Владимир Андриенко - Кувыр-коллегия
— Он состязается с ними в постели и, похоже, ваша милость, проигрывает одному дураку, — снова заговорил Лакоста. — Но оно и неудивительно. Кому бог дал много ума, а кого и обделил умом. Но зато дал им много чего в штанах.
— А если женщина постоянно ищет удовольствия на стороне, то понятно, что рога просто так не отваляться! — проговорил Бирен и снова захохотал.
— Эрнест! — императрица взяла его за руку. — Не зли моего капельмейстера. Пощади талантливого музыканта. В России таких нет.
— Но возможно, граф прав, — подхватил шутку Бирена Лакоста. — Может скоро рога с некоей головы и сами отваляться.
— Как так? — спросил Бирен.
— А так. Вы слышали историю про рогоносца мужа, который обратился однажды к отцу своей жены?
— Расскажи, — не утерпела императрица. — Я того не слыхала.
— Было это в благословенной Флоренции. Некий муж увенчанный знатностью от своих предков и ветвистыми рогами от жены, обратился к своему тестю. "Скажи мне, — спросил он. — Может ли исправиться твоя дочь от того демона похоти, что засел в ней?" Отец жены ответил ему: "На это могу ответить тебе положительно, зять мой. Она исправиться". Тогда муж спросил тестя: "Когда же?" Тот ответил: "Её мать была такова же как и она. И я не мог найти долгое время никакого средства от этого. И уже отчаялся, но на 60 году жизни она сама исправилась. И я думаю, что моя дочь, в этих же летах станет честной женщиной и верной женой!"
Императрица захохотала. И придворные стали смеяться за ней. И веселье на этот раз было вполне искренним. Пьетро согнулся чуть ли не пополам и у него от смеха закололо в животе.
В этот момент его кто-то тронул за рукав. Он обернулся и увидел рядом Балакирева.
— Левенвольде ушел, — шепнул тот.
Пьетро посмотрел туда, где только что находился обер-гофмаршал и увидел, что тот исчез.
— Вот дьявол! Только что был здесь. И я не могу уйти искать его. Императрица….
— Я все понимаю и сам прослежу за ним, — успокоил его Балакирев.
— Но как ты станешь действовать один? Мы договорились…
— Ничего. План придется немного изменить. Слушай и далее шутки Лакосты! Он сегодня в ударе….
Балакирев вышел из покоев императрицы и пошел в оранжерею. Там он увидел фигуру Левенвольде. Тот что-то рассматривал на небольшой грядке с клубникой для императрицы. Затем щелкнул пальцами и, сняв себя треуголку, бросил её на грядку.
— О, майн либе! — вскричал Рейнгольд и помчался прочь из оранжереи.
Балакирев подскочил к тому месту и поднял треуголку обер-гофмаршала.
Под роскошной треуголкой была скрыта крупная ягода.
— Вот и приготовил Левенвольде ягодку для своей невестушки Варьки.
Шут ягоду сразу сорвал и сожрал. Вместо неё он приготовил иной подарок для невесты обер-гофмаршала. Балакирев расстегнул штаны, приспустил их и нагадил на куст, после чего и накрыл все это треуголкой.
Затем он отошел подальше и спрятался за большой кадкой с пальмой. Скоро в оранжерею вошли двое. Рейнгольд фон Левенвольде за руку вел княжну Черкасскую к тому месту, где лежала его треуголка.
Княжна улыбалась.
— Шуты сегодня остроумны как никогда, — проговорила он. — Я давно так не смеялась.
— Вам понравился Лакоста?
— Лакоста и Адам. Бедняжка сеньор Франческо. Ему сегодня досталось от этих затейников. Но зачем вы, сударь, привели меня сюда?
— Я приготовил вам сюрприз.
— Сюрприз?
— Вы ведь любите сюрпризы, моя прелесть?
— Смотря какие. Меня трудно чем-то удивить, граф. Я дочь князя Черкасского и простой бриллиант не зажжет моих глаз.
— А внимание любящего вас человека? Сможет зажечь ваши глаза?
— Внимание? Вы желаете меня удивить, граф? Это интересно! Но отчего же здесь? Отчего в оранжерее?
— Смотрите, как я вас люблю, моя прелесть. Под этой треуголкой вся глубина мох чувств к вам, Варвара.
— Вот как? Становиться все интереснее, граф.
Черкасская подалась к Левенвольде и подставила ему свои губы. Граф стал целовать её.
Балакирев даже затрясся от нетерпения.
"Да хватит целоваться. Пусть он покажет тебе, как тебя любит. А говорили что Лакоста сегодня в ударе. Вот она шутка, так шутка".
— Варвара, вы та о ком я мечтал всегда. Прошу вас склоните свою прелестную головку сюда. Смотрите.
