Раффи - Хент
— Уйдем подальше, к тем деревьям, там никто нас не увидит, — сказала она, указав рукой вдаль.
При взгляде на горевшие глаза незнакомки в сердце Сары закралось невольное сомнение. Зачем звала ее эта дикарка вдаль, где никого не было? Какое дело могла она иметь к ней?
— Заходи к нам, — сказала Сара, взяв ее за руку. — Пойдем ко мне, если хочешь, чтобы нас никто не услышал; у нас найдется укромный уголок.
Незнакомка молча согласилась, и они пошли в другой конец двора, обсаженный тутовыми деревьями.
— Присядем здесь в тени, — сказала Сара. Они уселись рядом на густой траве.
— Теперь расскажи мне, милая моя, — продолжала Сара дружеским тоном, взяв ее за руку, — что ты хотела мне сказать?
— Джаво послана к тебе госпожой Хуршид; ты ведь знаешь ее. Джаво[12] каждый день благодарит бога за то, что он послал ей такую хозяйку, которая не бьет Джаво, любит ее и все старое, поношенное отдает ей; но кто скажет, что это старое? Видишь на мне это платье? Разве оно похоже на поношенное? Хозяйка меняет платье каждый день и раз надетое в другой раз не надевает.
И в самом деле, курдианка была одета довольно чисто, даже богато. Но из всего ее бессвязного рассказа Сара ничего не могла понять, кроме того, что ее зовут Джаво и что она прислуга Хуршид — жены знакомого их дому Фаттах-бека. Хуршид Сара знала давно, и ее очень интересовал вопрос: зачем послала та к ней эту глупенькую девушку? Однако, несмотря на свое крайнее любопытство, Сара, будучи знакома с характером диких курдианок, ждала, чтобы та по-своему передала ей то, что хотела сказать.
— Тебя зовут Джаво, да? Какое славное имя!
— Мама называла меня Джаваир, но хозяйка сократила мое имя, находя его очень длинным.
— Я тоже буду называть тебя так, как она. Джаво, деточка, что же сказала тебе госпожа, когда посылала ко мне?
Но Джаво уклонялась от прямого ответа; видно, мысли путались в ее голове, и она не знала, в каком порядке передать их; наконец она ответила:
— Госпожа Хуршид прошлой ночью поссорилась с беком. Ты не думай, что Джаво — ребенок, она хитра, как сатана. Когда хозяин поссорился с хозяйкой, она подслушивала их за занавеской. Ах, как злилась госпожа! Она рвала на себе волосы, платье, жаль было его — не досталось оно Джаво…
Заметив, что легкомысленная девушка очень любит одеваться, Сара проговорила:
— Джаво ведь умеет шить, сошьет и наденет.
— Как не уметь шить. Видишь эти пальцы, много раз колола их Джаво, когда мама учила ее шить.
— Вижу, что ты способная девушка. Расскажи теперь мне, из-за чего ссорятся твои хозяева?
— Хозяин мой говорил, что приведет новую жену, а хозяйка отвечала на это: «Нет не приведешь, а если это случится, то я повешусь». Разве это не грех? Зачем ему другая жена? Где он найдет лучшую?
Сара постепенно разгадывала темную загадку…
— Да, нет подобной Хуршид! — ответила она. — Но скажи мне, Джаво, какую жену он хочет привести?
— Хозяйка умрет, если это случится, и Джаво недолго проживет после этого, — сказала служанка, и глаза ее наполнились слезами.
— Скажи же, кого он выбрал в жены? — повторила Сара, потеряв терпение.
— Спроси прежде, зачем хозяйка послала сюда Джаво, тогда Джаво скажет, кого бек хочет привести.
— Хорошо. Зачем послала она тебя?
— После ночной ссоры, утром, хозяйка позвала Джаво и говорит: Джаво, ты пойдешь к нашему куму Хачо, поклонишься Саре, опросишь, как она поживает и скажешь… Ах, я и забыла спросить о твоем здоровье!
— Не беда! Что же она сказала?
— Она сказала: позовешь Сару в уединенное место и скажешь… потому я и звала тебя под дальние деревья.
— И здесь не дурно: никто нас не услышит — что же дальше?
— Хозяйка сказала, чтобы вы поспешили увезти Степаника в другую страну. Если у вас нет людей, то она обещалась дать своих, и они проводят его туда, куда захотите. Все это госпожа сказала Джаво, когда чуть-чуть занималась заря. «Клянись!» — сказала она, и я поклялась никому не говорить об этом. Хозяйка пригрозила смертью Джаво, если она выдаст другому эту тайну. Джаво страшно боится: она может это сделать. Джаво сама видела, как госпожа убила одного слугу, а за что — этого Джаво не скажет…
Но несчастная Сара уже не слушала ее…
При имени Степаника она ужаснулась и едва не потеряла создания.
Наивная девушка, хотя и не поняла причины глубокой печали женщины, все же начала утешать ее.
