглядно обожавший свою любимую Mama, вдруг стал выходить из повиновения и поступать по-своему.
Для Марии Фёдоровны это могло означать только одно: Ники решает не сам, а слушается ненавистную «гессенскую муху».
«Аликс необходимо проучить!» – всё время думала старая императрица, качаясь на борту «Полярной звезды», пока яхта, оставленная сыном в её полном распоряжении, шла по Балтике и пересекала Северное море. «Этой упрямице обязательно следует сделать больно!» – вертелось в голове «Гневной», пока королевский вагон нёс её из Лейта, где ошвартовалась «Полярная звезда», к ближайшей станции неподалёку от Бальмораля. Однако ничего более действенного, чем запуск в петербургское салонное обращение какой-либо новой сплетни о невестке, ей в голову не приходило…
Джорджи вошёл в салон, подсел к чайному столику, где его матушка собственноручно наполняла молоком и чаем тончайшие чашки китайского фарфора, взял печенье. Тётя Минни, как он понял, заканчивала какой-то свой рассказ о семейных делах в Петербурге.
-…И представляешь, Аликс, когда я узнала, что этот грубый сибирский мужик Распутин, этот якобы «святой старец», которых так почитают русские, стал регулярно посещать Ники и Александру и – о ужас! – наставлять их в духовной жизни, я вспомнила пророчество, которое слышала, когда была молодой и носила своего первенца под сердцем… Старушка-ясновидящая сказала мне тогда, я помню её пророчество слово в слово, буквально следующее: «Будет сын твой царить, всё будет на гору взбираться, чтобы богатство и большую честь заиметь. Только на самую гору не взберётся – от руки мужицкой падёт…» – с расширенными от наигранного ужаса глазами говорила тётушка.
– В какое общество вовлекает бедного Ники эта гордячка Аликс!.. Я пыталась с ним на эту тему поговорить, но Ники всякий раз отказывался, и это было явно под влиянием его «гессенской мухи»… А как злословит свет по этому поводу!.. – с печальной улыбкой, однако с примесью смиренного торжества говорила старая императрица. Александра и супруга Георга, королева Мария, внимательно слушали с сочувственными постными улыбками на бледных лицах жительниц туманного Альбиона.
Розовощёкий, в отличие от них, Георг еле заметно улыбнулся в усы.
«Что за глупцы эти русские родственники!.. – с лёгким презрением думал британский «двойник» Николая. – Как только тётя Минни, или тётя Михень, или другие великие княгини и великие князья приезжают в Европу или к нам на Остров, они обязательно начинают ругать свою царицу и своего царя, заведомо зная, что сплетня просочится в газеты… И это при пресловутом самодержавии, когда всё – в воле их царя!.. Попробовали бы они вытворять такое при нашем конституционном строе – их немедленно лишили бы цивильного листа или других привилегий! А Ники, наверное, знает о всех их высказываниях и ничего сделать не может!..»
Король хотел послушать, что скажет тётя Минни дальше, но вошёл дворецкий и доложил, что прибыл его высокопревосходительство премьер-министр лорд Асквит[41].
– Проси его сюда, – распорядился Георг.
Так же хорошо воспитанный, как и его двоюродный брат Николай, король поднялся навстречу благородному седовласому джентльмену с гордо посаженной головой и гладко выбритым холёным лицом. Толстая золотая цепь от Брегета свисала из жилетного кармана лорда, старомодный сюртук был несколько мешковат, зато полосатые брюки сохранили острую стрелку, как будто и не было многочасового пути в тесном вагоне и авто.
Лорд Асквит сначала поцеловал руку королеве-матери, как старшей из присутствующих дам, затем российской императрице и в заключение – супруге Георга, королеве Марии.
Свободное кресло было подле Марии Фёдоровны, и гостя усадили в него. Оказавшись рядом с вдовствующей государыней, немного вялый от преклонного возраста лорд решился сказать ей дежурную фразу, не подозревая, что она больно ранит царицу.
– Поздравляю ваше императорское величество с более чем успешной поездкой вашего венценосного сына и Его Семьи по реке Волге!.. Телеграмму об этом из Петербурга от сэра Джорджа Бьюкенена[42] я как раз привёз на доклад Его Величеству… – с любезной улыбкой вымолвил лорд. Но он так и не понял, почему блестящие глаза моложавой сестры королевы-матери сразу потемнели.
