Юрий Сергеев - Княжий остров
- Откуда ты взял? — Егор подхватил его на руки и прижал к себе, — война же кончилась.
- Я знаю, что ты уйдешь, — несмело, но твердо настаивал Вася, — я. слышал тогда в монастыре, как ты сказал, что надо убить Зверя… И я расспрашивал дедушку Илия, что это за зверь… и все знаю… Ты сильный… дедушка сказал, что ты воин Белого Мира и что неправильно тебя зовут Егором, а имя твое как у дяденьки Скарабеева — Георгий… Это правда? Ты белый воин?
- Тебе это сказал Илий? — удивленно смутился Быков.
— Что он тебе еще говорил обо мне, каждое его слово для меня свято.
- Он говорил, что Чистую Русь нельзя отвоевать кровью…
- А как же тогда победить врагов? Мы же не могли уговаривать гитлеровцев уйти, когда они в нас стреляли.
- Я говорю о грядущей битве… я много думал об этом… вот стою, ловлю рыбу и думаю, иногда и поплавок не вижу… а Бог посылает нам рыбу, и она отвлекает меня, сама ловится… мне жалко рыбу, я бы не ловил… но надо кормить семью… Я думал и решил, что вам, белым воинам, нужно новое оружие, нет, не оружие… а выше его, духовная чистая сила и только ею вы победите Зверя… когда за вами пойдут молодые воины. Вы должны искать новый путь… Все остальное будет ложью… поражением и бессилием… Ибо кровь принесет кровь…
- Это тебе тоже старец Илий сказал?
- Нет, это я сам решил… Я молился и буду молиться за тебя, за всех нас и белых воинов… Я знаю, мы найдем эту небесную силу и победим… Не счесть былых горестей Родины, нынешние горести войны больше, а будут еще горше, если все русские не сольются из капелек в Белую Реку… Божьего Мира… Земля наша околдована Зверем, и ты, батя, иди на войну с ним, я пока не вырасту буду кормить мамушку, бабушку и Машу… А потом я приду к тебе…
- Вася! Ты что же, батю от меня отсылаешь? — всхлипнула Ирина, — я так его ждала…
- Но ведь ты же пойдешь, ведь так? — вопросил Вася Егора.
И он не мог солгать ему. Потрясенный словами и мыслями, думами не об играх мальчишечьих, а о Боге и России, Егор растерянно помялся под взорами двоих ему дорогих людей и смятенно ответил:
- Вы же все сами видите и знаете… Через месяц у нас экспедиция… археологическая. Ничего страшного! А потом я опять вернусь, я жить без вас не могу…
Ирина заплакала, а Егор метался от нее к Васеньке и опять к ней, утешая и не ведая, как их утешить.
- Мамушка, ты не плачь, — подступился к ней Вася, — не плачь, батя — Георгий и он скоро вернется… Нам всем надо искать Путь.
- Ну а о Пути-то ты откуда знаешь? — опять озадачился Егор, вспомнив казаков-некрасовцев и рассказ сына деда Буяна о Пути.
- Путь один… к нему много дорог, много ложных троп, утрат, но и побед. Путь в Белый Мир — огненной стрелой победит звериное царствие… Путь приведет к Высшей истине, к Чистой силе Святого Духа живущего в России… он здесь, рядом, он внимает нам, он — везде… я слышу его боготечное дыхание… — Вася словно разговаривал не с Ириной и Егором, а с кем-то иным, незримым, находившимся в доме. И лик мальчика сиял особым светом радости, благоговения, он что-то видел и ощущал доступное только ему одному, он все чаще и чаще осенялся крестом и вдруг с серьезным видом окрестил их и кротко попросил: — Я пойду на реку… мне так печально на сердце, что дедушка Илий почил… я с ним говорю и говорю, слышу голос его и не верю, что он умер… Такие люди не умирают, они всегда рядом с нами… И Дух Святой рядом, Христос вознесся и его оставил за себя… И Матушка Богородица бывает тут и Сын ее и Отец Творец — все тут и никогда не умрут… Только нам надобно хорошо жить, молиться и не грешить… И Белый Мир возблагодарит Россию спасением и народ ее светлый…
Егор смотрел во все глаза на Васеньку, и у него жаркой волной пробегали мурашки по всему телу, окатывало теплотой, восторгом, а когда тот вышел, Егор дрогнувшим голосом сказал Ирине:
— Бог послал его не только нам…
- Я знаю, — опечаленно отозвалась Ирина, — он временами такое говорит, что мне кажется, это не Васенька, а сам святитель Илий через его уста вещает, а может быть кто и выше… Я иногда чувствую себя перед ним неразумной девчонкой, а его ощущаю мудрым старцем… откуда у него такой дух, такое слово, такая великая любовь ко всем. Ведь он вчера полдня провозился с собакой, что прибилась к тебе, выкупал ее в реке, накормил, и все это не так, как это делают восторженные дети, а строго, с достоинством и большой любовью к живой твари. И зовет собаку как своего любимого медведя — Никитой. А она от него ни на шаг не отходит… Кем он будет?
