Николай Бенедиктов - Русские святыни
Аналогично складывается ситуация с русской литературой. Одни подчеркивают, что литература и искусство вообще есть воплощение народного или общественного идеала. Другие говорят, что литература искажает (В. Розанов), даже врет (И. Солоневич). Легко сказать, что врущая литература не нужна исследователю русского идеала, но совершенно ясно, что такая постановка вопроса превращает литературу во внимательное чтиво — беллетристику, а трагедию писателей и поэтов во вздор неуживчивых людей. Можно ли с этим согласиться? Итак, и в данном случае попытка говорить о независимости или нейтральности литературы и ценностей подчеркивает недостаточность литературы как единственного источника изучения русских святынь, требует интерпретации искусства, и в то же время ставит вопрос о значении литературы как отражения и воплощения ценностей.
Похожие слова придется сказать и о православии. По Пушкину, греческое вероисповедание дало нам национальный характер, а по В. Соловьеву и по И. Солоневичу, святыни народа, его душа и характер независимы от конфессии, ведь греки и румыны тоже православные. Можно ли на этой основе сказать, что ценности православия и святыни народа взаимонейтральны? Вряд ли, скорее придется говорить об их особом соединении и, кроме того, о значении православия для русской культуры.
Подводя итог, можно сказать, что ни само по себе сравнение русских с американцами или немцами, ни философия, ни религиоведение, ни литература не дадут нам стопроцентной гарантии истины, слишком сложен предмет исследования, нет возможности ставить предметные эксперименты, как в физике, хотя их тысячу лет ставила жизнь. И ответы на вопросы есть в истории. Но выявить их может только сила размышлений, а о возможности искажений придется говорить при обсуждении конкретных ценностей.
И сразу же встает вопрос: на исторические вызовы Россия давала ответы языческие, православные, коммунистические, демократические. Все ли ответы были русскими? Не отнести ли какие-то этапы к провалам-перерывам, сохранялся ли единый ствол — стержень народа, и что дал нам в виде ценности каждый этап? Исторические внешние факторы — внешняя опасность и нашествия, природные факторы действовали на каждом этапе, сегодня они более-менее описаны, и о них выше говорилось. Поэтому важно оценить влияние каждого этапа в складывании народного характера и русских ценностей.
Часть II
ИДЕОЛОГИИ В РУССКОЙ ИСТОРИИ
Глава 1
ЯЗЫЧЕСКИЙ ЭТАП
Начнем с язычества и попытаемся очертить круг ценностей того времени. Нет необходимости сегодня говорить о его богатстве и спорить с теми, кто думал, что сзади нас пустыня. XIX и XX века принципиально изменили ситуацию. В 1800 г. вышло в свет "Слово о полку Игореве", а в 1804-м — "Сборник Кирши Данилова" с 26 текстами. Сегодня в академическом издании 100 томов "Свода русского фольклора" предполагается былинам отвести 20 томов.[31] 20 песен и 20 томов! Различие принципиальное. Работа по собранию, изданию и изучению былин проделана громаднейшая! Мы сегодня можем воспользоваться сводными работами и, конечно, рассчитывать на знакомство с былинами каждого читателя. Это позволяет сразу перейти к сравнению и выводам.
Нам важны былины, поскольку, как пишут специалисты, христианизация очень мало коснулась былин — эпоса,[32] и потому, что русский эпос хронологически совпадает со временем записей «Беовульфа» — в Англии, "Песни о Роланде" и "Песни о Гильоме Оранжском" — во Франции, "Песни о Нибелунгах" — в Германии, "Песни о Сиде" — в Испании, "Старшей Эдды" — в Исландии,[33] что позволяет сравнить русский и западноевропейский эпос и выявить их отличия.
