Элоиз Мак-Гроу - Дочь солнца. Хатшепсут
«Великий Амон, сделай его прежним, — молилась она, взбегая по лестнице с такой скоростью, что запыхавшаяся рабыня еле-еле успевала за ней. — Пусть после Хеб-Седа он станет таким, как был, пусть скорее наступит завтра и начнётся волшебство! Я отдам золото и серебро, ладан, всё, что пожелаешь, без единого слова выйду замуж за Ненни. И если я лгу, то пусть меня привяжут к диким лошадям, чтобы они разорвали меня!»
Вдруг она поняла, чего же ей хотелось.
Она резко остановилась на верхней ступеньке, так что рабыня чуть не налетела на неё.
— Беги на конюшни. Скажи колесничему, ты знаешь какому...
— Да, моя царевна, я понимаю. И когда?
— Сейчас. И скажи кому-нибудь, чтобы мне принесли обед. А теперь беги, и если хоть кому-нибудь, хоть полсловечка...
— Никогда в жизни, госпожа, даже — в мыслях.
— Тогда иди.
Девушка припустила вниз по лестнице, а Хатшепсут поспешно отправилась к себе.
— Иена! — крикнула она, подойдя к двери. — Иена, иди сюда сейчас же. Раздень меня.
— Ради сладкого имени богини Мут, что ещё случилось? — Иена рысью вбежала в комнату из гардеробной. В руках у неё были свежевыглаженные одежды. Это была коренастая женщина без талии и с лицом стареющей кобылы.
— Мне нужна другая одежда — та, что ты принесла из людской.
Иена замерла.
— Сейчас, моя госпожа! Что вы затеяли на этот раз? Ваша благородная мать ожидает вас в Южном саду.
— Нет, не ожидает. Сегодня я не смогла бы вынести этого! Иена, я должна вырваться, пока не лопнула! Быстрее ищи одежду! Разве она не в моих сундуках?
— Нет, в моих, — проворчала Иена. Она с хмурым видом сложила чистую одежду, которую держала в руках. — Ну на что было бы похоже, если бы кто-нибудь нашёл среди нарядов царевны это грубое полотно? Я принесу его, но, госпожа моя, мне это не нравится, совсем не нравится!
— Пока ты меня любишь, как и прежде, моя старушка, ты можешь ругать меня как хочешь! — Хатшепсут быстро обняла её и, несмотря на сопротивление, вытолкнула за дверь. — Поспеши-ка! Ты ничего не добьёшься, если будешь клохтать и трястись надо мной. Разве ты ничему не научилась за все эти годы?
Через полчаса из дворца выскользнула закутанная в плащ девушка, лицо которой скрывал капюшон, и быстро прошла к конюшням, находившимся в цокольной части стены, огораживавшей задний двор. Здесь были ворота, которые использовали только торговцы и слуги, около ворот в лёгкой колеснице без всяких украшений, запряжённой парой резвых вороных жеребцов, поджидал колесничий. На лошадях была простая военная сбруя. Хатшепсут встала рядом с ним, и колесница, разбрызгивая из-под колёс камешки, устремилась в ворота.
Они углубились в западную часть города, проехали по улицам, на которых возвышались виллы знати, затем попали в непрерывно разрастающееся предместье ремесленников, которое называли Городом Мёртвых[32], — лабиринт лавок и мастерских, сложенных из необожжённого глиняного кирпича, с крышами из пальмовых листьев. Здесь жили гончары, ювелиры, бальзамировщики, гробовщики, камнерезы, скульпторы и плотники, которые неустанно трудились над изготовлением, оснащением и украшением египетских могил. Срезав угол через юго-западную часть предместья, колесница вскоре вырвалась из пыльных, изрезанных глубокими колеями улиц и понеслась через бесплодную пустыню по дороге, которая вела на запад, к острым утёсам Ливийских холмов.
— А теперь, — крикнула Хатшепсут, с трудом перекрывая шум копыт и колёс, — отдай мне поводья!
Они с трудом поменялись местами на тряской колеснице.
— Умоляю Ваше сиятельное Высочество, — голос колесничего дрожал, — не гоните сильно этих зверей. Ваше Высочество ещё не достигло совершенства в управлении, а у Крыла Ночи, что по левую руку, такой горячий нрав, он такой...
— Значит, быстрый! Давай посмотрим, насколько! — громко рассмеялась Хатшепсут.
