Георг Борн - Султан и его враги. Tom 1
Мансур низко поклонился султану и извинился за позднее беспокойство, затем, взглянув на стоявшего в отдалении Гассана, попросил аудиенции с глазу на глаз.
Султан дал знак своему адъютанту удалиться.
— Я пришел донести вашему величеству, что почитаемая многими пророчица, — сказал он, — которую адъютант вашего величества тщетно искал в доме софта, находится в известном мне месте и что необходимо отправить ее в более надежное место.
— Ты знаешь, где она находится, великий муфтий?
— Да, эта благодаря различным странным обстоятельствам прослывшая за пророчицу личность, прошлое которой покрыто мраком неизвестности, — продолжал Мансур-эфенди, — исчезла из дома софта. Как это произошло и почему, этого я не в состоянии объяснить вашему величеству, знаю только, где она теперь находится.
— Где же?
— В караульне кавассов, в Скутари.
— В караульне кавассов? Как это случилось? Разве ее схватили?
— Кавассы нашли ее на трупе старухи, убитой в прошлую ночь.
— Так ее подозревают в убийстве?
— Кажется, это так, ваше величество! Пока еще ничего не известно, но следствие должно раскрыть не только это, но и прежние ее дела. Эта прослывшая пророчицей личность слишком долго была покрыта непроницаемым, таинственным мраком. Теперь пришло время приподнять эту завесу.
— Я сам желаю этого! — перебил султан Шейха-уль-Ислама, вспоминая о страшном для него пророчестве. — Я поручаю тебе заключить эту обманщицу в надежную тюрьму и провести следствие.
— Приказание вашего величества будет немедленно исполнено! — отвечал Мансур-эфенди, который только и ждал этого приказания.
— Пусть ее запрут в тюрьму сераля! — продолжал султан.
— Приказание вашего величества заключить обманщицу и преступницу в надежную тюрьму будет исполнено. Но я вынужден буду избрать для нее другую тюрьму: в серале уже находится один из вернувшихся на родину офицеров, находящихся с пророчицей в тайных связях.
— В тайных связях? — спросил Абдул-Азис.
— Я не могу скрыть этого от вашего величества! Подробности неизвестны, но все намекает на это.
— Гак предоставляю тебе заключить пророчицу в другую тюрьму, — завершил султан позднюю аудиенцию. — Если будет нужно, ты войдешь в соглашение с великим визирем.
— Обвинительный акт находится уже в руках кади Стамбула.
— Так пусть же вынесут приговор!
Шейх-уль-Ислам был отпущен и был очень доволен своим успехом. Теперь он уже больше не сомневался в победе, и когда после низкого поклона он удалился из покоев султана, то прежняя гордая и вызывающая улыбка снова заиграла на его лице. Он вышел во двор и, приказав кучеру как можно скорее ехать в караульню кавассов в Скутари, сел в карету. Лошади помчались во весь опор, и скоро Мансур был у старого, полуразрушенного дома, где находилась караульня кавассов.
Не опередил ли его Керим-паша?
В эту минуту должно было решиться все.
Мансур вышел из кареты. Навстречу ему показался из дома Гамид-кади. Мансур радостно вздохнул — победа была на его стороне. Сирра была в его руках.
— Посланник султанши Валиде был уже здесь?
— Нет! Здесь никого не было.
— Значит, Сирра еще в караульне?
— Без сомнения, там!
— Говорил ли ты с кавассами, мой брат?
— Я избегал всякого шума!
— Хорошо, теперь мы должны поспешить!
— Был ли ты у султана?
— Все отлично! Все предоставлено нам, султан желает только одного — наказания и устранения страшной пророчицы, ее немедленной передачи в наши руки, чтобы сделать ее безвредной.
— Ты уже принял какое-нибудь решение, мудрый Мансур-эфенди? — спросил кади.
— Я по дороге расскажу тебе обо всем, надеюсь, ты поедешь со мной? — отвечал Шейх-уль-Ислам, — Прежде всего, отправимся в караульню кавассов. Я до тех пор не успокоюсь, пока Сирра не будет в наших руках.
Мансур-эфенди и Гамид-кади вошли в караульню кавассов, большую, полную табачного дыма комнату. Все дремали, кто сидя, кто лежа. Увидев верховного судью Константинополя, все вскочили с мест, и начальник их приблизился к кади со всеми знаками глубочайшей преданности.
— Все ли еще в караульне существо, подозреваемое в убийстве и называемое пророчицей и чудом? — спросил кади.
— Да, мудрый и могущественный Гамид-кади, — отвечал начальник кавассов, — мои люди схватили ее на трупе старухи, которая была задушена ею.
— Я пришел за ней, — продолжал Гамид-кади повелительным тоном, — передай ее мне, чтобы можно было начать следствие.
Начальник кавассов дал знак двоим из своих людей, и они из мрачной, сырой тюрьмы привели Сирру в комнату, где находились Мансур-эфенди и Гамид-кади. Сирра вздрогнула, увидев этих людей — теперь она знала свою участь, знала, что погибла, попав в руки этих ненавистных врагов.
— Свяжите руки и ноги подозреваемой в убийстве и отнесите ее в карету! — приказал Г амид-кади.
Кавассы повиновались с той поспешностью, которую они всегда выставляли напоказ перед высшим начальством, между тем как, не будучи никем наблюдаемы, не шевельнули бы и пальцем. Они связали руки и ноги несчастной девушки, называя ее исчадием ада, отродьем сатаны, и грубо потащили в карету, куда вслед за тем сели Мансур и Гамид-кади, приказав кучеру ехать к набережной.
Мансур-эфенди свободно вздохнул, теперь всякая опасность миновала. Керим-паша опоздал. Гассан и Сади потеряли своего свидетеля.
— Куда мы едем? — спросил кади дорогой.
— Я только что думал об этом и решил, что есть лишь одно место, которое может служить надежной тюрьмой для опасной преступницы, преследующей свои коварные цели, — отвечал Мансур-эфенди, — это башня палача перед Перой.
Сирра слышала это, но не шевелилась и безмолвно выслушала свой приговор, по-видимому, покорясь предназначенной ей участи, но более внимательный наблюдатель заметил бы по ее сверкающим глазам и по закрытому старым, темным покрывалом лицу, что она прислушивалась к каждому слову и внимательно следила за всем, не упуская ничего из виду.
— К палачу Будимиру. Ты прав, мой мудрый брат, это самое надежное место, — согласился Гамид-кади, и карета покатилась дальше и скоро достигла набережной.
Сирра не чувствовала ни малейшего ужаса при мысли, что ее везут к черкесу-палачу. Она знала уединенный, глухой дом Будимира, неоднократно приходила она туда из Галаты, знала и палача, и старую башню, в которой он жил, и потому нисколько не боялась своей новой тюрьмы. Напротив, ей было очень приятно, что ее отправляют именно в это глухое, уединенное место. Она все еще не теряла надежды обличить и низвергнуть ненавистного, прибегающего к низким средствам Мансура-эфенди. Одно ужасало ее — это мысль, что Мансур и Гамид-кади, прикрываясь законом, велят казнить ее за убийство. Она давно уже не сомневалась в том, что убийство старой Ганнифы было совершено греком по поручению Мансура и Гамида-кади и что при этом рассчитывали свалить все именно на нее. Теперь, когда она была во власти кади, не было никакой возможности оправдаться, да и бесполезно было приводить доказательства своей невиновности.
На набережной они взяли лодку и приказали везти себя в Перу, к каналу, проходящему через лежащий за Тафиной цыганский квартал. Лодочник отнес связанную Сирру в лодку, куда вошли Мансур и Гамид-кади.
На Босфоре было совсем тихо, и лодка неслышно плыла от Скутари наискосок к другому берегу. Скоро они добрались до канала, и лодочнику велено было завернуть в него и ехать до Симон-Перы. В цыганском квартале, состоящем из полуразвалившихся шалашей и лавок, тут и там слышались шум и музыка, сверкали огоньки — это, вероятно, пировали богатые иностранцы, забавляясь цыганскими песнями, танцами и музыкой.
Скоро лодка пристала к совершенно пустынной местности за Перой. Невдалеке стояла старая башня, окруженная стеной и отданная во владение черкесу-палачу Будимиру. Гамид развязал ноги Сирре, а Мансур расплатился с лодочником.
Затем они отправились в дом к Будимиру, чтобы передать ему Сирру. Никому бы и в голову не пришло искать ее в этом месте.
XXVII. Союзница
После отъезда султана и султанши Валиде гости еще некоторое время оставались на празднике принцессы, а потом незаметно удалились один за другим.
Гассан должен был сопровождать султана, а потому не мог дождаться результата выполнения Керимом-пашой поручения султанши, но он был твердо уверен, что тот непременно доставит Сирру во дворец султанши Валиде, значит, была еще надежда низвергнуть Мансура.
Последние гости заметили отсутствие Сади-паши и по секрету говорили друг другу, что во внутренних покоях принцессы, вероятно, в этот вечер празднуется помолвка, но пока не хотят делать ее гласной. И весь остальной вечер, пока не разошлись последние гости, только и говорили, что о счастье молодого, смелого офицера и о любви принцессы.
