Робин Янг - Реквием
«А за ниточки дергал Эдуард. Он меня крепко захватил, и я безвольно болтался в его руках, пока все мои надежды не растаяли, а все твои — сбылись».
Уилл резко сел в постели, с трудом переводя дух.
«Я так долго оставался марионеткой Эдуарда, что продолжал танцевать под его мелодию, даже когда он мной не управлял».
Уилл поднялся, подошел к окну. Уперся руками в подоконник. В воздухе пахло болотистой Темзой. Окаймленная крытой галереей лужайка внизу смутно напоминала о детстве. Он провел в Нью-Темпле всего два года, но здесь они расстались с отцом. Навсегда. Уиллу казалось, будто он пятится — со Святой земли в Париж, из Парижа в Лондон. Дальше лежала его родная Шотландия, о которой он много думал в последнее время. Среди его вещей в мешке лежало аккуратно сложенное письмо от Изенды. Слава Богу, она и старшая сестра Ида были еще живы.
По лужайке шли три сержанта-тамплиера. Черные туники свободно болтались на худых плечах. Когда-то он был вот таким же зеленым юнцом. С благоговейным трепетом посматривал на рыцарей, возвышавшихся над ним подобно могучим ангелам в своих безгрешных мантиях. Он вспомнил, как помогал Саймону в конюшне, как по утрам зимой вместе с Гарином бегал вприпрыжку вокруг учебного турнирного поля. Но это было давно и в совсем другой жизни.
Зазвонил колокол. Сержанты ускорили шаг и исчезли под арками. Уилл вернулся к своему скромному ложу. Согнувшись, вытащил из-под койки мешок и замер.
«Все кончено, Уилл. Разве ты не видишь? Для нас обоих кончено. Мы потеряли все. Единственное, что нам осталось, — это умереть!»
Голос Гарина эхом отражался от каждой частицы внутри его. Уилл болезненно поморщился и полез в мешок. Достал чистую ночную рубаху, в которую был завернут нож, утащенный вчера во время вечерни с кухни. Он явился в часовню с опозданием, но никто не обратил на это внимания. Магистр Англии и его командоры слушали приветственную речь великого магистра. Да если бы и обратили, это не имело значения. Ведь он тоже был командор. Длинное тонкое лезвие ножа заканчивалось крепкой деревянной ручкой. Его легко спрятать, а потом выхватить.
Гарин был пешкой, смертельно опасной, но все же пешкой. Фигуры на доске двигал Эдуард. Сам он, конечно, рук не пачкал, но направлял пешку куда надо и она творила зло. Начиная с убийства Овейна в Онфлере и дальше — события в парижском борделе, засада вблизи Мекки и, наконец, пожар в доме Андреаса. Эдуард всегда добивался своего, не гнушаясь ни убийствами, ни предательствами, изображая при этом искренность и честность. Он обманул даже Эврара. По вине Эдуарда Уилл потерял почти все самое дорогое в жизни и жаждал мщения.
Покидая руины Акры, он поклялся в этом на палубе «Феникса». Тогда в нем бушевал огонь ярости, но прошли годы и в душе остались лишь тлеющие угольки. И вот теперь здесь, на Западе, этот огонь вновь разгорелся, а сейчас, когда враг был совсем близок, пылал вовсю.
Уилл посидел в задумчивости несколько минут, крепко сжав рукоятку, а затем завернул нож в рубашку и сунул обратно в мешок. Он вернет нож на кухню завтра, прежде чем его хватятся.
Дверь отворилась, вошел Робер.
— Чего ты сидишь?
Уилл пинком убрал мешок под койку.
— Просто так.
— Ты что, не слышал колокол?
Уилл осознал, что монотонный звон продолжается.
— Он прибыл, — угрюмо проговорил Робер. — Тебе надо идти.
Уилл оглянулся на койку и начал молча одеваться. Затем они вышли.
На главном дворе лондонского Темпла царило оживление. К конюшне вели коней с богато украшенной сбруей. Уилл остановился. Прямо на него двигался Эдуард, рядом шел магистр Англии. За ними следовала свита, советники и гвардейцы.
Возраст не щадит никого, но то, что годы сделали с английским королем, казалось невероятным. Надменный молодой человек, которого Уилл в последний раз видел двадцать три года назад, изменился до неузнаваемости. Рост и богатырское сложение при нем, конечно, остались, однако все остальное… Теперь, в пятьдесят шесть, он выглядел глубоким стариком. Некогда густые темные волосы сильно поредели и стали совсем седыми. Как и коротко подстриженная борода. И глаза смотрели устало, совсем не так, как прежде. Однако шагал король довольно бодро, под стать магистру Англии Брайану ле Джею, моложавому черноволосому энергичному рыцарю.
