Аб Мише - Предисловие и Послесловие к Храброе сердце Ирены Сендлер / Джек Майер
Обзор книги Аб Мише - Предисловие и Послесловие к Храброе сердце Ирены Сендлер / Джек Майер
Джек Майер
Храброе сердце Ирены Сендлер
Анатолий Кардаш
Предисловие
Свет из бездны
Израиль, 2013
ХХI век разворачивает войну невиданного до сих пор размаха, миру грозит мрачный выбор: захлебнуться в потоках крови или стать жертвой природных катаклизмов. Явились приметами будущего взорванные нью-йоркские Близнецы, истребление российских детей в Беслане и на «Норд-Осте»… А уроки – позади. В самый раз оглянуться, тем более что недалеко, в век недавний, предыдущий, ХХ, пророчески страшный. В нем свирепейшее событие Вторая мировая война, а в ней эпицентром ненависти – беспричинное поголовное убийство миллионов евреев, названное в историческом обиходе Холокостом.
Вглядеться в эту Катастрофу евреев – обжечь душу. В страхе заслонялись от нее чувствительные сердца. А память – болит, с годами все меньше и меньше, однако ноет: ведь не где-то, не когда-то и не с кем-то случилось, а с собственными бабушками-дедушками. И не хочешь помнить, а вдруг стыдом обдаст, как ошпарит…
В 1950-х годах мир зализывал раны великой войны, оглядываться некогда было. В шестидесятых-семидесятых, после прорыва темы Катастрофы в литературу, в кино и на телеэкраны, многие содрогнулись и – постарались забыть невыносимое. Тем более что оно же и необъяснимое: как, скажите на милость, понять, что можно просто взять да и вымарать из жизни многомиллионный народ, весь целиком, не отвлекаясь от процесса на жалость ни к умилительным детишкам, ни к почтенным старцам. К середине восьмидесятых годов (сорок лет после войны, новое поколение, компьютеры, Интернет, рок, кич) мир окреп, научился лихо работать и удобно жить, беречь душу от разрушительных тревог. В здоровый образ жизни черные воспоминания не вмещаются. Но свербит, шевелится где-то в подкорке червячком совести: нельзя забывать тот прошлый страх. Сердце ли жмет, душа ли корежится, совесть ли ноет – неизвестно даже толком чего ради, а вот: нельзя забывать, да и все! «Нравственный императив», что ли?..
Но и жить с такой памятью – как? И виноватых по большому счету не перечесть: кто убивал, кто рядом стоял, кто отворачивался хоть со стыдом, хоть с отвращением, хоть с равнодушием – чуть не вся Европа замарана. Нашлось, однако, утешение: да, страшная была пора, но ведь и не без проблесков, не так все безнадежно: кто-то выжил, спасся – кто-то, значит, спасал. В их сторону надо глядеть, а не в могильную беспросветность. Оказалось удобно разместить: вот гонители, а вот спасители, в каждой стране свои. Палачи – и герои. Смерть – и жизнь. Тьма и свет. Пополам… Пятьдесят на пятьдесят. Фифти-фифти. Баш на баш. Да и хватит считаться и чего считать? Шесть миллионов истреблено? Почтим их память Мемориалами по всей земле, и мир праху их. А вот главный Мемориал, Иерусалимский Яд Вашем, насчитал почти двадцать пять тысяч неевреев, которые в годы Катастрофы рисковали спасать евреев; их зовут в Израиле «Праведниками народов мира». Двадцать пять тысяч просверков во тьме; вместе они – свет общей надежды не пропасть.
– Двадцать пять тысяч? Откуда? Кто? – надвигается на сотрудника Яд Вашема посетительница, согнутая годами, взбудораженная памятью, воспрянувшей здесь. – Какие Праведники-спасители? Где вы их берете? Я из ямы выбралась… не дострелили… два года из деревни в деревню… никто воды не подал. Не своруешь – не съешь. Что за Праведники такие?! – Слова прыгают, палка-костыль дергается в неверной руке, в глазах и ярость, и боль.
…В XII веке великий еврейский мыслитель Рамбам назвал «Праведниками народов мира» неевреев («гоев»), соблюдающих как данные Богом «Семь законов Ноя» – несколько правил поведения из тех шестисот тринадцати, что заповеданы еврею. В другом еврейском источнике – книге Зохар (XIII век) под Праведником понимался гой, который справедлив по отношению к еврею, особенно тому, кого преследуют: религиозное определение «Праведник народов мира» смещалось в житейскую обыденность. Применительно к поре, когда преследование евреев достигло беспредела Катастрофы, Праведниками стали называть неевреев, которые вырывали евреев из смерти.
В своде еврейских норм и правил Талмуде сказано: «Кто спасает одну душу – спасает весь мир». Русскому уму привычнее народное наблюдение: «Не стоит селение без праведника».
