Еремей Парнов - Заговор против маршалов
— И кому принадлежит сей упоительный и косноязычный бред? — поинтересовался Уборевич.
— Не столь важно, кому. Но интересно, по какому случаю. А написано в самый раз к открытию кавалерийского съезда... Помнишь еще?
— А то нет! Такие бои выдержали...
— Вот именно, выдержали... Далее наш высокомудрый автор, ссылаясь на зыбкую почву столь близкого твоему сердцу Полесья, пишет, что в «N корпусе решили наладить опыт перевозки бронемашин конной тягой. Старый друг — лучше новых двух!»
— Замечательно! — Якир торопливо расстегнул портфель.— «Груба», как выражается мой Петька.
— Груба? — Уборевич удивленно поднял брови.— Первый раз слышу. Одессизм?
— Харьковское. Он же там воспитывался, босявка. Первый дворовый университет... А теперь я вам прочитаю,— вслед за бутылкой шампанского Якир достал из портфеля толстую тетрадь в черной клеенчатой обложке.
— Одну минуту! — остановил Тухачевский.— У меня осталось еще короткое резюме... «Скажут, может быть, что на Западе нас поднимут на смех,— прозорливо замечает кавалерист-златоуст.— Мы спокойно ответим: «смеется хорошо тот, кто смеется последним»,— и продолжим наши опыты в расчете на то, что они найдут подражателей»... У меня все, товарищи командиры.
— Здорово! — взмахнув кулаком, рассмеялся Якир.
— Интересно, от кого слышал Ока Городовиков байку про танк? — Уборевич устало откинул голову на кожаную спинку дивана.— Не от Семена Михайловича?
— Не думаю,— Якир споро перелистал исписанные бисерным почерком страницы.— Невзирая на крупные разногласия, могу сказать твердо: Буденный — мужик прямой. Интриговать не станет. Если надо, сам рубанет сплеча... Так вот, друзья мои, позвольте для начала процитировать вам высказывание Хайнца Вильгельма Гудериана. Разумеется, в моем скромном переводе. Вот что говорит генерал-лейтенант вермахта: «Из Конной армии Буденного тысяча девятьсот двадцатого года создана танковая армия Ворошилова тысяча девятьсот тридцать пятого года. Ворошилов, по его собственным словам, уничтожил старое оружие, сделал из пехотных офицеров летчиков, а из кавалерийских офицеров — танковых командиров... Красная Армия по моторизации — лучшая в мире. Англия и Франция далеко превзойдены... Так как развитие военно-воздушных сил шло гармонично с развитием танков, то это самая современная армия на всей земле».
— Лестная оценка,— двусмысленно заметил Уборевич.
— Отвлечемся от личностей. Не так уж и плохо, когда немецкий генерал верит советскому наркому. Мы-то ведь знаем, что почем?
— Из кавалеристов сделал танкистов. В этом весь Клим,— Тухачевский кивнул Якиру.— У тебя есть еще в том же духе?
— Как не быть, други мои верные? Сейчас все будут дико смеяться, как изъяснялись на Молдаванке. Вы только послушайте, что заявил в «Militarwochenblatt» генерал Людвиг!.. «Принципиально новое оружие еще не возникло!..» Он уверен, что нет оснований считать будущую войну маневренной... «Бронетанковые войска,— утверждает он,— это не шаг вперед, а та же самая кавалерия»... Ничего себе!
— Большой привет от наших стакавов! — улыбнулся Уборевич.
— Но дальше, дальше! — Якир азартно потер ладони.— Гениальная идея... «Лошадь медленнее, чем мотор, но технически безопаснее»... Каков слог? А вот еще перл: «Я думаю, что танк не является средством, с помощью которого короля современного поля боя — пулемет — можно свергнуть с престола. Всегда в состязании между снарядом и броней побеждал первый!..» Этот Людвиг просто второй Герберт Уэллс. Даже в двухтысячном году войска останутся конными!.. «То, что они в девятьсот четырнадцатом могли быть только конными, об этом уже говорилось. То, что они в двухтысячном могут стать только моторизованными, каждый понимающий будет сомневаться. Но танк не является преемником лошади...» Точь-в-точь, как у нас: «Перед кавалерией открывается блестящее будущее».
— «Особая маневренность красной конницы»,— добавил Тухачевский.
— Именно. Нужно только улучшить организацию и сделать кавалерию моторизованной.
— Это что-то новенькое,— покачал головой Уборевич.— Впрочем, чего удивляться? Пулемет на тачанке — уже мотор.
— Можешь не волноваться. «Моторизация» лошадок — дело отдаленного будущего. Как, например, цветные фильмы или телевидение.
— Так и написано? — изумился Михаил Николаевич.
