Колин Маккалоу - Травяной венок. Том 1
– Луций Корнелий, Квинт Муций, Марк Антоний, идите за лекарями, – потребовал Марий. – Принцепс Скавр, прикажи зажечь лампы – все до единой!
Внезапно Друз снова вскрикнул; ужасный крик взлетел ввысь и заметался из угла в угол, как летучая мышь. Тотчас послышались вопли, топот ног прислуги, зажгли лампы, Корнелия Сципион вбежала в комнату и бросилась на пол, залитый кровью, к ногам сына.
– Убийца, – отчетливо произнес Марий.
– Надо послать за его братом, – сказала мать, вставая, вся в сыновней крови.
В суматохе никто не замечал шестерых детей, которые, прибежав с Корнелией, прятались теперь за спиной Мария и испуганно глядели на окровавленного Друза. Теперь он кричал беспрестанно, по мере того, как боль нарастала. При каждом крике дети начинали метаться, пока маленький Цепион не догадался обнять братишку Катона, заслонив от него лежащего дядю Марка.
Вернулась Корнелия и вновь припала к ногам сына, такая же беспомощная, как и Марий.
В этот момент появился Сулла, силой волоча Аполлодора Сикула; он подвел его к Марию:
– Бесчувственный mentula не хотел отрываться от обеда. Врач, сицилийский грек, едва дышал от железной хватки Суллы:
– Его надо положить в постель, чтобы я мог осмотреть рану.
Марий, Сулла и трое слуг подняли мечущегося в крике Друза и перенесли его на большую кровать, оставляя за собой широкую полосу крови. Лампы горели ярко, как днем.
Прибыли и другие лекари; Марий и Сулла оставили их и перешли в другую комнату, откуда они могли слышать беспрестанные крики Друза.
– Мы должны остаться здесь, – сказал Скавр; он выглядел старым и осунувшимся.
– Да, мы не можем уйти, – подтвердил Марий, чувствуя себя старым и разбитым.
– Пойдем же обратно в кабинет, не будем мешать, – предложил Сулла, все еще дрожа от потрясения.
– Юпитер, я не могу поверить! – вскричал Антоний.
– Цепион? – спросил Сцевола, содрогаясь.
– Скорее, Варий, испанский пес, – ответил Сулла сквозь зубы.
Так они сидели, чувствуя себя потерянными, бессильными, а в ушах стоял ужасный крик Друза. Вскоре они обнаружили, что Корнелия, как истая патрицианка, проявила гостеприимство и в такую ужасную минуту, прислав им вино и пищу, а также слугу.
Наконец лекарям удалось извлечь нож. Это оказался инструмент сапожника – с широким, изогнутым лезвием, – идеальный для таких целей.
– Его повернули в ране, – пояснил Аполлодор Сикул Мамерку. – Порваны все ткани, ничего невозможно сшить. Поражены сосуды, нервы, мочевой пузырь.
– Нельзя ли дать ему обезболивающего?
– Я уже приказал приготовить маковый сироп. К сожалению, я думаю: ничто уже не в силах помочь.
– Вы говорите, что мой сын умрет? – спросила Корнелия Сципион.
– Да, domina, – с достоинством подтвердил лекарь. – Кровотечение внешнее и внутреннее одновременно, у нас нет средств прекратить его. Он умрет.
– Мучаясь от боли? Может можно заглушить эту боль? – умоляла мать.
– В фармакопии нет более эффективного наркотика, чем сироп из анатолийских маков, domina. Если он не поможет, не поможет ничего.
Всю ночь Друз метался и кричал, кричал, кричал. Крик несчастного проникал во все отдаленные уголки огромного дома, держал в страхе ребятишек, которые плакали и вздрагивали, вспоминая ужасную картину: залитого кровью дядю Марка на полу.
Маленький Цепион прижимал к себе младшего братишку, Катона:
– Я здесь! Не бойся, с тобой ничего не случится!
Возле дома собралась огромная толпа; крики Друза были слышны и здесь, прерываемые всхлипыванием и рыданием сочувствующих.
Внутри, в атриуме, собрался почти весь сенат, за исключением Цепиона, Филиппа (благоразумное решение, подумал Сулла) и Квинта Вария. Что-то незаметно промелькнуло возле входа; Сулла осторожно проскользнул, чтобы полюбопытствовать. Это оказалась девочка, темноволосая и хорошенькая, лет тринадцати-четырнадцати.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он, внезапно возникнув перед ней.
Она остановилась, пораженная и испуганная. Ее глаза блеснули ненавистью, но затем она их опустила.
– А кто ты, чтобы спрашивать меня об этом?
