Нина Молева - А. Г. Орлов-Чесменский
— Коли по-иному, так и обижаться бы не след. Хорошо это там у Василия Васильевича:
Бери, большой в том нет науки,
Бери, что только можно взять.
На что ж привешены нам руки,
Как не на то, чтоб брать.
— Пускаться с вами в рассуждения не стану, Дмитрий Григорьевич, а предупредить по старой дружбе хочу. Никаких умствований и вольтерьянства былого государь император не потерпит. О вольтерьянстве и слышать не хочет. К мартинистам с большим подозрением относится. Между воспитанием и наказанием выбирать не будет: только к одним наказаниям привержен. Так что поостерегитесь, голубчик, поостерегитесь. Я-то вам заказ по старой памяти даю, а другие могут и побояться — не удивляйтесь. Никто сам себе не враг.
ПЕТЕРБУРГ
Зимний дворец. Личные покои
Павел I, Мария Федоровна
— Мне давно следовало это сделать.
— Что именно, государь?
— Освободить дворец от присутствия Нелидовой. Я же видел, как раздражало вас ее постоянное бессмысленное щебетание, и у меня все никак не доходили руки рассчитаться с этой старой фрейлиной.
— Но Екатерина Ивановна нисколько не раздражала меня. Напротив — у нас сложилось очень милое общество.
— Интересная новость! Мне кажется, государыня, вы поставили себе за правило противоречить супругу. Я отлично помню, как вы досадовали на присутствие Нелидовой, а мне некогда было заниматься вашим штатом. К тому же этого невозможно было сделать без разрешения Большого двора. Моя мать…
— Ваша покойная мать и императрица, государь, никогда не настаивала на присутствии рядом с нашими личными покоями покоев Екатерины Ивановны. Помнится, Нелидова даже в детстве не пользовалась ее симпатиями.
— И в этом моя мать была права. Хотя и с опозданием, но я полностью присоединяюсь к ней. Нелидова навязчива и невыразимо скучна со своими книгами и умными рассуждениями. Хватит! При моем дворе должны царить молодость и веселье. Я уверен, вы будете как нельзя более довольны Анной Петровной Лопухиной. Она прелестна. И безгранично мне преданна.
— Что дает вам основание так судить, государь? Откуда эта уверенность в преданности, а не простом расчете после считанных недель знакомства?
— Вы ищете поводов для размолвок, не так ли, Мария Федоровна, и даже на черное готовы сказать белое, лишь бы досадить мне. Эта восторженная пустышка Нелидова, которая на четвертом десятке лет все еще хочет смотреться институткой и не выдерживает никакого сравнения с настоящей юностью. Но вы готовы отказаться от былых собственных слов и претензий, потому что не хотите иметь новой фрейлины. Между тем двор императора российского не может держаться на стариках — это плохо выглядит даже с точки зрения дипломатических планов.
— Государь, я прошу у вас только справедливости, которая всегда была вам присуща. Почему вы готовы обвинять во всех смертных грехах Нелидову, хотя она отказалась принять от вас какой бы то ни было подарок за свою верную и долгую службу? Разве она просила о чинах для своих родственников? Или о поместьях для себя? Хотя вы, как император, легко могли удовлетворить любую ее просьбу.
— Это свидетельствует лишь об ее строптивости — не более того. Вернуться в Смольный институт и жить на собственные гроши, лишь бы ничего не брать у меня!
— Она не хотела, чтобы у вас возникла хотя бы тень сомнения в ее бескорыстности и преданности.
— Она нашла себе незаменимого адвоката в лице императрицы! В конце концов, окажется, что ее уход из дворца обойдется мне дороже, чем появление…
— Кого, государь?
— Не ловите меня на слове! Кого бы то ни было другого. И, кстати, вы отвлекли меня этим дурацким разговором от неотложных дел.
ПЕТЕРБУРГ
Смольный институт. Комнаты Е. И. Нелидозой
Е. И. Нелидова, С. И. Плещеев
— Нет! Нет! Нет! Этого не может быть! Не может!
— Я знал, что причиню вам боль, Екатерина Ивановна, но это страшная правда — императора больше нет в живых.
— Смерть? Его смерть? Такого молодого еще, полного сил? Это безумие, если не…
— Не договаривайте, не надо.
— Вы тоже подумали или что-то знаете? Судьба отца…
— Нам всем лучше ничего не знать.
— Значит, верно — лучше не знать правду.
— Зачем она вам, Екатерина Ивановна? И что она может изменить?
