Юрий Тубольцев - Сципион. Социально-исторический роман. Том 1
Учитывая сложившуюся обстановку, карфагеняне с приходом в долину Пада первых признаков весны, двинулись через Апеннины в направлении Этрурии. Однако в горах их застала лютая буря, и Ганнибал поспешно вернул войско в зимний лагерь.
До наступления настоящей весны более ничего не произошло за исключением нескольких стычек пунийцев с солдатами Семпрония, которые не дали перевеса ни одной из сторон.
9
В марте Фламиний прибыл в Аримин, принял войско и горными тропами направился к Аррецию, чтобы перекрыть врагу удобную дорогу к Риму.
Ганнибал, предпочитая действовать быстро и неожиданно, кратчайшим путем пошел в Этрурию. Он пересек болотистую долину реки Арно. Четыре дня и три ночи его войско не имело возможности устроить привал. Люди могли отдыхать только на трупах павших животных, во множестве возвышавшихся над болотной жижей. Этот переход унес немало человеческих жизней, но еще больше погибло лошадей и волов, не вынесли похода и шесть слонов из семи, оставшихся после сражения у Требии. От ядовитых испарений сырой местности заболел и сам Ганнибал. Он был столь слаб, что ему пришлось ехать на единственном уцелевшем слоне. Болезнь не прошла для него бесследно: он ослеп на правый глаз.
По прибытии в Этрурию войско долго приходило в себя, а Ганнибал собирал информацию об очередном сопернике — Гае Фламинии. Убедившись, что консул еще более горяч и заносчив, чем Семпроний, он демонстративно двинулся по плодородной этрусской равнине, грабя и разрушая все на своем пути. Фламиний нетерпеливо бросился в погоню. За счет смелого перехода через труднодоступную долину реки Арно Ганнибал выиграл в расстоянии и теперь опережал римлян. Однако, тщательно разведав местность, он тайно вернулся немного назад и устроил засаду в облюбованном им месте у Тразименского озера.
Товарищи предостерегали Фламиния от поспешных решений, советовали дождаться второго консула, чтобы действовать сообща, но он не слушал не только людей, а даже богов, которые не раз дурными знамениями оповещали его об опасности. Так, во время жертвоприношений теленок вырвался из рук жрецов и забрызгал окружающих кровью, что, по мнению римлян, недвусмысленно свидетельствовало об отказе богов принять жертву; выступая в поход, консул упал с коня, а знаменосец не мог вырвать древко «орла» из земли, на что Фламиний лишь с издевкой сказал: «Пусть выкопает знамя, если окаменел от страха и не способен его выдернуть!»
У Тразименского озера горная гряда расступалась и между холмами и водою оставляла узкую полосу ровной поверхности. В окрестностях это была единственная удобная дорога в равнины Этрурии. Ганнибал расположил тяжелую пехоту в горах вдоль озера, конницу — в конце прохода, а легковооруженных спрятал в его начале.
Фламиний подошел к озеру на пороге ночи. Утром он вступил в ущелье, не произведя разведки, ибо был уверен, что враг, не задерживаясь, движется к Риму. Когда все его войско вошло в низину и растянулось по узкой береговой полосе, а передовые отряды могли бы уже видеть, если бы не густой туман, широкие поля, лежащие по ту сторону хребта, Ганнибал разом послал все свои силы в атаку.
Непроницаемый для глаз туман наполнился хаосом звуков. Римляне, не различавшие в молочном воздухе своих знамен, не могли организовать строй и предпринять что-либо разумное. Они беспомощно метались в низине, то там, то здесь наталкиваясь на вражеское оружие. Возвышенностей туманная завеса не достигала, потому карфагеняне, отлично видя друг друга, могли действовать согласованно.
Долго длилось избиение, прежде чем Фламинию энергичными действиями удалось сплотить вокруг себя солдат и нанести некоторый урон противнику.
В это время произошло землетрясение, разрушившее многие города Италии, но здесь его никто не заметил.
Бой продолжался три часа. Римляне несколько выровняли положение, но тут их постигла еще одна беда — гибель военачальника. Один из галльских вождей племени инсубров, разбитых Фламинием несколько лет назад, узнал его и возбудил в своем отряде такую ярость, что легионеры не смогли уберечь полководца от расправы. После этого уже никто не думал о сопротивлении, каждый помышлял только о бегстве. Люди обезумели и слепо карабкались на скалы, откуда их сбрасывали пунийцы, либо тонули в озере. Пытавшиеся плыть не выдерживали дальней дистанции, отделявшей их от другого берега, и возвращались на мелководье, где их уничтожала вражеская конница, некоторые выбирались на острова, чтобы тоже стать добычей африканцев, только несколько позднее.
