Алан Савадж - Последний знаменный
— В сложившейся ситуации, — начала Цыси, — я решила, что наследником моего сына должен Стать принц Цайтянь.
В комнате наступила полная тишина, и все обернулись на принца Цюня, потому что принц Цайтянь был сыном Цюня... от сестры Цыси Гай Ду. И, что более важно, ему исполнилось всего четыре года от роду.
Наконец до Цюня дошла суть предложенного.
— Ваше величество! — вскричал он. — Мой сын не может быть императором?
— Почему?
— Ну... Потому... — Он беспомощно уставился на мандаринов. — Он тоже первый двоюродный брат Тунчжи.
— Принц Цюнь прав, ваше величество, — сказал Вань Лицюнь. — Назначение наследником первого двоюродного брата будет означать полное пренебрежение традициями, и это обидит народ. Но если нет другого выбора, тогда, без сомнения, следует остановиться на самом старшем двоюродном брате императора.
— Я уже изложила причины, по которым не могу принять кандидатуру Цайчэна, — сказала Цыси. — Что же касается традиций, то, как говорил Ли Хунчжан, традиции и законы — не одно и то же.
— Я не знаю, что делать, — пробормотал Цюнь.
— А тебе ничего и не надо делать, — сказала ему Цыси, — только гордиться собой как отцом императора двора Цинов. Ты отойдешь от общественных дел, о чем, кстати, всегда и мечтал. Ничего не изменится. Цыань и я останемся регентшами при императоре. Ничего не изменится.
В ответ — тишина. Все присутствующие понимали, что это был желанный для Цыси конец. Ничего не изменится, по крайней мере на ближайший десяток лет.
— Это предложение следует обсудить ученым, — сказал Вань Лицюнь.
— А это уже нам решать, — продолжала настаивать Цыси.
— Предложение столь необычное, ваше величество...
Цыси взглянула на Ли Хунчжана. Он ее не подвел. Во время спора он оценивал обстановку и делал выводы.
— Цыси права, — сказал он. — Нам решать. Почему вы боитесь принять такое решение? Разве мы не имеем права на собственное мнение? Давайте поставим вопрос на голосование, прямо здесь, сейчас, чтобы узнать мнение каждого и выразить свое уважение ему. Таким образом мы сможем принять достойное решение.
Цыси нахмурилась, а он мягко улыбнулся.
— Ты предлагаешь голосовать сейчас, открыто? — беспокойно спросил Вань Лицюнь. Как и любой из присутствующих, он знал, что в вестибюле ждет сигнала Жунлу... и что у Цыси долгая память.
— Да, — сказал Ли, — Давайте устроим конкурс и выберем достойного претендента. Было названо три имени возможных кандидатов на престол. Первым — принц Пулунь. Пусть те, кто поддерживает идею выбрать принца Пулуня императором, поднимут руки.
Наступило минутное замешательство, во время которого у Цыси перехватило дух. Она абсолютно доверяла Ли и знала: он отдавал себе отчет в том, что именно она была источником его власти, однако события приняли слишком рискованный поворот. Поднялось семь рук, среди них рука Вань Лицюня. Цюньци не голосовал.
— Можно считать, — спокойно проговорил Ли Хунчжан, — что большинство не желают, чтобы принц Пулунь стал нашим императором. Следующим было названо имя принца Цайчэна. Все присутствующие, кто хочет видеть его императором, поднимите руки.
Сразу поднялись три руки. Остальные выжидательно смотрели на принца Гуна. Но рука его оставалась лежать на столе, глаза были прикрыты. Он ясно осознавал: если кто-то должен выступать противовесом Цыси, то ему самому необходимо оставаться в центре правительства.
Те трое, что инстинктивно подняли руки за само собой разумеющийся выбор, виновато оглядывались влево и вправо, а затем медленно опустили их под стол.
Цыси довольно улыбнулась.
— Остается третий кандидат, принц Цайтянь, — проговорил Ли Хунчжан. — Кто «за»? — И поднял руку.
Поднялись четырнадцать рук, в том числе и рука принца Гуна, а затем, после легкого колебания, к ним присоединился принц Цюнь.
— Решение принято, — подвел итог Ли Хунчжан. — Волей Верховного совета государства принц Цайтянь будет новым Сыном Небес. Остается выбрать его титул при правлении.
— Позвольте, я предложу, — сказал Цюньци. — Чтобы новый император носил имя Гуансюй. Славное наследие, Подходит?
Остальные мандарины и принцы удивленно уставились на него. Но Цюньци был далек от сарказма. Он искренне считал этот титул подходящим.
