Лео Киачели - Гвади Бигва
Смех внезапно оборвался. Нахмурились потные, испачканные землей лица.
Среди притихшей толпы появились Гера и Зосиме.
— Странный ты, право, человек! Разве просил я тебя убиваться над этим бревном! — с упреком сказал Зосиме, но в голосе его прозвучало сочувствие. Однако убедившись в том, что Гвади цел и невредим, обрадованный Зосиме заговорил обычным своим громоподобным голосом: — Эка, до чего ты слаб! Вставай, богатырь!
Гера стоял чуть-чуть поодаль. Когда Гвади, тараща узенькие свои глазки, опасливо покосился на него, взгляды их встретились и выражение тревоги на лице Геры невольно сменилось улыбкой.
— Испугался, Гвади, а? Ничего, цел остался, — сказал он.
Гера подошел к нему и протянул руку с засученным по локоть рукавом.
— Вставай! Я и не знал, что ты здесь, лежебока! Сказали, будто к доктору пошел…
— Не ночевать же мне у него, чириме… Я опоздал, да не очень! — скороговоркой выпалил Гвади, ухватившись что было мочи за сильную руку Геры.
Гера поднял его, как былинку.
— Встань! Разогнись! — крикнул он и шутливо похлопал Гвади по плечу: держись, мол, бодрее.
Гвади все же не мог разогнуться сразу. Придерживая одной рукой селезенку, другой подпер поясницу и, жалобно скривившись, обратился к Гере в обычном своем дурашливом тоне:
— Кто-то сказал, будто Гера строит мне новый дом. Вот, чириме, я и вообразил себя богатырем и давай тащить этакое бревно…
Как ветер разгоняет утренний туман, так шутка Гвади развеяла напряженное молчание колхозников. Люди вздохнули свободно, не сомневаясь больше в том, что Гвади отделался пустяками.
Посыпались остроты, раздался смех, но звонкий, петушиный голос колхозника Онисе перекрыл всех.
— Он даже в гробу будет языком молоть, как мельница. Здорово сказано, здорово! Дай бог тебе сил, Гвади! — крикнул Онисе и звонко расхохотался, точно разбросал по лугу пригоршню цветных камешков. Был он узловатый и крепкий, как корень виноградной лозы; он стоял один, в стороне от всех, закинув на плечо топор, и попыхивал трубкой. Седые волосы торчмя торчали на голове, прокопченная табачным дымом борода напоминала бурую от засухи траву; в чаще этих волос лишь с трудом можно было разглядеть длинный птичий нос и серые глаза. Ни дать ни взять — сойка.
Гвади так и подмывало ответить Онисе, но бригадир Зосиме опередил его:
— Давай, Онисе, займемся дубом, острословие уступим Гвади.
— Эй, ребята, навались! Разом! — обратился он ко всем, кто стоял поблизости, и сунул дубину под бревно. Все поспешили к нему на помощь. Не отставал и Онисе.
Вскоре на месте происшествия остались только Гера да Гвади. Гера еще раз с головы до ног оглядел Гвади. — Передохни немного, успокойся, и все пройдет, — сказал он негромко, а затем повысил голос так, чтобы слова его донеслись и до тех, кто успел отойти: — А насчет нового дома ты напрасно полагаешь, что коллектив строит его для тебя. Ты этого не заслужил, товарищ. Скажи спасибо Бардгунии и его братьям. Это — их дом, для них и строить будем…
Гвади на этот раз уже не мог смолчать; он ведь и так пропустил случай поговорить с Онисе и Зосиме, — и во всеуслышание ответил:
— Не заслужил, говоришь? Ошибаешься, чириме… Я большего стою. Дом — что? Кто, как не я, пятерых молодцов государству дал? Это, по-твоему, ничего? Пять богатырей — пять ударников! Посчитай-ка мое добро, если так любишь свое считать! Нет, одним домом тебе от меня не откупиться, чириме!
Онисе отделился от крестьян, кативших бревно, обернулся к Гвади и снова сочно расхохотался:
— Так, так, сосед. Силенкой тебя бог обидел, зато язык у тебя, дяденька! Пятерых щенков растишь, тебе за это дом подавай, а я пятерых тигров вырастил, и мне даже соломенного шалаша никто не поставил. А так…
— То было в старые времена, Онисе. Нынче совсем другое дело. К тому же ведь твои тигрята уже большие, тебе не нужна помощь со стороны! Они сами поднесут тебе не дом — целый дворец! Вырастить — вот что главное! — не уступал своих позиций Гвади.
Бригада Онисе ответила на речь Гвади криками «ваша!».[2] Онисе просчитался — никто уже не стал его слушать.
Отказавшись от неравного состязания с Гвади, он снова замешался в ряды бойцов, перешедших в дружное наступление против непокорного бревна.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Дуб этот в самом деле оказался каким-то зловредным и погибельным деревом. До луга было уже совсем недалеко, как вдруг он, опередив колхозников, с треском и шумом покатился вниз. Бригада Зосиме решила было предоставить его на волю случая, все равно не укатиться бревну дальше лужайки. Но на лугу оказалось целое стадо коров. Пастух Пахвала пригнал их сюда, а сам куда-то отлучился. Несколько коров, пощипывая траву, двигались к лесосеке, наперерез катившемуся бревну. Колхозники стали звать Пахвалу, но его нигде не было видно. Тогда они пустились вдогонку за бревном. Тревога охватила всех, кто был на лесосеке; отовсюду неслись крики, люди старались как-нибудь напугать и прогнать коров.