Когда туман в ущелье рассеялся, там все уже закончилось. Было перебито пятнадцать тысяч римлян и их союзников, около десяти тысяч удачливых беглецов разбрелось по округе, и лишь шеститысячный отряд пробился сквозь вражеские заслоны и стал лагерем на одном из холмов, однако, окруженный противником, сдался на условиях сохранения жизни и свободы. Ганнибал продемонстрировал им образец «пунийской честности»: всех бросил в оковы. Позднее он отпустил италийцев, объявив, что он их друг и воюет не с Италией, а только с Римом, римлян же продал в рабство.
Так армия Фламиния прекратила свое существование.
Слухи о крахе консульского войска опередили гонца с официальным донесением и заразили Город эпидемией отчаяния. С утра народ стекался на форум и толпился на Комиции, со страхом и надеждой глядя вверх на курию, где отцы города заперлись на совет с самого рассвета.
Наконец на склоне дня к толпе вышел претор Марк Помпоний и коротко сказал: «Граждане, мы проиграли большое сражение». С возвышения ростр ничего другого добавлено не было, но по площади внизу ползал зловещий шепот, источаемый, казалось, недрами земли, будто принесенный с шипеньем змей, вещавший о гибели всего войска вместе с полководцем.
Женщины, распустив волосы и раздирая на себе одежды, ринулись к городским воротам и в последующие дни и ночи, не прекращая истерики, дежурили у входов в город, ловя всех прохожих и жадно впивая любые сведения о событиях у Тразименского озера в надежде услышать что-либо об участи родных. Во время этих сцен вдруг кто-то взрывался ликованьем, когда другие рядом, сраженные отчаяньем, без сил падали на землю. Много матерей, надорванных горем, покинуло этот печальный мир, но были случаи, когда смерть, наоборот, венчала непомерную радость, и мать, внезапно встретив живым и невредимым сына, о гибели которого ей раньше сообщали, испускала дух в его объятиях.
Вскоре после трагедии у Тразименского озера пунийцы, устроив засаду, уничтожили четырехтысячный конный отряд, который Сервилий послал в помощь Фламинию еще до рокового сражения. Это несчастье потонуло в океане бедствий едва замеченным: римский народ стал привыкать к поражениям. Уже не ждали добрых новостей, но радовались дню, когда отсутствовали дурные.
10
Весть о разгроме Фламиния застала Публия в долине Пада, где легионы Гнея Сервилия с начала весны растрачивали свои силы и время в мелких стычках с варварами. Галлы не вступали в решительное сражение, а, прячась в лесах и городах, грабительскими набегами вредили римлянам. Осаждать неприятельские крепости в условиях враждебности населения всей провинции у Сервилия недоставало сил, другие способы ведения войны не приносили успеха. Солдаты изнывали от сознания бесполезности своих усилий, в то время как Ганнибал победно шествовал по Италии. Впрочем, стоило им покинуть эти земли, и галлы бесчисленными толпами ринулись бы в глубь страны и усугубили положение.
В июне Публий получил письмо из Испании. В нем отец рассказывал о том, как он высадился в Эмпориях — дружественном городе с греческим населением, подчинил небольшое соседнее племя и далее привлек на свою сторону племена всего левобережья Ибера, пополнив их воинами свое войско. Затем в письме сообщалось о выигранном сражении у армии пунийца Ганнона, в котором оказались уничтоженными шесть тысяч врагов, а две тысячи, включая и самого Ганнона, были взяты в плен. Теперь взор римлян обращен за Ибер, туда, где пока властвует Газдрубал, брат Ганнибала.
Едва Публий воспрял духом благодаря испанским успехам, как тут же, сметая все доброе в душе, на него обрушилось известие о страшном поражении Отечества от Ганнибала.
Как истинный представитель аристократии Публий ничего хорошего не ожидал от ставленника плебса Гая Фламиния, и все же столь бездарная гибель всего войска повергла его в шок. Каждое последующее сражение с Ганнибалом наносило все более сокрушительный удар государству. Можно было подумать, что только недостаток сил, невозможность собрать новую большую армию уменьшит размеры ущерба.
Не имея возможности самому сыграть существенную роль в этой войне, Публий все свои помыслы связывал с отцом. Он надеялся, что теперь-то сенат отзовет проконсула Сципиона из Испании и вверит ему борьбу с Ганнибалом. Такая надежда теплились в нем, когда пришло сообщение из Города о назначении диктатором Квинта Фабия Максима.
