Геннадий Левицкий - Марк Красс
Всех пиратов называли киликийцами, но на самом деле коренные киликийцы в разбойничьих флотах давно составляли меньшинство. Моряков для опасного промысла поставляли разоренные войной области Испании, Италии, Греции, Африки; флибустьерами становились члены политических групп, потерпевших поражение во время гражданской войны в Риме; охотно пополняли ряды пиратов и невостребованные наемники, которых особенно много было на Крите и в Греции.
Люди, отвергнутые обществом, отличались друг от друга и социальным положением, и языком, и цветом кожи, но все различия не помешали им создать новое государство. Его границы протянулись от Геркулесовых столбов до Сирии, и чем неспокойнее было в мире, тем прочнее и сильнее становилось пиратское царство. В этом государстве, как ни в каком другом, сохранились солидарность, дух товарищества, верность данному слову и беспрекословное подчинение начальникам, выдвинувшимся благодаря удачливости, уму, храбрости. С корабля на корабль передавались рассказы о пиратских подвигах, находчивости капитанов, несметном богатстве, попавшем в их руки, товарищеской взаимопомощи, изощренной мести; они составляли своеобразный фольклор бандитского государства. В описываемые нами времена все Средиземное море находилось во власти пиратов, и не было силы, способной бороться с этим злом.
Марк Красс по прибытии в Беренику дал своему легиону двое суток отдыха. Для самого военачальника это время прошло в хлопотах. Нужно было пополнить запасы воды, продовольствия, снаряжения, необходимого для плавания в открытом море, найти надежных лоцманов.
Что касается продуктов, то Красса приятно удивила их дешевизна. Впрочем, чему удивляться: море во власти пиратов, а основной потребитель африканского зерна находился за морем. Марк Красс решил купить несколько кораблей, чтобы нагрузить их превосходной египетской пшеницей, которую отдавали за чисто символическую плату. Тут его ждало разочарование: цены на триеры были в десять раз выше, чем в крупнейших портах Италии: Брундизии и Таренте.
— Из золота они у вас строятся? — спросил Красс продавца судна.
— Из дерева, но в умелых руках корабль может стать золотым.
Немного поторговавшись, Красс все же приобрел быстроходную триеру, еще сохранившую запах леса.
Продавец корабля, когда узнал, что судно куплено для перевозки пшеницы, в сердцах воскликнул:
— Почтенный, возьми обратно свои деньги! Мой корабль создан для войны, битвы и погони! Возьми деньги — только не делай из этого красавца вьючного верблюда.
— Успокойся, я уже передумал: на твою триеру я посажу лучших легионеров, а под зерно отдам один из испанских кораблей.
Сервий и Децим — товарищи Марка Красса по изгнанию — гуляли по улицам Береники. Последний вечер перед отплытием оказался свободным, и друзья решили использовать его для развлечений. Вскоре они наткнулись на большую яркую вывеску «Мечта Диониса». Две амфоры, на которые она опиралась, не оставляли сомнений в том, что это таверна. Друзья молча переглянулись и без слов направились к двери под вывеской.
Полумрак скрывал довольно большое помещение.
В центре зала висел светильник, но он больше коптил, чем светил. Друзей, впрочем, это вполне устраивало: они отыскали столик в темном углу и уселись на колченогие табуреты. В ожидании, пока их заметят и обслужат, Сервий с Децимом принялись рассматривать остальных посетителей таверны.
Просторный зал был заполнен мужчинами, и почти у каждого имелось оружие. Посетителей трудно было назвать воинами, ибо было непонятно, к какой армии их можно причислить. Одежда их отличалась такой пестротой, что у римлян зарябило в глазах. Видимо, поэтому на новых гостей никто не обратил внимания. Здесь были представлены наряды греческие, египетские, римские, сирийские и каких-то еще, одному Юпитеру известных, народов. Манера поведения посетителей явно говорила о том, что наряды были с чужого плеча и не подходили им не только по размеру. Еще более нелепо смотрелось на засаленных хламидах дорогое оружие. Грязные пальцы многих мужчин украшали золотые перстни с драгоценными камнями.
Между столами сновало несколько свободно одетых девушек. Они разносили вино и заказанные посетителями блюда. Работу девушек можно было считать своеобразным искусством. Мужчины так и тянули руки к их молодым телам, прикрытым лишь полупрозрачными туниками. Когда посетитель хотел лишь потрогать какую-либо часть их тела, девушки любезно позволяли это, но лишь клиент поднимал руку, чтобы больно шлепнуть пониже спины, они виртуозно уворачивались от удара и при этом мило улыбались, дабы не обидеть неудачника.
