Юзеф Крашевский - Король холопов
Тщетно Маргарита умоляла отца и уверяла его, что не хочет вторично выходить замуж. Деспотичный король Ян требовал от дочери пожертвовать собою ради его личного интереса, желая ее видеть на королевском троне. Ей не давали времени на размышления и обсуждения, настаивая на том, чтобы она дала свое согласие.
В один из дней, предшествовавших поездке Николая из Липы в Краков, Маргарита, утомленная после длинного разговора за вечерней трапезой с отцом и братом, оставила их и отправилась в предназначенные ей комнаты. У нее был довольно многочисленный женский штат, состоявший преимущественно из немок. Дамы и барышни, окружавшие ее, были разделены на два лагеря: одни поддакивали вдове; другие, повинуясь приказанию короля Яна, старались склонить ее к браку.
Старая Агнеса, бывшая няня Маргариты, полунемка-полуитальянка, из любви к своей воспитаннице защищала ее интересы. Возможно, что страх навлечь на себя гнев отца удержал бы ее от излишнего усердия, но после ее приезда в Прагу нашелся субъект, знавший о ее влиянии на Маргариту и постаравшийся немедленно им воспользоваться.
Это был некий Хинко Пеляж, давно уже поселившийся в Праге, имевший торговые сношения с Венгрией и связи с тамошним двором. Это была загадочная, скрытная личность, умевшая повсюду проникнуть, часто надолго исчезавшая с горизонта; Хинко Пеляж много путешествовал, имел большие связи, был хорошо принят духовенством и двором, но товарищи подозревали его в политических интригах.
Никто не отвешивал королю Яну таких низких поклонов, никто так ревностно не служил маркграфу Карлу, никто не оказывал королю такого содействия при получении займов, как он; несмотря на все это, его втихомолку обвиняли в вероломных интригах.
Хинко, недавно только возвратившийся из Венгрии, казалось, внимательно следил за временем прибытия Маргариты. На следующий день после ее приезда он поторопился навестить свою давнишнюю знакомую и приятельницу Агнесу. Богатый Пеляж был всегда желанным гостем при дворе. Агнеса, как и все старые женщины, лишенные возможности работать, любила много болтать. Ее любимым занятием было изливаться в жалобах: она плакалась на свою собственную судьбу, судьбу своей барыни, всей семьи, на плохие времена, на несчастья и на бедствия, постигшие весь род человеческий.
С тех пор, как саранча напала и опустошила Чехию, прошло три гола, а Агнеса об этом все еще не могла забыть.
Пеляж, не особенно много говоривший, слушал очень внимательно; они сидели в комнате вдвоем в то время, когда Маргарита молилась в часовне при костеле святого Вита.
Агнеса вначале рассказывала о том, как муж ее госпожи внезапно скончался, как она сожалела о его смерти, затем, как заболел единственный сыночек Маргариты, на которого она возложила все свои надежды, и как это неожиданная смерть сына чуть не довела мать до отчаяния.
Пеляж, выслушав все эти рассказы с большим интересом и сочувствием, добавил, что теперь и вовсе нет хороших врачей, которые могли бы помочь своим советом, и что лучшим доказательством этого является король Ян, лишившийся зрения вследствие их нерадения.
Агнеса заливалась слезами. Зашла речь о предстоящем браке с Казимиром, к которому молодая вдова питала такое отвращение. Пеляж, выслушав ее излияния, прервал свое упорное молчание. Понизив голос, он тихо высказался против этого брака, указывая на то, что Агнеса из любви к своей воспитаннице должна содействовать тому, чтобы предохранить Маргариту от несчастья.
– Я бываю часто в Венгрии, – произнес он таинственно, – и я там и в Кракове, где у меня много приятелей, наслушался вдоволь о Польше, о ее прежних королях и о теперешнем монархе. Княгиня привыкла к другим обычаям, и она не могла бы там оставаться, потому что это дикая страна, почти без всяких путей сообщения, подверженная разбойничьим нападениям, заросшая лесами. Ее опустошают одни за другими татары, литовцы, крестоносцы, жители Руси, соседние князья. В городах только деревянные постройки, в деревнях –шалаши; народ ходит чуть ли ни нагишом, покрытый звериными шкурами, часто голодает и терпит во всем недостаток.
Агнеса слушала, творя крестное знамение, ломая руки и призывая на помощь всех святых.
Пеляж слово за словом, как будто нехотя, начал говорить о молодом короле Казимире. Он знал об этой известной венгерской истории.
