Влад Менбек - Джебе – лучший полководец в армии Чигизхана
И ещё одно замечание: отбитые у меркитов стада, обозы, оружие, женщин и детей, вы будете сразу же отправлять назад, в Монголию, в сопровождении нукеров из полка Джучи. Так что к концу, он останется совсем без войска.
Вы поняли?
Субудей с Чиркудаем молча поклонились хану. Но Чингизхан и не сомневался в них. Он сверлил взглядом Джучи.
– Я понял, Великий хан, – покорно поклонился Джучи.
Темуджин задумался. Через несколько минут он встрепенулся, и тоскливо посмотрев на командиров, грустно произнес:
– Но это не всё. Я напомню вам свою историю, которую рассказывал раньше. Посылаю вас на запад не просто сражаться, хочу, чтобы вы произвели дальнюю разведку.
Я знаю, что вы помните легенду о Борджигидах, предок которых, святой Бодончар, пришел из дальних стран. Бодончар многому научил монголов. И ещё, он оставил завет – освободить его народ от рабства. Он рассказывал, что на его родине народ пленен иудеями, – Темуджин предостерегающе поднял вверх руку, предупреждая желание Субудея вставить слово:
– Я помню, Субудей-богатур, о чём ты говорил. Может быть, мой коренной народ, который я даже не знаю, как назывался, и племя Бодончара, не попал в плен к иудеям, а всего-то стало поклоняться Иисусу. Но это тоже завоевание, хотя и не военное, а духовное. Однако для меня завоевание, есть завоевание. Именно поэтому я беру налоги только с синагог, не облагая данью молельные дома других религий. Не нравятся мне иудеи…
Мне необходимо знать, – Темуджин стал загибать пальцы на руке: – Где живут мои предки? Как они живут – плохо или хорошо? Много ли их? Кто там стоит у власти? Какая у них вера? И ещё я хочу знать дорогу, по которой когда-нибудь отправлюсь на свою древнюю родину.
С моими предками не воюйте. Уклонитесь. Уйдите, – Темуджин вновь замолчал и надолго. Повздыхал, покачал головой, своим мыслям и продолжил:
– Я хочу, чтобы вы гнали меркитов именно в ту сторону, откуда пришел Бодончар. Пусть для окружающих племен кажется, что вы только преследуете врага. Я пошлю с вами хорошего рисовальщика, того самого, который так умело составил для нас карту империи Цзинь. Пусть он нарисует всё, что увидит, и обозначит на карте ваш путь.
После этой речи Чингизхан, застыл в кресле, как изваяние. Друзья и Джучи не посмели прервать его размышлений. Наконец, он шевельнулся:
– Что скажете на это? – с некоторой неуверенностью в голосе спросил он.
– Приказ Великого хана – закон, – ровно ответил Чиркудай.
Темуджин недовольно махнул рукой в его сторону:
– Не надо этого, Джебе. Я обращаюсь к вам не как к полководцам, а как к своим друзьям.
– Ты хочешь узнать тайну своего рода? – спросил Субудей.
– Я хочу узнать, кто я, – ответил Темуджин и, кивнул на Джучи: – и кто он, – и, посмотрев на Чиркудая, добавил: – Может быть, мы сможем, наконец, узнать, из какого племени происходит Чиркудай, – Темуджин усмехнулся: – Я знаю, из какого племени Джебе, но не знаю кто такой Чиркудай. Хотя слышал, что он родом тоже с запада, – и вопросительно посмотрев на своего полководца, спросил: – А ты не хочешь знать, откуда пришли твои родители?
Чиркудай помолчал секунду и отрицательно мотнул головой:
– Я – монгол.
– Наверное, ты прав, – согласился Темуджин. – Но у тебя растет борода, как у Борджигидов. Возможно, мы с тобой родственники?..
– Меня устраивает мое настоящее положение, – уверенно сказал Чиркудай. – Сейчас я стал частью тебя, а не продолжением того, кем был в детстве.
– Хорошо, – кивнул головой Темуджин. – Хорошо сказал, – и заключил: – Основное вы поняли. Мне не нужны меркиты. Я хочу знать дорогу к последнему морю, о том, что там находится, и о тех людях, которые живут на его берегах. О вашем задании больше никто знать не должен.
Командиры понимающе кивнули головами.
Ранним, морозным утром на большое селение меркитов, которое раскинулось у высокого берега, покрывшейся молодым льдом, Селенги, налетели тумены Джебе, Субудея, и полк Джучи. В считанные минуты воины разодрали кошмы юрт железными кошками. А выбегающих на мороз полуголых мужчин, женщин, стариков и детей нещадно били кистенями и секли мечами.
Когда взошло солнце, от селения остались одни развалины и многочисленные дымы, вьющиеся из очаговых ям. Согнав оставшихся в живых, трясущихся от страха и холода, даже, боящихся кричать или просить пощады, меркитов, Субудей громко сообщил, что все мужчины, головы которых выше тележной оси, будут убиты.