Зато хорошо поняла Александра. Она по своим собственным резонам, и прежде всего из-за банальной дамской зависти к красивой, умной и горячо любимой мужем молодой женщине, так же как и её сестра Минни, терпеть не могла свою русскую тёзку.
– А есть ли и другие, такие же приятные… – выделила она слово «приятные», – новости из России? – резким, отнюдь не мелодичным, как у сестры, голосом словно прокаркала королева-мать.
– О, конечно! – обрадовался за русских премьер-министр Британии. – Сэр Джордж сообщает также, что Его Величество Император России направил своего родственника великого князя Николая Михайловича в Румынию, чтобы вручить фельдмаршальский жезл королю Карлу в память его участия в победах союзных войск в кампаниях против Турции в 1877 и 1878 годах…
Затем, изящно наклонив голову и подобострастно улыбнувшись вдовствующей императрице, осведомился:
– Правда ли, ваше величество, что в Петербурге, как сообщает сэр Джордж со слов великого князя, говорят о том, что ваша старшая внучка, великая княжна Ольга, может выйти замуж за принца Карла, сына наследника румынского престола Фердинанда? И что великий князь Николай Михайлович будет зондировать этот вопрос в Бухаресте?..
«Хитёр, однако, Асквит!.. – с одобрением подумал Георг. – Он почище любого дипломата готов выпотрошить интересную информацию из амбициозной старухи! Что же ответит ему тётушка? Ведь главная цель поездки великого князя Николая Михайловича, видимо, в том, чтобы России сблизиться с Румынией, расширить своё влияние на Балканах, в том числе и за счёт династического брака…»
Глаза Марии Фёдоровны снова недобро блеснули, но теперь никто, даже её сестра, не понял почему. Светским тоном, в котором угадывалось слегка высокомерное покровительство бедной глупой девочке, её внучке, старая императрица ответила лорду новой порцией информации, которую премьер-министр хотел сравнить с тем сообщением, которое получил от посла Великобритании в Петербурге.
– Милорд, я твёрдо знаю, что моя внучка без любви никогда не выйдет замуж… А она и принц Кароль никогда не видели друг друга… Стало быть, пока о любви между ними не может быть и речи!.. Так что слухи о возможной помолвке, вероятно, несколько преувеличены…
«Отрадно, отрадно… – подумал король Георг. – Это значит, что пока у России не появится на Балканах нового союзника и клиента…»
От всего этого бестактного разговора в душе «Гневной» разразилась целая буря, которую она постаралась скрыть, потянувшись за бисквитом.
«Подумать только! – злилась вдовствующая императрица. – Не успела я уехать, как Аликс и Ники, не посоветовавшись со мной, решили выдать милую Ольгу в эту проклятую Румынию, чтобы она вошла в семью румынских Гогенцоллернов!.. Аликс мало того, что её муж дружит с вздорным пруссаком Вильгельмом! Она хочет породниться с нищей румынской ветвью этой династии, которая захватила южные провинции моей родины – Дании, втёрлась на румынский трон, а теперь будет нахлебничать при русском дворе!.. Но почему вдруг мой братец Николай Михайлович стал об этом откровенничать с сэром Джорджем? Он хочет в глазах английского посла поднять своё значение? Очень может быть! А какую выгоду для себя ищет он в этой поездке? Я уверена, что это он сам напросился ехать в Бухарест, хотя терпеть не может Аликс… Да, это точно его новая интрига! Ведь слухи о возможной помолвке Ольги и Кароля наверняка рассорят Аликс и Ники с великим князем Дмитрием, сыном Павла[43], который явно влюблён в Ольгу и сейчас совсем как родной сын моему Ники! А Ольга тоже симпатизирует Мите… Намерение Аликс выдать её замуж в Румынию возбудит, конечно же, негодование не только Дмитрия, но и его отца, которые, разумеется, спят и видят осуществлённой свою мечту породниться с Государем Всея Руси! Насколько я знаю Павла, он уже тайный враг Ники из-за того, что Николай был решительно против его морганатического брака с Карнович-Пистолькорс!.. Теперь же таким тайным врагом станет и его сын Дмитрий… Ведь, наверное, к влюблённости Мити примешивается ещё и дальний расчёт: если с маленьким больным Алексеем что-то случится, то Ольга с Дмитрием могут унаследовать трон!.. Похоже, братец Николай Михайлович попал в точку: Аликс получит усиление ненависти Павла и нового врага – Митю!.. Боже, как я устала от всех этих интриг!..»