Еще до ворот Мемориала Яд Вашем, перед последним витком асфальта на склоне горы, повисла над лесистой крутизной небольшая площадка с обелиском, где обозначено имя Рауля Валленберга, самого знаменитого спасителя евреев. Расположен обелиск слева от дороги и «спиной» к автобусам и пешеходам: проезжают они, пробегают, чаще всего не заметив этого первого в предстоящем многоголосии Мемориала не мотива даже, не аккорда, только тихого звонка, зачина. Еврейский Мемориал Яд Вашем – так уж вышло знаменательно – свою повесть о евреях начинает с поклона нееврею Раулю Валленбергу, шведскому дипломату, спасшему в 1944 г. тысячи евреев.
Когда-то в годы войны главный организатор убийства евреев А. Эйхман сказал заступнику за жертв немецкому пастору Карлу Хейнцу Груберу, Праведнику: «Что вы так печетесь о евреях? Никто из них потом не скажет вам спасибо». Несложно подтвердить это злобное слово. Евреи всякие бывают, других не хуже и не лучше. Но оставим шельмовать евреев юдофобам, им сподручнее.
Свидетельствует А. Обидейко (Кременчуг, Украина):
«Ревенок Евдокия Семеновна 1912 г. рождения… Когда в город вошли фашисты, она спрятала в подвале дома двух еврейских женщин с мальчиком примерно 1938 г. рождения.
Весной 1942 года фашисты дважды ставили под кирпичную стенку Евдокию на расстрел, спрашивая, где спрятаны евреи, а полицаи в подвале делали обыск, но не нашли. Евдокия с распущенными волосами истерически кричала и требовала, чтобы убрали ее дочь Галину, чтобы девочка не видела сцены расстрела. Галине в то время было 6 лет, и она все помнит. Мать не расстреляли, но она поседела, а ей тогда было 30 лет».
Дочь Евдокии Ревенок дополнила: спасенные женщины после войны подарили маме единственную свою ценность – тоненькое золотое кольцо. Мама отказывалась, еврейки настояли. Маму потом с тем кольцом хоронили.
В оккупированной немцами Боснии евреев спасала мусульманская семья Хардага. А в девяностые уже годы, когда взорвалась война на их земле, Израиль вырвал семью Хардага из-под бомб Сараева, и премьер-министр Ицхак Рабин сказал им: «Здесь ваш дом». Дочь спасителей Хардага Аида говорит: «Когда наш мир рухнул, только Израиль открыл перед нами двери и дал нам возможность жить по-человечески».
Неблагодарность спасенных – горькая случайность; как правило, они кланяются спасителям, ищут, как отплатить. Тысячи имен Праведников в Яд Вашеме не сами по себе объявились, не организованным поиском добыты – их сделали известными только хлопоты благодарных евреев.
Государство еврейское тоже вовсе не бездушно. Праведникам помимо почестей и гражданство, и жилье, и пенсия отнюдь не рядовая. Иностранным потомкам Праведника дают право на работу в Израиле – выручка безработному бедолаге из послесоветского пространства.
Однако, если вдуматься, подвиг спасителя, как ни старайся, толком не оплатить.
Что означало спасти человека? Спрятать? Скрыть от полиции? Но и прокормить, когда продуктов на своих детей не хватает. И оборудовать убежище (в каком шкафу городской квартиры прятать евреев от соседей-друзей-доносчиков? в каком погребе деревенского дома, в каком свинарнике?)… И, простите, вынести нечистоты, если нет уборной… И младенцу не дать ночью плакать… И при бомбежке схоронясь в убежище, оставить скрывающихся в квартире и трястись, как бы они себя со страху не выдали вскриком… И вылечить больного без врача и лекарств… А если, не дай Бог, умрет, да в городской квартире – как и где хоронить? Быт свинчен из мелочей, любая могла угробить и укрывшегося еврея, и заслоняющего его спасителя.
Спаситель – это для евреев он Праведник. А для «своих»? Для тех, кому евреи костью в горле? Или для тех, кто просто по-соседски ненавидит спасителя (спасительницу) из-за давней ссоры?..
Есть и «штатные» враги. Стоит вспомнить, что в полицию и другие карательные части только на оккупированных территориях СССР напросилось служить не менее 250 тысяч местных жителей (на 16 тысяч немецких эсэсовцев и полицейских) – на каждого гитлеровского убийцу полтора десятка своих. А кто сочтет добровольных сопалачей ради грабежа, ради «золота еврейского», или квартиры, или хаты, или одежки? Охотники девочкой еврейской побаловаться, дети-наводчики в поисках премиальной конфетки, алкаши, которым за поимку еврея обещан самогон (Украина) или три литра водки (Польша). На многих оккупированных землях, особенно в Восточной Европе, застарелый антисемитизм обновился нацистской пропагандой и ненавистью к советской власти, которую часто поддерживали евреи. Чуть ли не всенародная распалилась война против евреев.
