Лев Толстой - Труайя Анри

В марте Страхов прислал ему два хвалебных отзыва, которые Лев Николаевич сжег, не читая: «Я боялся того расстройства, какое это может произвести во мне». [468] Тот отвечал, что восхищен его поступком, что не так ведут себя Тургенев, Достоевский, Стасов, читая каждую строчку о себе и, если надо, вставая на собственную защиту.

Когда публиковались последние главы «Анны Карениной», в обществе бурно обсуждались новости о восстании против турок сербов и черногорцев. Как мог государь оставаться равнодушным и отказаться от своей традиционной роли защитника православных на Балканах? Тысячи русских добровольцев, вдохновленные газетными призывами, вставали под знамена генерала Черняева на защиту славянских братьев. У входа в церкви собирали пожертвования. Гвардейские офицеры мечтали о военном походе против неверных. Толстой, писавший тогда эпилог романа, решил от лица Левина высказать свое враждебное отношение к происходящему. Добровольцы кажутся ему людьми, потерявшими общественное положение, готовыми на все – в шайку Пугачева, в Хиву, в Сербию; раздражают дамы в собольих накидках и платьях со шлейфом, которые забирают деньги у своих крестьян, и суммы их пожертвований гораздо меньше стоимости их нарядов; он полагает, что общественное благо всегда связано со строгим соблюдением морального закона, вписанного в сердце каждого человека, а значит, никто не должен ни желать, ни восхвалять войну, какие бы цели она ни преследовала.

Двенадцатого апреля 1877 года, после долгих попыток избежать этого, Россия объявила войну Турции. Растерянность и подавленность Толстого не имела ничего общего с энтузиазмом большинства его соотечественников.

Издатель «Русского вестника» Катков был убежденным сторонником вступления в войну для защиты сербов и черногорцев, а потому отказался опубликовать предложенный автором эпилог в своем журнале, о чем и сказал ему. Лев Николаевич был обижен. Соня писала сестре, что муж странно, не как все, воспринимает эту войну, смотрит на нее с религиозной точки зрения, говоря, что она мучает его.

Подталкиваемый Катковым, Толстой попытался исправить эпилог, но по совету Страхова, предложившего издать его отдельно, отказался от этой затеи. Редакция «Русского вестника» не решилась довести до публики причину прекращения публикации, и в июльской книжке появилась заметка: «От редакции. В предыдущей книжке под романом „Анна Каренина“ выставлено: „окончание следует“. Но со смертью героини, собственно, роман кончился. По плану автора следовал бы еще небольшой эпилог, листа в два, из коего читатели могли бы узнать, что Вронский, в смущении и горе после смерти Анны, отправляется добровольцем в Сербию и что все прочие живы и здоровы, а Левин остается в своей деревне и сердится на славянские комитеты и на добровольцев. Автор, быть может, разовьет эти главы к особому изданию своего романа».

Возмущенный Толстой телеграфировал Каткову: требовал вернуть эпилог и ставил в известность, что отныне отказывается от какого-либо сотрудничества с ним. Эпилог вышел отдельным изданием в январе 1878 года, и, как ожидал того автор, панслависты осудили его. Достоевский сожалел, что писатель такого уровня придерживается позиции, не схожей с занятой русским обществом в столь важном вопросе, тем самым изолируя себя. Толстой же страдал при мысли о войне, жена занесла в дневник его слова о том, что, пока длится война, он не в силах писать. Это как пожар, охвативший город. Никто не знает, что предпринять. И никто не думает ни о чем другом.