— Хочешь взглянуть? Я перевел слово в слово... «Мы ограничимся живущими ныне лошадьми точно так же, как одноцветными фильмами и акустическими радиопередачами ».
— М-да,— Уборевич снял пенсне и помассировал переносицу.— К сожалению, у немцев подобные уникумы не делают погоды, тогда как у нас... А что ты сегодня такой веселый, Ионыч?
— Веселый?.. Все болезни только от нервов, хлопцы. И вовсе я не веселый... Да, Иеронимус, что там Клим говорил про твоих танкистов? Кто там у тебя?
— Поль Арман из мотомехбригады. Майор Грейзе! Ты еще о нем услышишь. Образцовый танкист.
— Не сомневаюсь,— Якир затаил вздох. В окрестностях Мадрида шли уличные бои, а командира первой в стране танковой бригады Шмидта терзали в Лефортово. Жив ли он еще? А Илья?..
— Французы пропустили через границу большой отряд добровольцев. Интернациональные бригады формируются теперь в Альбасете. Там и твои есть, Ионыч.
— Я отдал лучших авиаторов. Рычагов, Ковтун, Митрофанов... Митрофанова сбили чернорубашечники. Он отстреливался из пистолета до последнего патрона, а потом взорвал самолет. Бочаров тоже бился до последнего. Они разрубили его тело на части, сложили в ящик и сбросили на парашюте над Мадридом. Паша Рычагов немедленно поднялся в воздух, догнал фашиста и сбил... Не знаю, как вы, а я завидую.
— Напрасно,— коротко бросил Тухачевский.— Гиблое дело.
— Во всяком случае, командарму там делать нечего,— рассудительно заметил Уборевич.— Не те масштабы... Знаешь, кого я встретил вчера в наркомате у Гриши?.. Парнова. У меня он связью командовал. Первым своего серебряного Георгия в шапку бросил на нужды республики. Ты его должен помнить по «Углехиму». Посидели, поговорили про нашу Тринадцатую армию: кого куда... Семнадцать лет прошло, а такое чувство — словно вчера.
В дверь постучала Нина Евгеньевна и позвала к чаю.
— Только тише! — подхватив бутылку, Якир приложил палец к губам.— Не то перебудим весь дом.
45
Курьер из Парижа доставил солидную бандероль с бланками военных учреждений СССР. В отдельном пенале были присланы карандаши, перья и прочие канцелярские принадлежности советского производства. Здесь же находились и две вечные ручки, принадлежавшие генералу Уборевичу и генералу Якиру.
— Богатая коллекция,— одобрил Беренс.— Но с ней надо разбираться и разбираться. Не все так просто, как кажется. Не хотелось бы наколоться на мелочах.
— Что тебя смущает? — озабоченно прищурился Гейдрих.
— Видишь ли, нужно очень точно определиться во времени. У меня пока нет идеи, когда...— Беренс усилил вопросительную интонацию,— маршал Тухачевский отправил письмо?
— Естественно, что после тридцать третьего года.
— И все же когда именно? От этого очень многое зависит.— Беренс вытянул бланк с гербом.— Тут, например, значится — Народный комиссариат обороны. Но до тридцать четвертого года название было иное — Народный комиссариат по военным и морским делам... Я вообще против использования официальных бланков, тем более номерных. Они никак не подходят для доверительной переписки.
— Само собой разумеется,— пренебрежительно фыркнул Гейдрих.— У меня нет и тени сомнения на сей счет.
— Тогда зачем эта безумная роскошь? Тебе не кажется, что наши русские друзья ведут двойную игру?
— Слово «кажется» я давно выбросил из своего лексикона. Почти все люди в той или иной мере — двойники. Мы преследуем собственные интересы и действуем по своему разумению. У русского военного атташе в Праге удалось позаимствовать несколько листиков обыкновенной писчей бумаги с советскими водяными знаками. Ее мы и передадим Науйоксу. Чернила у него уже есть. Так что химической экспертизы, если до нее дойдет, можно не опасаться. С лентой для пишущей машинки тоже полный порядок. А этим,— Гейдрих обвел рукой содержимое бандероли,— мы найдем способ распорядиться. Пригодится на будущее. Я думаю, самое время засучить рукава. В нашем распоряжении есть все, что необходимо: стенографические записи официальных бесед, подлинные письма Тухачевского, копии банковских чеков с автографами шести высших офицеров рейхсвера. На данном этапе самое главное — образцово ввести в запись бесед необходимые дополнения. С письмом, думаю, затруднений не возникнет. Текст мне понравился. Что же касается даты, то пусть это будет сразу же после присвоения маршальского чина. Такой штришок должен особенно задеть дядюшку Джо. Как тебе кажется?