Дуб, точно вняв этим крикам, как раз вовремя поворотил вправо и покатился к оврагу. Пыль взвилась смерчем, бревно оторвалось от земли и, завертевшись волчком, рухнуло в овраг.
Вскоре вся бригада Зосиме собралась у обрывистого края. Однако извлечь бревно из оврага оказалось делом далеко не легким. Решили привести на подмогу волов, иного выхода не было.
В то время как колхозники примерялись, с какой стороны половчее приняться за бревно, в овраге показалась буйволица с отметиной на лбу.
Никора — это была она — сосредоточенно пощипывала траву, не проявляя ни малейшего интереса ни к бревну, ни к людям, которые озабоченно копошились вокруг.
Несколько человек уже успели отправиться за волами. Но Зосиме при виде неторопливой буйволицы осенила счастливая мысль. Он подошел поближе и внимательно оглядел животное.
— Погодите! — крикнул он, подавая какие-то таинственные сигналы удалявшимся товарищам. Затем обратился к Онисе — Это как будто Гочева Никора? Ты как полагаешь, Онисе?
— Она и есть, — ответил Онисе. Остальные подтвердили.
Зосиме помолчал. Когда он снова заговорил, в голосе его звучало плохо скрытое недоброжелательство.
— Гоча норовит увильнуть от черной работы, ему нипочем, что у нас шкура со спины клочьями лезет… Отчего бы нам не воспользоваться его буйволицей? Пускай хоть она поможет вытащить бревно!
Товарищи одобрили предложение бригадира. Вдохновленный общей поддержкой, Зосиме стал энергично распоряжаться: — Дружно, ребята! Пора кончать с проклятым дубом! Сколько времени зря пропало… Накидывай петлю!
Немного спустя буйволица Гочи извлекла наконец из оврага непокорное бревно.
Когда с этим было покончено, Зосиме выбрался на опушку. Внимание его привлекла фигура, которая, видимо, только что появилась на лугу. Человек переходил от одной груды бревен к другой и пересчитывал их, постукивая рукояткой плети. За ним послушно следовала лошадь с закинутыми на луку поводьями. Приглядевшись, Зосиме узнал Арчила Пория.
До Арчила донесся радостный гомон окружавших буйволицу крестьян. Он обернулся к Зосиме:
— Браво, товарищ Зосиме! Молодец, клянусь богом! Никак не ожидал я, что вы столько наработаете.
Он двинулся навстречу Зосиме. Лошадь, словно дрессированная, шла за ним, осторожно переступая с ноги на ногу.
— Привет товарищам! — поздоровался Арчил и заговорил с еще большим воодушевлением: — Богатеет Оркети, да и только. Ну и дубы, ну и ясени! Где вы только нашли такие деревья? Из каждого можно дом выстроить. Славно! Поистине славно! — Он продолжал уже потише, тоном упрека, правда осторожного и полускрытого — Только вот что нехорошо, товарищи… Должен вам заметить, — опять распилили неправильно. Бревна получились неодинаковой длины, а это лишняя нагрузка для моего завода. Я ведь и Геру просил проследить…
Вдруг Арчил осекся, словно язык проглотил. Прикусив нижнюю губу и растерянно мигая, он уставился на впряженную в бревно буйволицу, словно не Никора стояла перед ним, а какое-то чудовище. Арчил быстро овладел собою, но изумление так явно запечатлелось на его лице, что скрывать его было уже поздно. Желая смягчить свою неловкость, он улыбнулся Зосиме, кивнул головой в сторону буйволицы и, прищурившись, сказал:
— А мне показалось, что это буйволица Гочи. Откуда, думаю, взялась здесь? Неужели Гоча отдал ее колхозу? — Он притворно засмеялся.
— Правильно, это — Никора. Гоча ее нынче вместо себя на работу прислал. Некогда мне говорит, а отставать от людей не хочется… Хе-хе-хе! — ответил Зосиме и залился таким же деланным смехом, как и Арчил. — Что ж, пускай, если охота, приходит сам на смену! — добавил не без злости Онисе и, хлопнув буйволицу топорищем, погнал в сторону луга.
— К черту обоих. Мне-то какое дело? — Арчил сообразил, какие события тут разыгрались, и решил переменить тему. — Да, о чем это я… Я просил Геру, чтобы пилили по мерке: бревна должны быть одинаковой длины. А то придется подгонять их, обрезки будут, да и времени сколько зря пропадет… Ты, Зосиме, хоть теперь обрати внимание, пожалуйста… — Он поглядел вокруг и спросил: —Где Гера, кто скажет? Мне нужно кое-что ему передать. В районе просили… Собственно, я только ради этого и заехал.