— Я хочу туда, в Михайловский дворец!
— Бог с вами, как это возможно!
— Но я знаю, ему нужно, чтобы около него был кто-то, кому он был по-настоящему дорог. Это необходимо каждому человеку, а ему особенно. Его одиночество, его страшное одиночество…
— Может быть, но у вас нет оснований войти во дворец до официального объявления о кончине. Сейчас ночь, и вы не вправе что бы то ни было знать. Если бы не императрица…
— Боже, какая ирония судьбы. Мы обе так завидовали друг другу, так тяготились друг другом, и вот нас двое, всего двое и то вдалеке Друг от друга.
— Императрица просила, чтобы вы прямо с утра приехали к ней. Она рассчитывает на вашу дружбу и уже отдала приказ не допускать к телу Лопухину. Впрочем, я думаю, Анна Петровна и не станет делать никаких попыток публично проявлять свое отчаяние, которое в действительности будет испытывать.
— Ах, как мне безразлична сейчас эта женщина. Императрица была права: она принесла императору несчастье.
— Здесь с вами согласятся многие. Император Павел был таким, каким был. И все знали, как благотворно вы умели влиять на покойного, как смягчали его нелегкий характер.
— Прошу вас, не трогайте его памяти. Мы с вами видим его по-разному. Но вы мне не сказали главного: что случилось с государем. С моим государем…
— Об этом можно только строить небезопасные домыслы.
— Но вы же знаете, мной руководит не праздное любопытство, но сердечное сочувствие. И то, что узнаю я, навсегда останется в моем сердце. Я знаю, что вчера вечером император был здоров и в добром расположении духа — мне говорили. Он виделся с сыновьями и ушел в свою одинокую спальню. А потом — когда стало известно о несчастьи?
— Вскоре после его ухода.
— Великие князья уже разошлись?
— Нет, они все вместе вошли в опочивальню его императорского величества. Все, кроме Александра Павловича. Наследник задержался случайно в соседней комнате.
— Случайно? Он никогда, с самых ранних лет ничего не делал случайно. Государь был прав, когда обвинял своего первенца в холодном сердце и слишком трезвом уме.
— Думаю, вам следует выбирать выражения, Екатерина Ивановна, вы говорите об императоре Российском Александре Первом, и кто знает, так ли уж либеральны его взгляды.
— О да, его императорское величество Александр Первый. Желание Великой Екатерины свершилось. А вдовствующая императрица — ее не удивило присутствие сыновей?
— И нескольких офицеров, прибавьте.
— Тем более — и нескольких офицеров. Вы же знаете, государь последнее время запретил императрице входить в его опочивальню и перестал вообще посещать ее половину. Бедный, бедный государь! Никто так никогда и не узнал, каким удивительным человеком он мог бы стать, сколько добрых чувств и талантов в себе скрывал.
— Боюсь, не многие разделят ваши чувства.
— Какое это имеет значение!
— Для людей он останется жестоким и несправедливым, бесчувственным и капризным. Разве вы сами не испытали на себе всех этих качеств его характера?
— О, только не ссылайтесь на меня. Все, что испытала я, останется между мной и моим государем, и никому не дано нас с ним судить. Вы хотите правды? Что ж, в такую страшную ночь, единственный раз в жизни, я могу ее сказать. Он был единственным человеком, которого я любила. Со всеми его, как вы изволили выразиться, недостатками и даже пороками. Я просто любила…
— Он не оценил ваших чувств и надругался над ними.
— Неисповедимы пути Господни. Значит, я не заслужила много. Но я была счастлива. Если бы вы знали, как я была счастлива! С того первого дня, когда он задержался у моего портрета в роли Сербины и начал искать оригинала. Как счастлива!
ЗАГРАНИЦА
А. Г. Орлов и его дочь
— Нинушка! Нинушка! Душа моя! Мы возвращаемся в Россию. Немедленно! Я уже распорядился собираться в дорогу.
— Что случилось, папенька? Вы так радостны.
— Еще бы не радостен — нет больше императора Павла. Ты понимаешь, нет моего мучителя! Поверить не могу. Так скоро. Почти как его отца.
— Папенька, но это грешно радоваться чей-нибудь кончине. Людей прощать надобно и зла на них не держать.
— Это ты у меня, Нинушка, ангел кроткий, ты всем правилам христианским следовать можешь. Тебя Господь возлюбил. А с меня, со старого грешника, какой спрос! Никогда не желал я добра этому дьяволу во плоти, а уж после того погребения — и говорить не хочу.