Старая воспитательница начала заклинать его Христом Богом, чтобы он рассказал ей о случившемся. Пеляж после долгих упрашиваний, сделав вид, что он вынужден уступить ее просьбе, рассказал ей всю историю Амадеев, приукрасив ее добавлениями собственной фантазии и очернив королеву и ее брата.
По его мнению, это был человек дикий с необузданными страстями и страшно невоздержанный.
– Впрочем, – добавил он, – языческие обычаи страны дозволяли многочисленные любовные связи, которые считались супружескими; поэтому Маргарита была бы не одной женой, а одной из жен польского короля.
Этот рассказ навел ужас на бедную старушку, и она прониклась благодарностью к человеку, открывшему ей такие важные тайны.
В тот же день она поторопилась сообщить их своей госпоже, назвав источник, откуда она их почерпнула, Маргарита пожелала это услышать из уст самого Пеляжа, и его секретно вызвали.
Он колебался, отказывался, но, наконец, уступил, и когда он дал волю своему языку, бедную вдовушку обуял ужас, и отвращение, которое она питала к незнакомому Казимиру, сильно возросло. Со слезами на глазах княгиня умоляла отца и нетерпеливого брата не настаивать на ее согласии, и они сразу почувствовали, что ее сопротивление вызвано чьим-то зловредным влиянием. Так прошло несколько дней в просьбах, слезах, спорах и настояниях.
Агнеса каждый вечер заново подстрекала к сопротивлению Маргариту, ослабевавшую в течение дня и начинавшую поддаваться воле отца и брата. Пеляж часто навещал ее и подливал масла в огонь. Однако, борьба с людьми, обладавшими такой силой воли и горячим темпераментом, каким обладали король Ян и его сын Карл, стала слишком тяжелой для этой измученной женщины, и ей трудно было выйти из нее победительницей.
Король Ян настаивал, сердился, угрожал ей последствиями в будущем, которое зависело от него. Маркграф насмехался над всеми сплетнями о Казимире, а жена его Бьянка старалась убедить Маргариту чисто женскими аргументами. Ей не давали отдыха, принуждая ее дать слово, и княгиня, в конце концов, обещала быть послушной отцу.
Получив ее согласие, немедленно послали сообщить об этом в Краков, и король велел готовиться к свадьбе. Она должна была быть отпразднована с подобающей роскошью, и бургграф Хинек, призванный к королю, получил приказание, чтобы в городе были сделаны все приготовления к предстоящему торжеству.
Весенняя пора была как раз подходящим временем для этого торжества, которое было одновременно и придворным, и народным и в котором все духовенство должно принять участие.
В то время, когда Маргарита заливалась слезами, в городе обдумывали программу празднеств в честь приезда польского короля и свадебного пиршества. Был назначен большой турнир, на реке Старого города были приготовлены столы для угощения простого народа, в замке готовились к приему поляков с танцами, песнями и играми.
Но с того дня, как Маргариту заставили дать слово, которое обратно ей уже нельзя было взять, она начала чахнуть.
Слепой отец не мог заметить на лице красивой дочери ни следов слез, ни отпечатка душевного страдания; брат Карл относился к этому, как мужчина, и утешал ее тем, что печаль и опасения пройдут с прибытием Казимира.
От переживаемого волнения Маргарита ослабела. В первый день после данного ею согласия она молча явилась к обеду. Отец тщетно старался вызвать ее на разговор, но она отвечала очень сдержано, Слезы часто появлялись на ее глазах, и она чувствовала себя несчастной жертвой. Удалившись в свои комнаты после обеда, она там и осталась до ночи. Агнеса уговорила ее лечь в постель и позвала придворных фрейлин, чтобы пением и музыкой развлечь свою госпожу, но Маргарита воспротивилась этому, потребовав тишины и спокойствия.
На следующий день она не вышла к отцу и все время ходила по комнате от окна к окну, тревожно прислушиваясь и дрожа при мысли, что этот страшный жених может ежеминутно нагрянуть.
Король Ян не изменил своего решения, узнав о болезни дочери и, не считаясь с этим, расспрашивал о приготовлениях к свадьбе. Маркграф Карл тоже не обращал внимания и смотрел на состояние сестры, как на женскую причуду.
По их мнению появление молодого, красивого, благородного Казимира должно было уничтожить имевшееся против него предубеждение.
Наконец, настал день, ожидаемый одними с такой тревогой, другими с таким нетерпением. Маргарита, уступив усиленным просьбам Бьянки и брата, встала с постели. Она видела, что ей не избежать страданий, и она решила их перенести с покорностью.