Он сорвал треуголку и с ужасом обнаружил под ней совсем не то, что там оставил. Левенвольде не мог оторвать взора от дерьма Балкирева и сил посмотреть на невесту у него не было.
— Что это? — голос Черкасской задрожал от негодования. — Вы хотели показать себя шутом? Вам не дает покоя слава Лакосты? И вы избрали для шутки княжну Черкасскую?
— Варвара…., - Рейнгольд поднял голову.
Черкасская закатила Левенвольде две оплеухи и бросилась бежать из оранжереи.
— Варвара! — Левенвольде последовал за ней.
Балакирев смог покинуть свое убежище.
— Да, — проговорил он философски. — И чего люди так относятся к дерьму? Ну, нашла вместо клубнички кучку. И что с того? По-моему, отличная шутка….
Глава 3 Серебряные рубли
В дремучий лес, где ветра вой.
И вдруг — о ужас! — предо мной
Манит могила глубиной.
Я знаю — хоть не видно зги,
Меня преследуют враги!
Сижу и плачу — только зря,
Ведь занимается заря…
Не знал, не боялся он грозных судей,
Ходил по дорогам с ножом,
И грабил и резал невинных людей,
Закапывал в землю живьем….
Демидовы род на Руси знаменитый. И многое могли себе в силу богатства своего и наглости своей позволить. Поднялись они из мужиков простых, и Тульский кузнец Никита Антуфьев за сметку и сноровку свою сумел от Петра Великого под свое управление многие заводы казенные на Урале заполучить. За то он обязался пушки, фузеи, припасы разные для пушек в казну дешево поставлять. А Петру во время войны его со шведами все сие ох как надобно было. И стали кузнецы тульские Антуфьевы с тех пор именоваться Демидовы. И стали они купцами и промышленниками и стали они богатеть. А кто богат, тому все было можно. Оттого и замахнулись они на чеканку монеты собственной….
Год 1735, сентябрь, 5 дня, Санкт-Петербург. Дом Либмана.
Лейба Либман обер-гофкомиссар двора её императорского величества не был удивлен поздним визитом своего друга Георга фон Штемберга. Раз Георг приехал, значит, у него были на то важные причины.
— У меня к тебе важное дело, Лейба.
— Прошу тебя садись в кресло и располагайся поудобнее. Желаешь вина?
— Не сейчас, Лейба.
— Ты так взволнован, Георг. Что случилось. Неполадки по твоему департаменту?
Несколько месяцев назад Георг фон Штемберг получил высокий пост генерал-берг-директора стараниями Либмана.
— Нет. В департаменте все как обычно. Чиновники воруют и стараются ничего не делать. Но дело не в этом. Смотри, что я тебе принес.
Штемберг достал из кармана два серебряных рубля.
— Посмотри!
Лейба рассмотрел их и положил на стол.
— И что? Что это такое? — спросил он Штемберга.
— Серебряные рубли!
— Это я вижу. Но что из того? Они что заколдованные?
— Нет. Колдовство здесь не при чем. Ты внимательно посмотрел на две эти монеты?
— Да. Рубли производства монетного двора её императорского величества.
— Вот этот, — Штемберг взял со стола один рубли, — именно этого производства. А вот второй отчеканен в ином месте.
— Это как? Право на чеканку монеты есть лишь у императорского монетного двора. Или это фальшивка? Да нет. Оба рубля настоящие. Серебро. В том могу поручиться. Уж я то умею отличить дельное серебро от недельного* (*дельное — настоящее, недельное — ненастоящее).
— Ты прав, Лейба. Рубли настоящие из серебра. Но один производства государственного монетного двора, а второй нет. И качество серебра во втором рубле получше, и качество чеканки отменное.
— Погоди, Георг. Ты хочешь сказать, что кто-то изготавливает в России рубли из серебра помимо монетного двора? — удивился Либман.
— Да.
— Тогда я чего-то не понимаю. Одно дело фальшивое серебро. Его возят к нам из-за границы и делают у нас иногда. Но если человека, расплатившегося недельным серебром, ловят, то оное серебро по закону ему в глотку в расплавленном виде заливают.
— Но, тем не менее, такие рубли из чистого серебра помимо монетного двора делают.
— Продолжай!
— И знаешь, где я достал этот рубль?
— Откуда же я могу это знать, Георг? Говори быстрее и не тяни время.
— Такими рубликами расплачивается петербургский приказчик Демидова!
Либман промолчал.
— И могу тебе поклясться, — продолжил Штемберг. — Что Демидов на Урале чеканит собственные деньги.
— Возможно ли сие? Демидов человек в Росси не последний.
Лейба знал Акинфия Никитича Демидова. Он однажды взял у него крупную взятку за то, что уступит ему все солеварни, что окрест его владений лежали. И он именем графа Бирена хотел то исполнить, но ничего не вышло. Того ему сделать не дали, а сумму взятки Демидову он не вернул.