— Гуансюй, — повторила Цыси. — Подходящий титул.
— Вы великий ученый, Ли, — заметила Цыси, когда они вернулись в ее апартаменты и остались вдвоем. — Скажите, когда-нибудь император избирался таким эгалитарным способом?
— Сомневаюсь, ваше величество. Больше подходит определение демократический. Его используют западные варвары.
— Чтоб вас с вашими варварами! Это же непристойно! Почему вы были уверены, что мы победим на голосовании?
— А разве это не моя обязанность, ваше величество? Что же касается непристойности... то важен результат, а не средство его достижения. Смею надеяться, вы добились того, чего хотели.
— Да, — согласилась Цыси. — Я получила именно то, чего хотела.
— Однако остается последняя проблема, ваше величество. И здесь я помочь бессилен.
— Ну?
— В соответствии с волей бывшего императора Сяньфэна любое решение Верховного совета обретает силу закона только при наличии подписи Цыси внизу... и Цыань вверху. Подпишет ли Цыань декрет, ваше величество?
Цыси кивнула.
— Позаботиться об этом — моя первейшая задача, — согласилась она.
Цыань выслушала все, что говорила ей Цыси, молча. После смерти императора она не мылась, не меняла одежду, на лице ее отсутствовала какая-либо краска, а глаза опухли от слез. В отличие от нее, Цыси нарядилась в желтые одежды императрицы, украшенные алыми драконами, волосы были уложены в высокую прическу и закреплены огромной заколкой в форме крыла, щеки и губы ярко краснели, а глаза скрывались за густыми тенями.
— Я не согласна, — наконец сказала Цыань, — это противоречит традиций.
— Традиция происходит от воли случая, — терпеливо объяснила ей Цыси. — Какое-то событие впервые случается в силу обстоятельств, потом входит в норму и в дальнейшем становится традицией. Единственной нашей традицией должно быть то, что наиболее полезно для династии и империи.
Цыань презрительно фыркнула:
— И что же полезного ты находишь для династии и империи?
— Важно поддерживать преемственность нашей политики, которая послужит усилению могущества империи до такой степени, чтобы она оказалась в состоянии дать достойный отпор любым поползновениям варваров. И добиться этого удастся только в том случае, если ты и я продолжим управлять ситуацией.
Цыань вздохнула:
— Я больше не хочу управлять ситуацией и предпочту отставку.
Цыси так и подмывало напомнить своей соимператрице, что та уже давно в отставке.
— Ты можешь делать что угодно, только ставь свою печать на императорские декреты, когда требуется.
— На декреты, одобренные тобой?
— На декреты, одобренные нами, Цыань. Как вот этот. — Она подала бумагу Цыань. — Так ты поставишь свою печать?
Цыань взяла документ, пробежала его глазами, затем вздохнула еще раз и понесла его к письменному столу.
Цыси удовлетворенно улыбалась.
— Я считаю, все прошло в высшей степени удовлетворительно, — сказала Цыси, когда Чжан Цзинь раздевал ее на ночь. — Теперь, после одобрения императорского декрета, мы выждем необходимое время и объявим наследником императора Гуансюя. Думаю, месяца будет достаточно.
— Простите великодушно, ваше величество, но ждать месяц — слишком долго.
— Вряд ли удастся раньше, Цзинь, иначе люди обвинят меня в чрезмерной торопливости. Меня и так уже в чем только не обвиняют. — Она вздохнула и вытянулась посередине огромной кровати с пологом на четырех столбах. — Иди ко мне. Сегодня я хочу ласки.
Чжан Цзинь опустился перед ней на колени, но не сразу прикоснулся к ее телу.
— Это надо сделать пораньше, ваше величество. Пошли разговоры, что принцесса Алюта беременна.
Цыси резко повернула голову.
— Разговоры? Болтовня евнухов?
— Ее евнухов, ваше величество. Через месяц слухи могут подтвердиться.
Цыси села.
— Это ее проделки. Она пытается оттянуть объявление наследника.
— Вы только что сказали о своем желании отложить объявление на более поздний срок, Ваше величество. Но... предположим, она и на самом деле зачала?
— Это возможно?
— Все возможно.
Цыси выпрыгнула из постели.
— Дай мне одежду и сходи за Цюньци.
— За Цюньци, ваше величество?
— Она его дочь.
— Но... он очень обрадуется такому известию.
— Ему недолго придется радоваться, — отрезала Цыси. — Поторопись!
Чжан Цзиня мучили сомнения, но Цыси была настроена так решительно, что с ней не имело смысла спорить, — он знал это ее упорство с самого детства.
