Джон Бёрджер - Блокнот Бенто
Велосипед ему подарила мать, когда ему было пятнадцать лет. Родители его были итальянцы: отец – портной, мать – портниха, Они оказались в одном и том же пригороде Парижа в 1920-е годы после того, как Муссолини устроил марш на Рим и фашисты захватили власть.
Во время Второй мировой войны и немецкой оккупации Парижа отец держал пса по кличке Гитлер, Поэтому, выгуливая его по местной торговой улице, где всегда было оживленно, он кричал: «Гитлер, к ноге) Гитлер, сидеть! Ты что, палки захотел?»
Переехав из Италии, отец нашел возле Круа де Берни сарай площадью тридцать квадратных метров, Там они всем семейством и жили, и трудились в собственной мастерской, изготовляя на заказ платья для французских домохозяек, мужья которых были одними из первых французских мастеровых, решивших купить свой домик на окраине города, а не селиться в квартирах.
Когда ему исполнилось девять лет, Лука начал после уроков торговать вечерними газетами перед соседней станцией метро. Домой он возвращался за час до того, как пора было ложиться спать, Подросши, он стал забредать на карьер в болотистой низине, где разнорабочие добывали ведрами гипс, который продавали местной фабрике стойматериалов. Тогда эти болота простирались до мест, где теперь стоят дома.
Там было сыро, вспоминает он, работа была грязная, платили мало.
«Когда я думаю про кристаллическую решетку гипса, порой начинаю мечтать об Эльдорадо: сами знаете, сульфат кальция и то, из чего сделаны наши кости, – это более или менее одно и то же вещество. Так вы не знаете?! Погодите, сейчас будет вам сувенир!» Он подходит к шкафчику с узкими ящиками, что стоит в углу его гаража, открывает один из них и вынимает маленький кусочек кристалла. «Моноклинный призматический, – говорит он, протягивая его мне. – Пускай принесет вам удачу…»
В тринадцать лет он начал работать помощником механика у итальянца, державшего гараж-мастерскую, В то время в этих краях было много итальянцев, они работали на строительстве аэропорта Орли, когда его расширяли. Как раз итальянский товарищ и устроил Луку около года спустя поработать клепальщиком на сборочной линии небольшого завода рядом с Орли, где выпускали самолеты «Форман». После испытательного срока его приняли. Заплатили получку за первый месяц.
Дома он ничего не рассказывал про новую работу. Деньги отдал матери. Она сказала: «Откуда это у тебя столько? Ты отцу сказал? Да ты украл их!» Лука мотнул головой. Мать кивнула. Отцу он не рассказывал из своеобразного сыновнего уважения – не хотел ранить его гордость. Теперь у отца была другая собака. Оба Гитлера сдохли. Эту он назвал Денежка. После ужина в мастерской отец держал перед носом собаки кусочек панеттоне и говорил: «Служи, Денежка, служи! Кому говорю? Вот так! А теперь в корзинку, Денежка!»
На следующей неделе, не сказав никому ни слова, мать пошла и купила ему велосипед, Тот, что я нарисовал сегодня утром.
На своем велосипеде Лука объезжал по периметру весь аэропорт, в то время самый большой во Франции. Он часто останавливался поболтать, порасспрашивать.
Когда была создана Air France, он подал заявление, и его с учетом опыта на заводе «Форман» приняли на работу учеником авиатехника. Он посещал техническое училище, основанное компанией для своих сотрудников, которое находилось в самом аэропорту. Он был методичным, одаренным студентом. Окончил училище авиатехником первого разряда.
Людям постарше нравилось с ним работать: он все делал быстро, обладал характером шутливым и в то же время спокойным. Точность была для него источником удовольствия, а не ограничением, Его прозвали Кроликом – на их жаргоне это означало объект, который можно обнаружить только с помощью радара.
Он познакомился с парижанкой по имени Одилия, Называл он ее «моя Розали». Она любила читать, особенно длинные романы. Оно и к лучшему – ведь ему часто приходилось уезжать из Парижа на несколько дней, когда его вместе с другими meccanos[1] посылали работать над самолетом, по какой-то причине застрявшим в аэропорту за границей и нуждавшимся в ремонте. У нее волосы падали на лицо, как солнечный свет, говорит он, показывая мне одну из их старых свадебных фотографий, Первый сын у них родился в 59-м. Второй – через восемь лет.