Попытаемся очертить основные воспеваемые дохристианским народом святыни в былинах. Безусловен и постоянен призыв любить, беречь и защищать родную землю от врагов — в былинах, как правило, это злые татарове. Патриотизм как главная ценность в былинах не требует особой аргументации. Вторая черта, отмеченная исследователями, — в былинах нет греха любоначалия. Как правило, отношение к начальству весьма критическое. В былинах действует едва ли не один-единственный князь Владимир, как персонаж литературно-былинный, часто весьма тусклая, бесцветная, нередко несимпатичная фигура, но олицетворяет власть, и власть тяжелую, часто немилосердную, и несердечную, и несправедливую. Достаточно вспомнить ссору Ильи Муромца с князем Владимиром, когда последний несправедливо обрек богатыря на муки тяжкие и посадил в погреба, а потом был вынужден трусливо извиняться перед Ильей, кланяться ему. Богатырь идет защищать землю русскую. "А для собаки-то князя Владимира, — добавляет Илья, — да не вышел бы я вон из погреба". Ф. И. Буслаев в свое время назвал князя Владимира полностью бесцветным, низменной, комической и презренной фигурой,[34] и если вспомнить, что и князь нигде в былинах не является главным героем, то отношение к власть имущим — начальству — у русского народа с самого начала складывается как к весьма неприятной необходимости, или, скажем, необходимой должности, которую может занимать пустая, низменная, спесивая, презренная фигура. Без власти нельзя, она — средоточие единства народа, а внешние враги сильны, однако не лучшее дело для человека — власть, и не лучший человек — при власти. Его задача — не дело, а слово — призвать, попросить, поклониться тем, кто дело делает.
Как по степени привлекательности располагаются персонажи былины и почему? И этот вопрос для героического эпоса — былин — всегда сопряжен с силой, с непобедимостью и направленностью силы. Наиболее отвратительна, не права и всегда побеждаема злая сила — чудища Змей Горыныч, Соловей-Разбойник, поганые татарове, т. е. та сила, что несет бедствия народные, делает женщин вдовушками, детей сиротами, людоеды, насильники и разбойники. Своеобразным центром, не всегда явным, но в иерархии сил в былинах всегда правая, необоримая, родная и живая — тяга земная, мать-природа земля. Именно тяга земная не под силу Святогору, именно она вливает, мать сыра земля, новые силы Микуле Селяниновичу. Затем, конечно, идет Микула Селянинович, пахарь, оратай, своего рода продолжение и любимое дитя мать сырой земли. Он несет сумочку с тягой земной, которая не под силу Святогору. Когда он пашет, то догнать его и доскакать до него не может и богатырь Вольга (Волх) Всеславьевич, а сошку его не могут вынуть из борозды и тридцать дружинников Вольги, а Микула выкидывает одной рукой. Особняком стоит фигура Святогора — загадочная, не враждебная, но и не дружественная, не имеющая приложения в жизни, а потому погибающая. Не носит и не хочет его земля, нет смысла в неоправданной и не наполненной смыслом, трудом и любовью (жалостью) к людям и земле силе.
А затем идет Илья Муромец — слабее силой Святогора, но непобедим крестьянский сын, и первый его подвиг — тяжелая крестьянская работа, а затем уже подвиги богатырские; в былине об исцелении Ильи Муромца говорится и о том, что сначала калики перехожие дали ему слишком много силы, и Илья говорит:
"Кабы было кольцо в матушке в сырой земле,
Я бы взял-то я сам бы единой рукой,
поворотил бы всю матушку сыру землю".
Еще тут-то калики говорят да промежу собой:
"Как мы ведь силы-то тебе много дали;
Ай не будет носить-то тебя матушка сыра земля".
И калики исправляют ошибку, после третьей чаши пива у Ильи остается (соразмерно жизни и матушке сырой земле) половина силы. Затем он идет служить "за веру христианскую, и за землю российскую, да и за стольный Киев-град, за вдов, за сирот, за бедных людей. И за тебя, молодую княжну вдовицу Апраксию, (спасавшую его в погребах, кормившую и одевавшую несправедливо обиженного Илью), а для собаки князя Владимира да не вышел бы вон из погреба". Как указывают В. В. Иванов и В. Н. Топоров, "в нем подчеркиваются сила, мужество, верность, надежность, трезвость, мудрость, опытность, справедливость, конструктивность многих его действий и даже известное миролюбие, сочетание уверенной силы, нравственного опыта, житейской мудрости".[35]
Вслед за Ильей сильны-могучи богатыри — побратимы Ильи Муромца: Добрыня Никитич, Алеша Попович и ряд других. Они, как правило, слабее Ильи, моложе его, не крестьянские сыны, но княжеские, боярские, купеческие, поповские, воинские и т. д.
Побратимы — дружина богатырская! Затем идет княжеская дружина хоробрая, но, по словам Микулы Селяниновича, могут только хлебоясти. И, наконец, князь, лично силой не отмеченный, но отмеченный силой власти, и поскольку он в центре былинной родины, то он и является Красным Солнышком. У него много князей и бояр, а богатырям часто ничего нет от князя Владимира, зато в погребах побывали и Илья Муромец, Дунай, Ставр Годинович, Сухман, Василий Казимирович.
