Ширли Уотерс - Жаркие оковы
Свободной левой рукой Роуэн схватил мальчугана за плечо и резко развернул спиной к себе. Лезвие уперлось Ариену в горло.
– Не двигайся, – прошептал тамплиер. – Никому не сходить с места!
Говорить, что случится в противном случае, не было необходимости. Иначе Роуэну пришлось бы прибегнуть ко лжи, о чем – он надеялся – здесь никто не догадывался. Он не собирался причинять мальчику никакого вреда. Это шло вразрез с кодексом его рыцарской чести: Роуэн ни за что не стал бы убивать ребенка, тем более этого, который так сильно напоминал ему погибшего Эльрика. Тамплиер попятился, таща за собой Ариена; оцепеневшие воины Йотура не сводили глаз с сына предводителя. Дойдя до сеней, Роуэн резко обернулся – длинные копья стражей уперлись ему в грудь.
– Откройте дверь! – прорычал тамплиер.
Викинги застыли в нерешимости. Роуэн еще плотнее прижал клинок к шее Ариена. Мальчику пришлось встать на цыпочки.
Мужчины осыпали чужака проклятиями на своем языке, но послушались. Вместе с заложником он вышел в холодную северную ночь.
Тонкий слой свежевыпавшего снега лежал на холмах. Роуэн дотащил Ариена до соседней хижины, а затем отпустил его и бросился бежать, не сводя глаз с возвышающейся над селением церкви.
4
Это была довольно милая церквушка, сооруженная из вертикально расположенных бревен, с тремя возвышающимися одна над другой двускатными крышами и конической башенкой, увенчанной крестом. Еще издалека Роуэн заприметил и небольшую хижину.
Там, где имеется церковь, должен быть и священник. А здешний – надеялся Роуэн – сможет рассказать ему, есть ли поблизости другие поселения, лучше всего христианские. Другая деревня или порт, где он мог бы найти корабль. Возможно, священник также даст ему немного денег, услышав, что перед ним один из бедных рыцарей Христа. Как всегда – нужно бежать изо всех сил, чтобы выиграть несколько мгновений, узнать самое необходимое и продолжить бег, пока викинги его не заметили. Роуэн надеялся, что они не причинят зла священнику.
Поскольку последний имел возможность свободно жить и проповедовать тут наверху, он – по меньшей мере – пользовался у них уважением, хоть и не смог обратить их в свою веру. Роуэн без устали бежал по ведущей наверх каменистой дорожке. Вокруг царил покой; снег смягчал шум прибоя, а доносившиеся со стороны длинного дома крики викингов казались бесконечно далекими. Под подошвами сапог тамплиера хрустели камни. Дыхание становилось все более тяжелым. Не потому что ему было тяжело бежать по крутому склону. Нет, Роуэна мучил холод, вгрызавшийся в его голые плечи.
Святой Кутберт! Тамплиер надеялся, что у священника найдется для него хоть какая-то одежда. Хотя бы плащ! До хижины оставалось всего несколько шагов. Роуэн остановился и глянул назад.
Его преследователи пока что были так далеко, что казались черными точками на белом полотне снега. Тамплиер подождал еще мгновение, желая убедиться, что они бегут в его сторону. Ну разумеется! Перед залом следы Роуэна терялись среди других, но их было слишком мало, чтобы запутать преследователей.
Шум за спиной заставил рыцаря обернуться. В первый миг ему показалось, что он слышит взволнованные женские голоса, но теперь это больше походило на гусиный гогот. Как такое возможно? Роуэн подбежал к хижине. Еще до того, как он открыл запертую на щеколду дверь, тамплиер знал, что увидит за ней.
Действительно, там были гуси. Эта хижина была сараем.
Гусиное стадо вытянуло шеи и загоготало еще громче. Роуэн закрыл сарай и поспешил к расположенному с противоположной стороны входу в церковь.
По ударившему в нос запаху тамплиер догадался, что здесь его ждет похожая картина. Он распахнул створки дверей. На подстилке из соломы стояли три козы и испуганно пялились на вторгшегося к ним Роуэна. У одной стены виднелись сложенные штабелем дрова, у другой – куча сена. Ни креста, ни алтаря…
Животные тихо блеяли. Роуэну казалось, что это смеются издали убийцы, от которых ему удалось спастись на Рогах Хаттина.
Он оперся на дверной косяк и откинул со лба пропитанные потом волосы. Всего пару мгновений на раздумья…
Время утекало сквозь пальцы; викинги скоро настигнут беглеца, а из оружия у него был только меч той девушки.