Он следил за развитием событий по газетам и мало-помалу, против собственной воли, становился на сторону России: ненавидел войну, но поражение турок вызывало у него радость – в апостоле просыпался севастопольский офицер. «Слава Богу, что Карс взяли, – пишет он Фету 12 ноября 1877 года. – Перестало быть совестно». Спустя некоторое время, шестого декабря, новая радость, но совсем иного порядка – у них с Соней родился сын Андрей. «Хотя это стало для меня привычным, это волнует и трогает меня, принося счастье», – сообщает он Иславину. Его дети играют в войну, где оловянные солдатики выступают за русских и турок, собирают портреты генералов с конфетных оберток. Когда в Тулу привезли пленных турок, Толстой решил показать их своим сыновьям. Они проникли во двор заброшенного сахарного завода и увидели высоких, красивых людей с печальными лицами, одетых в голубые шаровары и красные фески. Некоторые говорили по-русски. Лев Николаевич дал им сигарет, немного денег, расспросил о жизни и изумился, узнав, что у каждого был с собой Коран. Уходя, восхищенно заметил о турках, что это бравые, милые, очаровательные люди. Сыновья, для которых они были убийцами христиан, посмотрели на отца с удивлением.

Страхов, проводивший в Ясной Поляне лето 1877 года, принял участие в подготовке «Анны Карениной» к отдельному изданию. План действий виделся ему так: он перечитывает текст, исправляет грубые ошибки, отмечает спорные абзацы, а Толстой в итоге одобряет или отметает его предложения. Автор быстро увлекся работой, которая пошла параллельно. В четыре часа дня, за час до обеда, каждый выходил из кабинета, и они отправлялись на прогулку. Страхов казался существом совершенно нереальным со своей большой головой на узких плечах, длинной бородой, выпуклым лбом, весь в чернилах и бумажках, когда шел рядом с хозяином Ясной – коренастым, крепким, дышавшим полной грудью. По дороге говорили о книге, и полный восхищения Страхов временами решался на критику. Толстой слушал, отвечал и порой соглашался с точкой зрения собеседника – в результате какие-то страницы были переписаны, некоторые эпизоды исчезли.

Страхов вспоминал, что Лев Николаевич отказывался от правки, когда речь шла о языке, несмотря на кажущуюся небрежность и неловкость стиля, взвешивал каждое слово, каждый поворот фразы, как самый взыскательный поэт.

Окончательный вариант романа вышел в трех томах в 1878 году. Похвалы раздавались со всех сторон, книга раскупалась быстро, каждая светская дама ощущала себя в чем-то сестрой несчастной Анны. Толстой же, нахмурив брови, ворчал, что нет ничего сложного в том, чтобы описать, как офицер влюбляется в женщину, ничего сложного и ничего хорошего, что все это плохо и бесполезно.

Глава 2

«Анна Каренина»

Сначала Толстой думал назвать роман «Два брака» – в одном из вариантов Анна получала развод и выходила замуж за Вронского. Но персонажи зажили собственной жизнью, навязали автору свою волю, и сюжет стал развиваться в ином направлении. Сюжет, в общем-то, довольно простой: жена бонвивана Облонского обнаруживает, что муж состоит в связи с бывшею гувернанткой-француженкой, ему приходится обратиться к своей сестре, Анне Карениной, чтобы та помогла все уладить. Анна – сама нежность и верность – примиряет супругов. Она замужем за петербургским сановником, человеком старше ее на двадцать лет, сухим, ограниченным, никогда не выходящим за рамки приличий. Когда она приезжает к брату, происходит ее встреча с блестящим офицером Вронским, у них вспыхивает взаимная симпатия. Кити, сестра жены Облонского, тоже влюблена во Вронского. Это приводит в отчаяние Левина, человека серьезного, очень цельного и правдивого, хотевшего жениться на ней. Анна становится любовницей Вронского и признается в этом мужу. Опасаясь мнения света, он готов простить жене все, особенно когда ее настигает болезнь. Но по выздоровлении она все же уходит к любовнику. Между ними все чаще размолвки: Вронский сожалеет об оставленной службе и карьере, Анна страдает без сына, оставшегося с отцом, тайно его навещает. Разочарования следуют одно за другим, она кончает жизнь под колесами поезда. Вронский, замученный угрызениями совести, отправляется воевать против турок. Параллельно этой грустной, мрачной истории развивается светлая и ясная любовь Левина и Кити – отвергнутая Вронским, девушка возвращается к нему, привлеченная честностью и надежностью. Они женятся, живут в деревне, где к ним приходит счастье «по Толстому».