Луи Бриньон - Кес Арут
— Я в партии совсем недавно, — вынужден был признаться Эгоян. — И, честно говоря, я и понятия не имею, о ком идёт речь. Если это вообще не выдумка.
— Это не выдумка, — в словах девушки послышалась заметная обида. — Этот фидаи из отряда Сепуха в Эрзеруме. Идут слухи, что он возглавлял горстку людей, которая сражалась в Адане, и только благодаря им из города были выведены более пятисот человек.
— И как зовут этого героя? — не смог не спросить Эгояна. Он сам должен был вскоре отправиться к Сепуху по заданию партии, но об этом никто не знал.
— Арут Акопян! — последовал ответ. — Его ещё называют Кес Арут.
— Акопян? — это фамилия ровным счётом ничего не говорила Эгояну. Поэтому он осторожно повернул разговор в другое русло. Говорить о том, что могло быть связано с отрядом Сепуха, он не хотел. Среди присутствующих вряд ли кто-нибудь мог оказаться предателем и донести на него. Но как говорится: «Бережёного бог бережёт».
Разговор снова вернулся к теме Аданы. Эгоян ответил на десятки разных вопросов. Затем, улучив минутку, уединился с Тиграном. Тот с явным удивлением следил за тайными передвижениями своего друга.
— Утром я навсегда покидаю Константинополь, — коротко сообщил Эгоян.
Тигран с нескрываемым удивлением выслушал эту новость.
— А как же твоя семья? Ты их бросаешь здесь? — не мог не спросить он.
— Я отправил семью в Карс к родственникам, — последовал ответ Эгояна, — и тебе советую поступить так же. Бросай писать, Тигран. Бросай писать, бери винтовку и иди с нами. Мы должны сражаться, иначе нашему народу не выжить.
— Глупости, — Тигран отмахнулся от Эгояна, — ты слишком близко к сердцу принял трагедию Аданы. Подобное больше не повторится. Мы все так думаем.
Спокойный Эгоян неожиданно вспылил после слов Тиграна.
— Турки уничтожают наш народ в течение пятисот лет. И каждый раз среди армян находится глупец вроде тебя и говорит: «Подобное больше не повторится». Да поймите вы все, наконец. Армения должна быть свободной и независимой. Только так мы избавимся от опасности быть уничтоженными. Попытки примирения и прощения могут привести к ужасающим последствиям. Эти люди принимают такие попытки за слабость и ещё более ожесточаются против нас. Начиная с 1893 года все убийства армян остаются безнаказанными властями. Даже ты должен понять, что безнаказанность порождает новые волны насилия. Насилия будут продолжаться и каждый раз всё в более изощрённой и отвратительной форме. Мы можем и должны противостоять этому всеми силами, какие только сможем собрать.
Пылкая речь Эгояна не произвела ни малейшего впечатления на Тиграна. Он лишь сочувственно смотрел на своего друга, не желая говорить, что считает его позицию неправильной. Но Эгоян и так всё понял по взгляду Тиграна. Он понял, что его слова падают в никуда. Они не доходят до слуха его друга.
— Прими совет, Тигран, отправь семью в Карс. Российская империя — единственная, кто защищает нас от полного истребления. Отправь их, иначе тебе придётся горько сожалеть, что ты не послушал моего совета.
Сказав это, Эгоян оставил своего друга. Наскоро попрощавшись с почтенной Ареват, Эгоян взял шляпу и вышел на улицу.
Ночные улицы Константинополя были совершенно пустынны. Дом Эгояна находился в квартале отсюда. Он направился домой. Он шел, постоянно озираясь по сторонам, словно ожидал засады. Однако его опасения оказались напрасными. Ему удалось благополучно добраться до дома. Уже засыпая в пустом доме, Эгоян негромко пробормотал:
— Скорее в Эрзерум. Константинополь смердит тупостью и скудоумием армян!
Глава 5
23 апреля 1909года
Небольшая чайхана была битком набита посетителями. Тошнотворный запах гашиша висел в воздухе. Основу посетителей составляли местные жители. На что указывала своеобразная восточная одежда и небольшие шапочки, которые здесь носили даже в самую жаркую погоду. Исключение составлял лишь один человек. Это был, несомненно, европеец. Он сидел в крайнем левом углу и медленно потягивал из блюдечка чай. Европеец сидел один. На него мало кто обращал внимания. Константинополь в последние годы был полон иностранцами. Однако того же самого нельзя было сказать о европейце. Он весьма пристально наблюдал за всеми посетителями и, в особенности, за открытым входом из-под краёв надвинутой на лоб шляпы. Допив чай, европеец подозвал официанта и что- то сказал на местном наречии. Едва официант отошёл, как в чайхану вошёл человек восточной наружности лет сорока одетый в европейский костюм. В руках у него была трость, на которую он опирался при ходьбе. Увидев этого человек, европеец слегка приподнял шляпу. Тот увидел жест. Немного помедлив, он окольным путём подошёл к столу, где сидел европеец и сел напротив него на свободный стул. Этот человек сразу же подозвал официанта и попросил принести чай. Как только официант отошёл, он незаметно улыбнулся европейцу и почти на безукоризненном русском языке тихо произнёс:
— Рад вас видеть, господин Лущев!