В начале 1970-х Луку повысили в должности – назначили инженером-испытателем. Испытатели работали бригадами по пятеро. Air France, у которой было сто реактивных воздушных судов, включая «Каравеллы», «Боинги-747», «Аэробусы», «Конкорды», стала крупнейшей пассажирской авиакомпанией в мире и второй среди грузовых.
Их задачей было градуировать и проверять рулевые поверхности и органы управления летательного аппарата после его доставки, ремонта, переоснащения, техосмотра или усовершенствования. Они тестировали и настраивали каждую схему: стабилизаторы, генератор, систему охлаждения, элероны, закрылки, руль поворота, фюзеляж, кислород, давление, радар, радио, Они занимались этим, когда самолет находился на земле, а после, с помощью летного экипажа, – когда он поднимался в воздух. У каждого испытателя был собственный участок работы, хотя в принципе все пятеро способны были друг друга заменять, Лука отвечал за пульт в кабине пилота, за все приборы: высотометр, анемограф, авиагоризонт, вариометр, гирокомпас, датчик вертикальной скорости, приемник воздушного давления и т, д., и т. п.
Работа была сложная и кропотливая. Временами приходилось отправляться в аэропорт на другом краю света. График был ненормированный, Ошибок никогда не прощали, Но при этом платили хорошо, соперничества почти не было: испытатели, летный экипаж, главные инженеры привыкли встречаться, постоянно что-то обсуждать, сотрудничать, полагаться друг на друга – словно музыканты, выступающие в одном и том же зале, каждый раз играющие что-то новое.
Кролик гордился своим умением. Масштаб тут был мельчайший, а последствия, стоит промахнуться на миллиметр, – огромные, Закончив испытания, каждый из пятерки подписывал документ о готовности к полету. После этого считалось, что данный самолет способен без риска аварии провести в воздухе еще 2500 часов, пока не придет время переоснащать его снова.
Инициалы Кролика выглядели вот как:
Он купил дом, в котором живет до сих пор. Помогал своим родителям. Регулярно вносил деньги на сберегательный счет. И когда к шестидесяти годам понял, что пора на пенсию, то почувствовал, что вознагражден.
Они с Розали будут путешествовать по каким-нибудь городам, которые он открыл для себя в командировках. Он будет общаться с внуками. Начнет видеться со старыми товарищами, И сделает модели парочки изобретений, которые держит в голове.
Через несколько лет после того, как он вышел на пенсию, Розали начала выживать из ума, Она уходила из дому, двигалась по следам какой-нибудь выдуманной истории, а потом не могла найти дорогу домой. В конце концов ей поставили диагноз: Альцгеймер.
Лука взял ее под свою опеку, ухаживал за нею, но Розали продолжала сдавать, теряя одну функцию за другой, и в конце концов ее пришлось отправить в больницу. Лука навещал ее каждый день, кормил с ложечки ужином. Часто она не в состоянии была его узнать. Шло время, она уже явно не узнавала его совсем, Но если я не приду, рассуждал он, она, возможно, узнает пустоту, возникшую вместо меня!
Через несколько месяцев в больнице заявили, что держать ее тут больше нельзя – Лука должен найти для нее частный интернат, Он начал поиски. Он хотел, чтобы у нее была отдельная комната и чтобы туда было не слишком далеко ехать от Круа де Берни. Такое место нашлось только одно: на двадцать коек, пребывание вместе с едой и уходом – 3500 евро в месяц.
Он отвез Розалию туда, и она улыбнулась; тогда он выбрал ту комнату, в которой она улыбнулась.
Тем же вечером он внимательно изучил свой банковский счет и открыл календарь.
Она может спокойно пробыть там три года, записал он, иначе говоря, 1095 дней. После этого у него ничего не останется. Потом он приписал свои инициалы:
Как назвать ту или иную судьбу? Своими закономерностями они часто напоминают геометрические фигуры, но имен существительных для них не найти. Способен ли рисунок заменить существительное? Сегодня утром я подумал, что да, Теперь я уже не совсем уверен, Я подарил рисунок Луке, и на следующий день он его обрамил.
Чем с большим количеством вещей соединен образ, тем большей силой он обладает.
Чем сильнее образ соединен со множеством других вещей, тем больше существует причин, по которым он может быть вызван к жизни.
(Этика. Часть V,теорема XIII, доказательство)Я вижу лицо Антона Чехова, «Задача писателя – описывать ситуацию до такой степени правдиво… чтобы читатель больше не мог оставаться от нее в стороне» – это его слова.