– Луций Корнелий Сулла. Так кто же ты?
– Сервилия.
– Иди спать, девочка. Тебе не пристало здесь находиться.
– Я ищу своего отца, – сказала она.
– Квинта Сервилия Цепиона?
– Да, своего отца.
Сулла рассмеялся, не пытаясь щадить ее или осторожничать:
– С какой стати ему быть здесь, если половина Рима подозревает его в убийстве Марка Ливия?
Ее глаза осветились радостью:
– Он действительно умирает? Это правда?
– Да.
– Прекрасно! – со злорадством воскликнула Сервилия и исчезла.
Сулла, пожимая плечами, ушел в кабинет. Перед рассветом появился Кратипп:
– Марк Эмилий, Гай Марий, Марк Антоний, Луций Корнелий, хозяин зовет вас.
Крики Друза перешли в бред и стоны. Друзья поняли смысл этой перемены и поспешили в спальню, протолкавшись через толпу сенаторов.
Друз лежал такой же белый, как и простыня, лицо – как маска, на которой оставалась еще капля жизни: чудесные, мудрые, огромные темные глаза. По одну сторону его стояла Корнелия Сципион, прямая и торжественная, по другую – Мамерк Эмилий Лепид Ливиан, тоже прямой и торжественный. Лекари ушли.
– Друзья мои, я должен попрощаться, – проговорил Друз.
– Мы понимаем, – мягко ответил Скавр.
– Моя работа не завершена.
– Не завершена, – подтвердил Марий.
– Они сделали это, чтобы остановить меня. – Друз снова вскрикнул.
– Кто это сделал? – спросил Сулла.
– Любой из оставшихся семи. Я не знал их. Обычные люди. Я бы сказал, третьего класса, не простолюдины.
– Тебе кто-нибудь угрожал? – спросил Сцевола.
– Никто.
– Мы найдем убийцу, – поклялся Антоний.
– Или человека, нанявшего его, – пообещал Сулла. Они стояли возле кровати и молчали, не желая попусту тратить последние оставшиеся Друзу мгновения. Но перед самым концом он сделал над собой усилие, сел в кровати и посмотрел на них затуманенным взором:
– Кто сможет подобно мне служить Республике? Глаза его подернулись золотой пеленой: Друз умер.
– Никто, – проговорил Сулла. – Никто, Марк Ливий.
Примечания
1
Устраивавшиеся раз в год или в несколько лет празднества (ludi Romani), длившиеся во времена Мария и Суллы по десять дней, когда свободные люди не работали.
2
Великая богиня, то есть Кибела (лат.)
3
Должностное лицо, охранявшее плебеев от посягательств патрициев; кроме того, в каждом легионе было по шесть военных трибунов
4
Растворимая в воде черная краска, использовавшаяся в косметических целях (лат.)
5
В описываемый период существовало шесть преторов – должностных лиц, вершивших правосудие в городах (по числу провинций).
6
Финансовый магистрат, заведующий казной; в описываемый период (до диктатуры Суллы) существовало восемь квесторских должностей.
7
Назначаемый сенатором заместитель командующего армией или чиновник канцелярии наместника.
8
Прежде обитали в Ютландии; в 113 г. до н. э. разбили римлян при Норее и Норике, в 105 г. – при Араузионе (ныне Оранж); в 102 г. потерпели поражение от Мария при Аквах Секстиевых.
9
Царь Нумидии (160–104 г. до н. э.), казненный в Риме после триумфа Мария.
10
Во времена Римской республики слово «Африка» применялось для обозначения побережья современного Туниса; столь же мала была и римская провинция, носившая это наименование.
11
Так именовался сенатор, значившийся первым в списке сената и первым подававший голос.
12
Консулы – два высших должностных лица Республики. В описываемую эпоху один консул избирался из патрициев, другой из плебеев. Консулы собирали сенат и народное собрание и председательствовали на них, следили за выполнением принятых решений, в войну командовали армиями. Внешними признаками консульской власти были тога с пурпурной каймой и кресло из слоновой кости (курульное).
13
Римский магистрат, избиравшийся каждые пять лет на полтора года из бывших сенаторов (консулов), основной задачей которого было проведение ценза и ревизии прежнего списка всадников и сенаторов.
14
«Власть и престиж» (лат.)
15
Самый бедный и густонаселенный район Рима.
16
Отдельно стоящий дом, предназначенный для сдачи квартир внаем бедноте, в отличие от комплекса построек с внутренним двором, принадлежащего одному владельцу.
17
Так, согласно свидетельству Плутарха, звали любимца Суллы.
18
Дельфы – святилище Аполлона, Додона – святилище Зевса.
19