Приблизившись, Эдуард задержал глаза на Уилле. Несколько секунд хмурился, узнавая, затем чуть улыбнулся:
— Кемпбелл. Давно не виделись.
— Командор.
Уилл скосил глаза вправо и встретил сверлящий взгляд Гуго.
— Поклонись, — произнес инспектор одними губами.
Все смотрели на Уилла. Брайан ле Джей озадаченно вскинул брови. Стиснув зубы, Уилл склонил голову перед Эдуардом. Король опять едва заметно улыбнулся и двинулся дальше.
Магистр Англии пригласил его жестом в дом капитула.
— Милорд, великий магистр де Моле ждет встречи с вашим величеством.
В зале капитула в креслах на возвышении сидели великий магистр и невысокий священник в сутане. Очевидно, епископ Бертран де Гот. Жак поднялся приветствовать Эдуарда, который сел в кресло рядом. Остальные места заняли Брайан ле Джей и Гуго. Рыцари и королевская свита расселись по скамьям. Жак остался стоять, дожидаясь, когда закроются двери, затем начал речь:
— Почти двести лет минуло с той поры, как Гуго де Пейн явился на восток с восемью соратниками-рыцарями. Свершился Первый крестовый поход, Иерусалим стал христианским, и в Святой город потянулись паломники. Молодой рыцарь Гуго возмечтал отвратить от них опасность, чтобы этим праведным людям было позволено свободно ходить по пескам, где ступал сам Христос, не опасаясь гибели от рук сарацин, и он основал рыцарский орден, предназначенный их охранять. — Присутствующие с серьезными лицами внимали гулкому голосу Жака, рассказывающего хорошо знакомую историю. — Гуго де Пейн стал нашим первым великим магистром. И хотя орден с той поры далеко распростер свои старания, наращивая с каждым годом силу, его миссия оставалась постоянной. Мы охранители Святой земли. Это наша судьба, наша единственная цель. — Он вскинул голову. — Это устремление нашей души.
Уилл удивился. Жак был скуп на слова. Он, как и многие в Темпле, с трудом читал и писал и обычно не был склонен к красноречию. Видно, постарался его писец, сейчас сидевший в первом ряду и время от времени довольно кивавший.
— И потому, пока мы существуем, наша миссия не завершена. Я горд тем, что стал двадцать третьим великим магистром ордена и, подобно всем моим предшественникам, не успокоюсь, пока Святая земля снова не станет христианской.
Рыцари на скамьях одобрительно загудели. Брайан ле Джей слушал с уважительным вниманием, Гуго задумчиво смотрел в пол, Бертран де Гот энергично кивал, а лицо Эдуарда оставалось холодным и бесстрастным.
Жак повернулся к епископу.
— Я верю, мы с папой Бонифацием устремлены к одной цели.
Бертран поднялся, оправив сутану.
— Ваша правда, магистр де Моле. Вы сейчас так ясно выразили устремления папы. Однако, наставляя меня перед отбытием сюда, его святейшество выразил сомнение, что ваши рыцари одни смогут отвоевать у сарацин Святую землю, и потому предложил объединить Темпл с Госпиталем. Пусть два благородных старинных ордена совместно достигнут святой цели.
По залу капитула пронесся ропот недовольства, хотя и не такой яростный, как ожидал Уилл. Видимо, большинство рыцарей уже знали о цели собрания.
— Это невозможно, — буркнул Жак после некоторого молчания.
Бертран, видимо, не ожидал такого ответа.
— Но, магистр де Моле, мы как раз и встретились здесь, чтобы обсудить это. Почему бы вам не выслушать мои соображения?
— Зачем? Я был бы рад приветствовать рыцарей святого Иоанна, поднявшихся вместе с нами в Крестовый поход, но как отдельный орден, как это было всегда.
— А не явилось ли ваше соперничество с госпитальерами одной из причин потери Святой земли? — Рыцари в зале возмущенно зашумели, и Бертран вскинул руки. — Я лишь высказал то, о чем говорят многие.
— Наше соперничество противостоянию сарацинам не мешало, — возразил Жак. — Оба ордена преданно служили делу христианства. На поле битвы один орден шел на врага, а другой прикрывал тыл.
— Так все и останется, — примирительно произнес епископ. — Единственная разница — вы будете нести одни и те же знамена. Вот и все.
— А как быть с моими старейшинами? — спросил Жак, делая жест в сторону Гуго и Брайана ле Джея. — У ордена не может быть два инспектора и два магистра Англии. И кто будет великим магистром? Я уверен, великий магистр Госпиталя не станет отказываться от своего поста в мою пользу. Рыцарям тоже не придется по нраву подчиняться тому, кого прежде считали врагом. Все будут недовольны, и хорошо, если такое войско доберется до Марселя и не передерется раньше.