Лошади понеслись по чуть заметной дороге. Сухой ветер пустыни хлестал её по лицу и развевал её плащ как знамя. Золотистый утёс с развалинами старинного храма Неб-Хепет-Ра[33] на вершине становился всё ближе. Хатшепсут наслаждалась скоростью и красиво летящими по ветру вороными гривами. Её злило то, что коней всё равно придётся осадить, а затем, как бывало раньше, повернуть и неторопливо вернуться в город. Почему она должна рабски следовать дороге? Оглянувшись по сторонам, царевна не заметила ничего, что могло бы помешать ей мчаться по пустыне в любую сторону от дороги. А там лежал неизведанный мир, по которому можно разъезжать — гладкая полоса между скалами и Городом Мёртвых, шириной во много локтей[34] и протяжённостью почти в пол-лиги, до холмов, преграждающих путь к реке.
Хатшепсут решительно потянула правый повод, повернув лошадей на север.
— Ради костей и дыхания Амона! — выкрикнул колесничий, когда колесница ринулась на усеянный галькой склон. — Придержите их, Высочество, если хотите ехать здесь!
— Разве коней сдерживают, когда колесницы несут лучников в б-бой? — возразила Хатшепсут, заикаясь от тряски.
На самом деле пустыня была далеко не такой гладкой, какой показалась на первый взгляд. Земля была неровная. Тут и там были разбросаны ямы и бугры, невидимые до тех пор, пока на них не наедешь, среди гальки торчали целые валуны, замаскированные пучками волокнистой травы. Колесницу трясло так, что царевна больно ударялась животом о поручень, а её ноги то и дело отрывались от пола. Лошади неслись всё быстрее, испуганные неровной почвой под ногами и дергающимися поводьями. Хатшепсут изо всех сил натягивала вожжи, но её так швыряло, что она не могла их удержать.
— Осторожней! — закричал колесничий. — Впереди!
Собрав все силы, она потянула за левый повод, колесничий протянул руку из-за её спины и тоже вцепился в ремень. Лошади свернули, но колесница всё же налетела колесом на валун. Раздался громкий треск ломающегося дерева, и Хатшепсут вылетела из опрокинутой колесницы. Испуганные лошади потащили упавшую на бок и гремящую по камням повозку. Царевна прокатилась по земле и осталась лежать, уткнувшись лицом в песок.
Было удивительно — так близко спознаться с грязью и песком. Земля оказалась твёрже, чем она ожидала, и обдавала тело жаром. Галька казалась валунами, пока глаза не привыкли. В трёх дюймах от её носа торопливо пробежал жучок, спотыкающийся на крупных песчинках. Позлащённая солнцем трава возвышалась, как болотные заросли папируса и тростника. Острый камень впился ей в бедро, ободранные ладони горели, а главное — о, борода великого Птаха[35] — она не справилась с лошадьми!
Она села и взглянула на колесничего, который пытался подняться на ноги. Не осмелится ли он бросить на неё укоризненный взгляд? Но он был хорошо обучен общению с царственными особами и знал своё место.
— Я умоляю Ваше Высочество простить мою неуклюжесть, — вздохнул он, покачнувшись и схватившись за колено. — Я от всей души молю, чтобы Ваше Высочество не пострадали.
— Нет, только слегка ушиблась и вся в грязи. Дай мне руку.
Он протянул мозолистую ладонь, помог ей встать и принялся неуклюже топтаться вокруг, видимо, раздумывая, должен ли он отряхивать царевну. Хатшепсут не знала, злиться или смеяться над этим несчастным, которого она на время поездки разжаловала из возниц.
— Ты ранен? — резко спросила она, заметив, что колесничий осторожно сгибает и разгибает колено.
— Кажется, нет, Высочайшая. Я вроде подвернул ногу, но умоляю вас не беспокоиться.
— А что с лошадьми?
Оба посмотрели на север, где в клубящемся облачке пыли можно было с трудом разглядеть лошадей. Возница снова вздохнул.
— От колесницы осталось совсем немного, царственная госпожа. Когда они доломают всё, им станет нечего бояться и они остановятся пастись. Я пойду за ними.
— А ты можешь идти?
Он шагнул и осмелился улыбнуться:
— Да, всё в порядке.
Хатшепсут посмотрела на него и с трудом сдержала улыбку — он был грязный и ободранный, его шенти[36] сбилась, а глаза смотрели в сторону.
— Наверно, мне стоит больше прислушиваться к твоим предупреждениям, Неб-ири.
— Если Ваше Высочество сочтёт нужным, — осторожно ответил тот. — Но моя госпожа храбра, как лев.
— Да, и вот до чего довела нас моя храбрость. Иди поймай этих красивых скотов, поезжай во дворец и привези мне другую колесницу. Я пойду вон к тому святилищу и буду ждать тебя.
— Хорошо, моя госпожа, я управлюсь быстро.
Он захромал на север, а Хатшепсут, перекинув через руку порванный и грязный плащ, направилась через раскалённые пески к сложенному из земляных кирпичей небольшому святилищу Аменхотепа I[37], которое стояло у подножия скал близ обрушившихся колонн храма Неб-Хепет-Ра. Теперь она могла смеяться вслух.