Тут же нукеры стали подтаскивать к арбам в центре селения мужчин и мальчиков, под медленно падающими крупными хлопьями снега, примеряя их к колесным осям. На вытоптанный копытами грязный снег полетели головы, оказавшиеся лишними. Полилась алая дымящаяся кровь.
Чиркудай смотрел на это бесстрастно, хотя в детстве именно таким образом его лишили дома и родителей. Но он воспринимал далекое прошлое как чужое, бывшее не с ним. И Чиркудай еще раз убедился, что он стал совершенно другим. Беззащитный мальчик потерялся где-то в бездне прошлого.
Согнав оставшихся женщин и маленьких детей в кучу, Чиркудай приказал им впрягать коней и лошадей в арбы, и двигаться на юго-восток, в Каракорум. При этом он строго смотрел на Джучи. Принц был сильно расстроен и, не выдержав жестокости, резко махнув рукой своим нукерам, чтобы они исполняли приказы туменного, а сам помчался в снежную степь. Субудей неодобрительно покряхтел, покачал головой, и, подъехав к воинам полка Джучи, распорядился:
– Последняя тысяча полка поможет меркитам составить обоз, и будет сопровождать его до Каракорума. Когда доберетесь домой, идите к Великому хану, и расскажите ему всё, – со свистом взмахнув над головой нагайкой, он скомандовал своим тысячам двигаться дальше, на запад от Селенги, вслед за, уже скрывшимся в снежной пелене, туменом Чиркудая. Им предстоял переход по молодому льду широкой реки.
Через час на вытоптанной до черноты площадке, недавно бывшей селением, остались лишь раздетые нукерами трупы, на головы которых из белой круговерти ссыпались крикливые вороны. А из чащи стали выныривать светло-серые волки и, настороженно поворачивая уши, вслед за удаляющимся гулом копыт злых монгольских коней, с опаской, прижимаясь к снегу, стали приближаться к ещё не остывшим телам убитых. Пир в голодное зимнее время для хищников был обеспечен.
Слух, о походе воинов Чингизхана на меркитов, распространился быстро. До самых алтайских хребтов, двум туменам и полку, не встретился ни один меркит. Им не встречались даже местные племена, напуганные рассказами беглецов о зверствах нукеров. Люди попрятались в леса. Монголы находили лишь места их стоянок и поспешного бегства, да свежие могилы умерших, вдоль дороги. Но живых не встречали. Джучи был рад, что поход проходит без излишнего кровопролития.
За Алтаем, среди заиндевевших от мороза сосновых веток, появились неизвестные лесные люди, не похожие ни на монголов, ни на меркитов. Они не подходили, издали махали руками, стараясь привлечь к себе внимание. Чиркудай приказал нукерам позвать вождей этого племени. Через некоторое время подошли старики и назвались киргизами, а потом попросили взять их в свое войско.
– Нас мало, – доверчиво говорил старый вождь. – На нас напали найманы и почти всех перебили. Сейчас мы бежим, не знаю куда, совсем как меркиты.
Меркиты пролетели мимо, словно птицы, и даже не успели сказать, от кого они убегают. Но отобрали у нас стрелы для луков. Теперь пришла наша гибель. И если вы нас не возьмете… – вождь тяжело вздохнул: – Меркиты сожгли наши деревянные дома. В лесу зимой дом не построишь. Только летом. А зимой без дома – смерть.
Мы медленно движемся на юг, и воевать ни с кем не хотим. Но если пойдем с вами, то будем воевать. Может там, где прячется солнце, мы найдем себе новое место. Здесь плохо жить. Меркиты пронеслись, как ураган, и угнали наших оленей, отняли шубы. Нам приходиться всё время скрываться. Они злые люди.
– Ты думаешь, что мы добрые? – хрипло засмеялся Субудей.
– Вы ничего у нас не берете и первые, кто выслушал нас. Остальные сразу нападают…
Чиркудай не сказал ни слова, молчал, ожидая решения Джучи. Вождь киргизов, поняв, что главный среди монголов этот молодой. Поэтому он с напряжением стал смотреть на него.
Джучи помедлил, взглянул на своих суровых учителей, и кивнул головой.
– Согласен, – отозвался Субудей.
– Не возражаю, – подтвердил Чиркудай.
И только тогда Джучи сказал седому и морщинистому вождю:
– Можете присоединяться к нам.
Вождь был в недоумении, увидев, как молодой господин сначала спрашивает разрешение на ответ у своих слуг, а потом говорит. Однако не придал этому значения и радостно закивал головой.
– Но вы будете ехать на своих конях, – предупредил вождя покалеченный командир. – И если отстанете – мы вас ждать не будем.
А другой командир, с жёстоким лицом, и седой прядью в чёрных волосах, твердо сказал:
