Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том 3
— Пока не довелось.
— Однажды я нашёл гриб, под которым можно было от дождя укрыться, а вокруг него росло множество меньших собратьев. Если бы вы увидели эту картину, то, не задумываясь, навсегда остались бы в этом лесу. Завтра мы с вами отправимся туда, на это чудесное грибное место. Ну а потом подумаем, где вам хижины поставить, так чтобы мы не мешали друг другу. Лес большой, всем места хватит.
— Вы полагаете, что мы останемся здесь и станем, как вы, углежогами? — поинтересовался Сиверцев.
— А зачем иначе вы сюда пришли? Иначе в лесу делать нечего. Так останетесь?
— Ещё не решили. Подумаем. Что скажете, братья?
Тамплиеры один за другим, пусть и без большой уверенности, начали высказываться в пользу этого решения:
— Может быть, и правда хватит нам уже кровь проливать? Страдаем сами и других страдать заставляем.
— Эврар избрал благую участь. Что хорошего в мирской суете?
— Как должно быть хорошо молиться после мирного труда.
— Возможно, Бог привёл нас сюда, чтоб мы обрели наконец покой. От добра добра не ищут.
Беранже всё это время молчал. Сиверцев, уже почти уверенный, что им надлежит остаться здесь, спросил Беранже, не сомневаясь, что поэт поддержит это решение:
— Что скажешь, благородный де Колль?
— Мы должны вернуться на дорогу. Я правильно вас понял, мессир? Именно этот приказ вы уже готовы были отдать?
Андрей ошарашено посмотрел на Беранже, чистое, ясное спокойствие его глаз подействовало на него отрезвляюще. Потом глянул на радостных братьев и явственно почувствовал в их улыбках фальшь, заметил на их лицах болезненную расслабленность. Братья, кажется, «поплыли». Углежог Эврар невозмутимо с достоинством ждал их решения, не пытаясь уговаривать. На Эврара было приятно глянуть, копоть совершенно не портила его благородного лица, а вот на них, если они здесь останутся, кажется, никто уже не сможет посмотреть с таким же удовольствием. Сиверцев стряхнул с себя болезненное оцепенение и сказал де Коллю:
— Я хотел отдать совсем другой приказ. Но ты прав. Прощаемся. Скажи несколько слов де Брейтелю.
Беранже подошёл к Эврару и любезно сказал:
— Дорогой Эврар, мы очень рады, что встретили вас. Вы действительно избрали благую участь. Рыцарь, отрекшийся от светской суеты и добывающий себе пропитание трудами рук своих достоин большого уважения. Но наш путь иной. Мы «беллаторес» и «ораторес» одновременно. Мы не «лабораторес». Рыцари Христа существуют, дорогой Эврар. Это мы.
Беранже поклонился Эврару. Углежог молча поклонился в ответ, в его глазах теперь читалось понимание.
— Возвращаемся на дорогу, — скомандовал маршал.
Братья один за другим прощались с углежогом, протягивали ему руки, не боясь испачкаться в копоти. Вскоре они уже снова шли по лесной дороге.
— Как ты понял, что мы не должны там оставаться? — спросил Сиверцев де Колля.
— Очень просто. Я представил себе, что, став углежогом, в лесной тиши буду иметь достаточно времени, чтобы писать стихи. А ведь в волшебном лесу я и стихи смогу писать волшебные. И тут во мне проснулось такое сильное желание никогда не покидать этот лес, что я тут же понял — это желание не от Бога. Рыцарь должен перешагнуть через самого себя. Время стихов прошло. Близится время мечей.
***Они и сами не заметили, как дорога постепенно сошла на нет. Теперь они шли лесом, по мягкому мху, валежника здесь по–прежнему не было, так что идти было легко, впрочем, деревья росли всё плотнее, начали появляться кустарники, то есть путь постепенно усложнялся.
Если бы не лев, впору было бы растеряться, но седой царь зверей неотступно и неназойливо сопровождавший их всю дорогу, теперь шёл впереди, указывая направление. Тамплиеры были спокойны, потому что верили льву. Он по–прежнему не открывал глаза, и если не был слепым, то во всяком случае, шёл в слепую, но это только увеличивало доверие к нему, устраняя сомнение в том, что он ведёт их по Божьей воле, а не по своей прихоти.
Папоротники вокруг стали огромными, чуть ли не в рост человека, они почти не мешали идти, легко подминаясь под тяжёлой поступью, но сильно ухудшали обзор. Теперь тамплиеры словно плыли в море зелени. Неожиданно произошло то, чего никак нельзя было ожидать — огромный дуб, крона которого терялась где–то в необозримой вышине, страшно заскрипел и начал падать, вырываясь из объятий других деревьев, с которыми переплетался ветвями.
Дуб валился точно на них, тамплиеры рефлекторно отступили назад, что оказалось весьма не лишним, толстые ветки гиганта просто вдавили бы их в землю, если бы они не отошли. Казалось, что прямо перед ними с небес рухнул целый мир, и теперь они были захвачены его периферией, оказавшись среди тонких ветвей, пребольно хлестнувших по ним, хотя и никого не ранивших. Путь вперёд был полностью перекрыт. Лев исчез из вида. Никто из тамплиеров в первую минуту после падения дерева не сказал ни слова. Профессиональные военные привыкли задавать вопросы только когда надеялись получить ответы, и никогда не делали бессмысленных комментариев к тому, чего не понимали. Они пытались осмотреться, но вокруг ничего не было видно.
А ситуация неожиданно обострилась — у самого виска маршала вонзилась в толстый сук стрела. Андрей не успел ничего подумать, как такая же стрела вонзилась в дерево рядом с головой Милоша, который стоял от него в паре метров. Он понял, что их никто не пытается убить, слишком ювелирно были посланы стрелы, невидимый лучник просто предупреждает, что их жизни находятся в его руках.
— Всем оставаться на своих местах, — громко отдал приказ Сиверцев. — Кому мы помешали, кто стреляет?
— Кто бы вы ни были — поворачивайте назад. Дальше для вас пути нет. Захотите это проверить — каждый получит по стреле, — раздался непонятно откуда громовой голос.
— Мы — рыцари Храма, совершающие свой путь по Божьей воле, — спокойно, твёрдо и громко сказал маршал. — Мы никогда не повернём назад. Мы не умеем это делать. Кто ты, пытающийся препятствовать нам?
Голос ответил громким смехом:
— Ты бы ещё сказал, что вы — эльфы. Храмовников придумал фантазёр Эшенбах. Могли бы соврать что–нибудь более правдоподобное.
— Если ты не разбойник, а рыцарь — выходи, сразимся один на один, и ты увидишь, как умеют драться фантазии Эшенбаха.
Где–то что–то захрустело, заскрипело и вскоре прямо перед Андреем появился из папоротников рыцарь. Он был в чёрных пластинчатых доспехах без шлема. Длинные рыжие космы лежали на плечах, лицо до глаз тонуло в большой рыжей бороде. В руках он держал огромный двуручник.
— Пойдём–ка в сторону, добрый человек, тут рядом есть хорошая полянка, — с угрожающим спокойствием промолвил рыжий рыцарь. — Там ты быстро поймёшь, рыцарь перед тобой или разбойник.
— Всем ждать здесь, — крикнул Сиверцев своим и пошёл за рыжим гигантом в чёрных доспехах.
Не говоря лишних слов они приступили к поединку. Меч Мартелла Андрей оставил за спиной, решив драться клинком, подаренным Сенаном. Это был короткий одноручник, клинок рыжего был вдвое длиннее, но у того, в отличие от Андрея, не было щита.
Рыжий лишь пару раз взмахнул своим двуручником и Андрей понял, что перед ним очень серьёзный боец. Взмахи были лёгкие, несмотря на огромный вес меча, и достаточно коварные, неожиданные по траектории. Рыжий тоже понял, что перед ним не новичок, судя по тому, как грациозно его противник увернулся от страшных взмахов. Когда двуручник был на излёте, Андрей стремительно контратаковал, имея намерение нанести колющий удар в плечо, но тут уж рыжий доказал, что способен не только делать большие взмахи, но и уворачиваться тоже умеет.
Минут через пять Андрею уже были понятны слабые стороны противника. Его тактика была заточена преимущественно под большую свалку, где ни один взмах огромного двуручника не пропадёт понапрасну. А в XX веке тамплиеров учили уже только единоборству, так что сейчас тактика Андрея выглядела более отточенной. Впрочем, рыжий оказался воином мыслящим и по ходу боя быстро приспосабливался к тактике противника. Когда его двуручник в очередной раз просвистел мимо цели, и Сиверцев контратаковал, рыжий неожиданно выпустил меч из рук и, легко подпрыгнув, ударил в щит Андрея ногой. Доблестный маршал как пушинка отлетел на пять шагов, упав на спину, но быстро перевернулся и вскочил на ноги. Рука, державшая щит, онемела, он понял, что ещё одного серьёзного удара по щиту не выдержит и, отбросив его на траву, бросился прямо под взмах двуручника, который противник уже поднял. Андрей перекувырнулся через голову и, оказавшись за спиной у рыжего, мгновенно вскочил и ударил его мечём плашмя по спине. Рыжий, как подкошенный, рухнул на колени. За долю секунды ему можно было раскроить мечём голову, а Сиверцев умышленно постоял сзади несколько секунд, давая понять противнику, что не бьёт только потому что не хочет. Обоим было понятно, что поединок закончен. Рыжий тяжело поднялся на ноги и повернулся к Андрею.