- Не знаю, он меня потряс, душу перевернул, и мне хочется каяться, все плохое исторгнуть из себя, мне хочется перед ним исповедываться… у меня крик в душе, случилась беда, и я не могу забыть… не в силах радоваться и жить легко, беззаботно, победно…
— Я чую, что-то стряслось, расскажи мне. Будет легче.
— Я не хотел тебя расстраивать… нет, нет… я не могу об этом говорить…
- Говори, я воевала и видела многое на финской и на этой войне… что случилось? Опять кровь, как тогда на шоссе с диверсантами?
- Хуже… ну так и быть. Мы вернулись к монастырю, в лесу Никита привел к общей могиле, тайно захороненных… их пытали, отравленных, больных, потом всех убили выстрелами в затылок,,
— Кого?
— Последний выпуск разведшколы… молодых ребят, моих учеников… я не могу жить спокойно после этого, пока не найду убийц. Я знаю, это плохо, это новая кровь, это месть…
— Кто это сделал? Немцы?
— То-то и оно… что наши… И не наши… лютые демоны. Они как бешеные волки на нашей земле, отравляют своими укусами и ядом все больше людей, и те превращаются тоже в зверей… А Вася и Окаемов убеждены, что их не надо убивать? Что кровь принесет кровь… До сегодняшнего дня я сомневался в этом, была только одна мысль — убивать их, ломать им хребты… мстить… мстить… Но Вася сегодня вышиб меня из седла… возможно, он прав, есть иной путь, есть иная могучая сила, которая истребит их разом, и придет Благодать на нашу истерзанную бешеной стаей землю… Когда Вася говорил, я вспомнил Солнышкина… они его били смертным боем, тоже отравленного и полуживого… как он выдюжил? Мошняков нашел его связанным в подвале и притащил к нам в лес… Он приволок одного майора, который участвовал в расстреле бельцов. И когда мы оторвались от погони, когда допросили этого изверга, Солнышкин потребовал пистолет, и Мошняков дал ему… Правильно ли он поступил? Не знаю— я думал в тот миг, что он это сделал, чтобы припугнуть «малинового парня»… Но в следующий миг я постиг, как беспощаден может быть русский человек в своей особой мести… Ведь Солнышкин — добродушный здоровяк, умница, философ, талант разведки и у него чистая душа… А он с такой яростью влепил пулю меж бровей, что мне стало страшно… Это была даже не месть, а помрачение… Да, и у меня бы не дрогнула рука, даже сейчас, за своих учеников раздавить гада… Но Вася навел меня на мысль: где корни того, что русский истязал русских, а потом сам же погиб от русского, убит русским оружием и закопан в свою же землю. И он и мы ~ братоубийцы… Там была недалеко деревенька, какая-то девушка бродила по лесам и пела твою любимую песню: «Сронила колечко», и когда я услышал слова, как ее милый во гробе лежит, — прошила мысль: а, может быть, это невеста кого-то из моих учеников павших, из моих фронтовых друзей погибших? А может быть… этого обманутого, русского парня в чине майора, которого мы зарыли как бешеную собаку под кустом… Нужно ли нам брать оружие — русским, друг против друга? И Вася прав! Есть иная сила и частью я владею ею… нас преследует и травит друг на друга Зверь… И только он виновен во всем, и только чистая сила может победить его… Высшая сила!
- Ну конечно же, ведь Христос указал путь спасения человечества; злом зла не победить, — заговорила Ирина, — но люди не слышат его глас в суете и грехах и пытаются бороться со злом приемами Тьмы, их же оружием, потому и остаются в тщете и побежденными… Мне хочется тебе сказать о моей бабушке, как о белом воине…
- Мария Самсоновна — воин? — недоверчиво улыбнулся Егор.
- Но ведь она поставила Илия на ноги, уверила, что рано собрался он помирать. А он был безнадежен. Ведь так? Она отвоевала?
— Она…
- Так послушай… Пошли мы недавно с бабушкой в заречную деревенскую церковь к заутрене… Только-только светать начало. Подошли к навесному мосту через реку… На этом мосту много проходящих гибло, люди почему-то падали и тонули… Скидывало с моста. И недавно погиб фронтовик… войну прошел, а кувыркнулся с мосточка и утоп… Я первой ступила на шаткий настил… туман над рекой, сырость и предутренняя белесая мгла. Ступила и боязливо пошла, помня об усопших… И вдруг сзади меня что-то ка-а-ак шлепнется в воду! Я испуганно обернулась и увидела, как бабушка крестит мой путь… Я спросила: «Ба- бушка, а что это упало?»
- Ежель я бы не перекрестила, то ничего бы и не упало, внучка, — как-то отвлеченно ответила она.