— Пусть не горюет Сара! Пока жива хозяйка Джаво, она не позволит, чтобы из вашего дома увели девушку.
— Какую девушку? — спросила Сара, немного опомнившись. — У нас взрослой девушки нет.
— Беку известно, что Степаник не мальчик.
Во время этого разговора Степаник кормил свою козулю.
Солнце освещало его красивое лицо, и издали обрисовывалась его изящная фигура. Сара, указав на него, сказала:
— Вот Степаник! Всмотрись хорошенько, разве похож он на девушку? Кто это солгал твоему господину?
— Ему сказала одна из ваших работниц — жена пастуха Хило. Хозяйка говорила, что убьет ее за это.
— Жена Хило солгала. Мы ее поймали в воровстве и выгнали, вот она и отомстила.
Сара заметила, что Джаво, хотя и казалась наивной, была не так глупа, как можно было о ней думать. Увидев ее искреннюю преданность своей госпоже, свойственную полудиким слугам, Сара поручила ей передать кое-что Хуршид по секрету, предварительно поблагодарив ее и выразив ей душевный привет. Затем она попросила Джаво сообщить Хуршид, что слух о Степанике неверен, но все же, если она желает удаления его, то это будет исполнено. Наконец Сара изъявила желание лично повидаться с Хуршид, чтобы посоветоваться об этом деле, и чтобы Хуршид сама назначила место свидания. Окончив свои поручения, Сара спросила:
— Умница моя Джаво, ты можешь передать в точности то, что я тебе сказала?
— У Джаво хорошая память, Джаво не забудет ничего, — ответила она, повторив все, что говорила ей Сара, хотя не в должном порядке и несколько путаясь. Сара, указав на ошибки, заставила ее повторить несколько раз заданный урок.
— Теперь Джаво скажет так, как передала ей Сара, — проговорила курдианка. — Дорогой она еще повторит эти слова, чтобы лучше запомнить.
— Тебя могут подслушать, — заметила Сара.
— Джаво не так глупа: она будет повторять в уме.
Девушка взглянула на небо и, увидев, что солнце уже довольно опустилось, встала, сказав, что оставаться дальше не может, потому что путь к стану бека далекий.
— Подожди, Джаво, я принесу тебе подарочек; ты славная девушка. — Сказав это, Сара ушла в комнату.
В это время Степаник, занятый во дворе своей козулей, увидев Джаво одну, подошел к ней.
— Ты уходишь? — спросил он ее.
— Видишь, где солнце? Скоро стемнеет, — ответила она, указав на небо.
— Ты пришла к нам в гости и уходишь, ничего не поев, — сказал Степаник.
— Эх, Джаво и забыла про свой голод. Она сегодня ничего не ела.
— Я принесу тебе чего-нибудь поесть.
Курдианка, тронутая добротой юноши, обняла и поцеловала его. Степаник побежал к себе в дом и принес хлеб, намазанный маслом и медом.
— Садись и ешь.
— Джаво будет есть дорогой.
Наконец пришла Сара, держа в руке красный шелковый платок, — самое лучшее украшение для курдианки. Увидев его, Джаво подпрыгнула, как ребенок, выхватила из рук Сары дорогой платок, обмотала им свою красивую головку и, как бы смотрясь в зеркало, обратилась к Степанику и Саре:
— Мила ли теперь Джаво?
— Очень мила, — ответили в один голос Степаник и Сара.
— Ну поцелуйте ее.
Сара обняла и поцеловала девушку.
— Иди и ты, Степаник. Он исполнил ее просьбу.
— Теперь и Джаво вас поцелует. Искренно расцеловав обоих, простодушная курдианка отправилась в свой стан.
XII
Только после ухода Джаво Сара по-настоящему осознала весь ужас того известия, которое сообщила ей курдианка.
Степаник стоял тут же, не подозревая, какая участь его ожидала. Он положил руку на плечо Сары и спросил:
— Почему все курдианки такие глупые?
— Они не глупые, дитя мое, — ответила Сара с материнской нежностью. — Их плохо воспитывают, и они растут, как дикие животные в горах.
— Как моя козуля, — прибавил Степаник. — Вот уже несколько дней я ее кормлю, обнимаю, ласкаю, а она не любит меня, стоит мне только подойти к ней, она сейчас же убегает.
Когда Степаник говорил это, Сара смотрела на юношу, и глаза ее наполнялись слезами. До сегодняшнего дня она ни разу не смотрела на его детски нежное лицо таким испытующим взглядом, никогда не замечала красоты его нежного, изящного сложения. Она отвернулась и отерла слезы, чтобы Степаник не заметил их.
А он, заинтересованный курдианкой, сказал:
— Она была голодная, с утра ничего не ела. Я принес ей хлеба с маслом и медом, но она не захотела есть здесь, а взяла с собой в дорогу, видно, очень торопилась. Так ведь, Сара?