— Я тоже, Махмут бей! — так же тихо ответил тот, кого назвали Лущевым.
— Вы хотели меня видеть? — снова так же тихо спросил Махмут бей. Задавая этот вопрос, он слегка повернулся вправо, чтобы иметь возможность полностью видеть происходящее в чайхане.
— Меня интересует имя человека, который спровоцировал резню армян в Адане? — Лущев улыбнулся подошедшему официанту. Принял чай. Налил его в блюдечко и с явным наслаждением отпил глоток.
— Их трое! — Махмут бей последовал примеру Лущеву и тоже отпил глоток чая. Ещё раз, настороженно оглядев чайхану, он едва слышно продолжил: — Вали Аданы Джевад паша, санитарный инспектор Эшраф паша и редактор газеты «Итидаль» Ихсан эфенди. Все трое влиятельные члены комитета партии «Единение и прогресс». Они исполнители. Действовали по указанию правительства.
— Какова была истинная цель?
— Их две. Уничтожить армян и набить свои карманы золотом!
— Сведения точные?
— Абсолютно.
— А что наши «друзья» из «Тешкилат»? — задавая этот вопрос, Лущев привстал и приподнял шляпу, приветствуя какого- то знакомого, появившегося в этот миг в чайхане.
Бросив быстрый взгляд на этого человека, и не глядя на Лущева, Махмут бей коротко ответил:
— Несколько дней назад была отправлена группа людей в направлении Саракамыша. Все были одеты в крестьянскую одежду. На самом деле эти люди — военные. «Тешкилат» впервые использует военных в своей работе. Зачем это сделано не известно. Все детали, касающиеся этой операции, содержатся в строжайшей тайне. Но, — Махмут бей понизил голос до полушёпота, и в который раз оглядев чайхану, продолжил: — Есть более точные сведения о второй организации, цели которой вы просили выяснить. В прошлый раз я говорил вам о том, что именно эта организация выпустила несколько сот преступников из тюрем. Все они были осуждены за особо тяжкие преступления. На этом они не остановились. «Махсусе» на сегодняшний день ведёт очень странную деятельность. Сам Бехаэтдин Шакир разъезжает по всем тюрьмам страны. Его сопровождают те самые преступники, которых он освободил. Руководствуясь советами этих людей, Бехаэтдин Шакир составляет списки преступников в каждой из тюрем. Версий, по поводу этих действий, очень много, но реальной мне представляется только одна. Этих людей готовятся освободить из тюрем, а впоследствии…создать отдельную дивизию «Чётников». Какие задачи будет выполнять эта дивизия — неизвестно. Можно лишь предположить, что им будет отведена так называемая «Чёрная работа».
— Спасибо! — Лущев снова поднёс блюдечку ко рту собираясь отпить чай, когда снова раздался едва слышный голос Махмут бея.
— Это не всё. У меня есть информация о тайном заседании правительства под председательством Талаат паши. Информация совершенно секретная. На этом заседании была утверждена карта Османской империи.
— И что же секретного в этой карте? — внимательно слушающий Лущев отпил чай и поставил блюдечко на стол.
— Карта особенная, — Махмут бей кинул быстрый взгляд на Лущева, а потом снова отвернулся, делая вид, что рассматривает посетителей, а затем шёпотом продолжил: — Карта особенная. На ней указаны все изменения, которые должны произойти в империи вплоть до 1920 года. В частности наименования провинций, количество жителей и этническая принадлежность этих людей.
На лице Лущева отразилось явно выраженное удивление.
— Что же в этом секретного? Все страны производят такие карты, — тихо ответил Лущев.
— Что секретного? На этой карте ни разу не встречается слово «Армянин». А ведь только в Константинополе живёт более 250.000 армян. Я достану копию.
Положив монету на стол, Махмут бей едва заметно кивнул в сторону Лущева и неторопливо покинул чайхану. Лущев ещё оставался несколько минут в харчевне, а потом последовал примеру Махмут бея.