Одна из таких граций подошла к нашим римлянам. Очаровательное создание положило локти на стол и склонилось так, что в вырезе туники показалась грудь. Римляне, уже долгое время не прикасавшиеся к женщинам, словно по команде уставились на приличных размеров холмики. Девушка едва заметно шевельнулась, и грудь начала медленно покачиваться вправо-влево. Довольная произведенным впечатлением, девушка заговорила по-гречески бархатным голоском:
— Вижу, ваши наряды не сняты с чужого плеча. Нечасто доводится видеть настоящих римлян в таверне.
Сервий и Децим наконец отвели глаза от ее груди и довольно тупо воззрились друг на друга. Наши римляне, как и каждый гражданин, получивший кое-какое образование, владели греческим языком, но на этот раз так и не смогли воспользоваться своими познаниями.
Девушка, не обращая внимания на молчание собеседников, продолжала щебетать:
— Я знаю, что нужно римлянам. Ваш любимый напиток — фалернское вино. Не так ли?
— Верно. Оно нам сейчас не помешает. Что-то в горле пересохло, — не своим голосом пролепетал Децим, вызвав при этом удивление Сервия и снисходительную улыбку девушки.
— Насколько я знаю, обед римлян начинается с яйца.
— Вовсе не обязательно, — наконец подал голос и Сервий. — Это древняя традиция, но мы так давно не были на родине, что, признаться, несколько ее подзабыли.
— В нашей таверне не стоит вспоминать о яйцах. Я предложу кое-что получше. Наш повар превосходно готовит откормленных кур, обжаренных в муке. Не пожалеете, если закажете устриц, мидий или что-нибудь из рыбных блюд. На десерт могу предложить сладкий крем, сушеные финики и фрукты.
— Божественная, ты читаешь наши мысли! — воскликнул Сервий, который ценил вкусную пищу выше остальных благ жизни. — Неси все блюда, только что названные тобой, но в разумных количествах.
— Как прикажете, дорогие гости. И подумайте, не нужно ли вам что-либо кроме еды и вина. Наше заведение оказывает мужчинам различные услуги.
Грация одарила каждого из римлян многообещающим взглядом и исчезла, словно растворившись в воздухе.
— Вино действительно неплохое, — произнес Сервий, прикладываясь ко второму по счету кубку.
— Прекрасное вино, — согласился Децим, — хотя не из фалернских виноградников.
— Естественно. Зачем везти вино из Кампании морем, в котором бесчинствуют пираты, когда в Африке произрастают великолепные сорта винограда. Это было бы большой глупостью.
— Обед таков, что его впору подавать в триклиниях[7] лучших патрицианских домов Рима, — продолжал нахваливать кулинарное искусство «Мечты Диониса» Децим.
— У посетителей таверны водятся деньги, и они хотят получить все доступные удовольствия. Возможно, некоторые из них гуляют в последний раз.
— Насчет последнего раза ты верно заметил. Молодцов точно такого же обличья, как наши соседи по столу, я видел распятыми на крестах в Брундизии. Их сняли тепленькими с пиратского корабля, севшего на мель. Видимо, и для этих где-то в портах заготовлены кресты.
— Говори тише, Децим, посетителям «Мечты Диониса» могут не понравиться твои слова. Лучше скажи, как ты относишься к здешним девушкам? По-моему, именно их имела в виду наша грация, когда говорила о каких-то услугах.
— Мне они понравились, думаю, не меньше, чем тебе. Однако как бы не попасть в неприятную историю. Марк Красс и так довольно прохладен с нами. С тех пор как мы вышли из пещеры, он перестал нас замечать, хотя раньше называл друзьями.
— Децим, ты до сих пор не постиг Красса, хотя и провел с ним немало времени. Он общается с теми, кто ему нужен. В Испании, в пещере, Марку было необходимо наше общество, теперь ему нужны Публий Пет и Квинт Минуций. Красс ставит цель и идет к ней, не обращая внимание на такие человеческие условности, как дружба, привязанность, любовь. Впрочем, я его не осуждаю — человеку, у которого за плечами стоит целый легион, хватает забот и без нас… Т-с-с, тихо, — перешел на шепот Сервий, — послушаем разговор той крикливой компании.
Друзья замолчали и принялись за еду, боясь даже сдвинуть посуду, чтобы не издать лишнего звука. Люди, заинтересовавшие Сервия, сидели через стол от них, но вокруг стоял такой невообразимый шум, что приходилось напрягать слух.