Портал церкви был украшен резным барельефом; Роуэн разглядел в запутанном узоре драконьи головы. Вонзив клинок в дерево, тамплиер взобрался по стене на крышу и выпрямился, стоя на коньке. Отсюда он мог обозревать местность во все стороны. Кажется, еще одного поселения на этом скалистом острове не было, либо же оно скрывалось за цепочкой низких гор, тянувшейся в западном направлении. На севере, за серебристой полоской моря простирались другие острова Шотландии. Всего в нескольких шагах от церкви, по направлению к центру острова, на иссеченной ручьями равнине тамплиер увидел белые лошадиные кости. Вероятно, бедное животное было принесено в жертву северным богам.
Проклятое место. Забытое Богом.
Преследователи бежали вверх по холму. Роуэн спустился вниз и бросился к мечу. Вытаскивая оружие из дерева, он на мгновение подумал о возможности умереть в предстоящей схватке. Что, если Бог послал его сюда для того, чтобы его смерть вернула этому месту добрую славу? Он, христианин, тамплиер, умрет во имя Иисуса Христа.
Пальцы измученной руки до боли сжали рукоять меча.
Нет. Роуэн не мог преодолеть неистовую жажду жизни, которую ощутил в битве на Рогах Хаттина.
Ингварр подбежал к церкви первым и резко остановился, расставив руки в стороны, чтобы остальная толпа оставалась за ним. В одной руке викинг держал боевой топор, в другой – нож.
– Выкупом больше, выкупом меньше, – сказал он с холодной улыбкой. – Если понадобится, я спокойно убью тебя прямо здесь. Поэтому не делай глупостей и сдавайся.
Ингварр повел плечами, демонстрируя готовность к бою. За ним полукругом стояла дюжина мужчин, вооруженных до зубов и нисколько не уставших от бега.
Роуэн бросил меч Руны Ингварру под ноги.
Весть переходила из уст в уста: «До Галилейского моря осталась всего миля». Миля до воды! Роуэн ощущал на пересохшем языке вкус пепла. Войска Саладина подожгли кустарники вокруг полей Хаттина. Казалось, даже воздух пылает огнем. Как и остальные тамплиеры, а также госпитальеры, Роуэн в полном рыцарском облачении корчился на земле. Подлатник, кольчуга, туника, белый плащ ордена – под ними он чувствовал себя похороненным заживо. Пальцы правой руки крепко сжимали рукоять полутораручного меча. Щит, красный крест на котором был теперь почти неразличим под кровью убитых язычников, Роуэн прислонил к себе сбоку, а правой рукой ухватился за висевшие на поясе четки. Их практически невозможно было перебирать в железной перчатке.
Эти четки подарила ему мать. «На них бедный рыцарь Христа имеет право», – сказала она на прощание. Тронутый заботой Роуэн сгоряча пообещал, что привезет ей из Палестины красивую цепочку. Тогда он представлял себя полководцем, лишь потому, что во время обучения всегда был лучшим. Презренное высокомерие.
Со всех сторон доносились молитвы. От жажды голоса звучали хрипло. Сам Роуэн едва слышно шептал «Отче наш». Язык тамплиера лип к пересохшим деснам. Две «Аве Мария»; на третий раз мысли Роуэна устремились в направлении приближающегося утра. На рассвете они попытаются сделать вылазку к Галилейскому морю. Бессмысленная затея. Всех их ждет смерть. Невыносимая жажда лишила рыцарей последних сил. Сарацины просто перебьют их…
Поблизости что-то щелкнуло. Роуэн резко поднял голову и распахнул глаза. Вокруг не было ни войска крестоносцев, ни горящего поля, ни затянутого черным дымом неба. «Проснись, Роуэн! Проснись! Ты больше не в потерянной Палестине…»
Тамплиера окружала лишь тишина северной деревни. Этот воздух был холодным и прозрачным. Роуэн глубоко вдохнул. А вот жажда никуда не исчезла. Однако гораздо сильнее его мучил холод. Ингварр дал ему тонкое потрепанное одеяльце, разорванное посредине, чтобы Роуэн мог надевать его на себя, словно тунику. Рыцарь сидел в одном из углов длинного дома, со стороны главного входа. Его руки были связаны над головой. Из бревенчатой стены торчало несколько железных колец, по всей видимости, предназначавшихся для лошадей.
Роуэн пошевелил онемевшими пальцами, чтобы хоть немного восстановить кровообращение. Однако кожаные шнуры, тянувшиеся от запястий к одному из колец, были натянуты до предела. Тамплиер всячески пытался их ослабить, но они лишь сильнее впивались ему в кожу.
«Сначала привязали меня к мачте, теперь к дому. И каждый раз я должен мучиться от жажды, словно расплачиваясь за то, что пережил ужас Хаттина».
Урчание в желудке заглушал храп викингов, которые отсыпались после праздничного пира. Лишь некоторые из них предпочли нетвердой походкой направиться к собственным хижинам. Не спал, кроме пленника, только сторож: он терпеливо стоял на посту, время от времени перенося вес тела с одной ноги на другую.
