Виктор Ардов - Этюды к портретам
Вспоминаю, как он принес в редакцию свое стихотворение, ныне уже весьма знаменитое:
Лошадь сказала, взглянув на верблюда:
«Какая гигантская лошадь-ублюдок!»
Верблюд же вскричал: «Да лошадь разве ты?! Ты просто-напросто — Верблюд недоразвитый». И знал лишь бог седобородый, Что это животные разной породы.
Он прочитал свое произведение. Всем нам, разумеется, оно очень понравилось и было немедленно принято для журнала Кольцовым. Более того: Маяковскому тут же был выписан ордер в бухгалтерию на оплату стихов. Бухгалтерия издательства помещалась во дворе, во флигеле. Поэт ушел туда и вскоре вернулся: оказалось, что уже поздно — касса закрыта. Тогда Владимир Владимирович предложил нашему замечательному «темисту» М. А. Глушкову пойти поиграть на бильярде. Глушков согласился, и оба вышли на улицу…
На другой день Глушков явился, держа в руках ордер и доверенность Маяковского: он выиграл у поэта эту сумму. Я не стану подробно описывать внешность и характер Глушкова, ибо это удивительно точно и выпукло сделали Ильф и Петров, выведя Михаила Александровича в романе «Двенадцать стульев» под именем Авессалома Владимировича Изнуренкова. Там правильно описана даже профессия Глушкова, — создание тем для рисунков в газетах и журналах. Точно описаны его манера говорить, его внешние и внутренние черты и прочее…
Веселый и довольный Глушков, хихикая и похваляясь, произнося множество острот, пошел тогда в бухгалтерию получать деньги за Маяковского. Ему выдали их. И в редакции возникло шуточное предложение: под стихами в номере напечатать подпись не Маяковского, а Глушкова… Мы сообщили Кольцову наше предложение, о нем узнал сам Маяковский, и все дружно смеялись над этой шуткою.
В «Чудаке» не только печатался, но и работал в редакционном аппарате М. Я. Пустынин. Он начал печатать свои сатирические стихи в журналах, возникших после революции 1905 года. Смелые эти журналы прожили недолго, но они навсегда вошли в историю русской сатиры.
М. Я. Пустынин — отличный пародист. И когда в конце 1928 года мы все работали над оригинальной рекламой будущего нашего журнала, Пустынин написал подражание Пушкину — поэму «Монах». Как раз в то время историк и пушкинист П. Е. Щеголев сообщил, что им обнаружено новое произведение Пушкина «Монах». Вот и была создана пародическая поэма, которая описывала, как в келью уединившегося монаха попадает номер журнала «Чудак». Пародия имела успех.
А вообще объявления о предстоящем выходе «Чудака» заслуживают того, чтобы о них рассказать. По инициативе Кольцова обычной рекламе, которая предшествует подписке на периодические издания, придан был шутливый характер. В сочинении текстов объявлений принимали участие В. П. Катаев, И. А. Ильф, Е. П. Петров, сам Кольцов и другие. Пишущий эти строки также вложил свою лепту.
Помнится, Катаев сочинил объявление в виде пародии на статью по дипломатическим вопросам в газете. Там были обычные штампы этого типа материалов, — например, кавычки, щедро разбросанные в тексте безо всякой надобности: были взяты в кавычки даже слова «Женевское озеро». Автор применил традиционные фразы дипломатических обзоров: «На кэ д'Орсей не хотят понять», «Позволительно спросить: а что думают об этом на Унтер-ден-Линден?!» и т. д.
А я написал для рекламы «Чудака» целый трактат о том, кто был чудаком в мировой истории. Там объявлялось, что чудаком был и Карл Маркс, который написал свой «Капитал» без аванса и заказа со стороны издательства; чудаком был и Исаак Ньютон, который вместо того, чтобы спокойно вкушать яблоки, утруждал себя размышлениями о силе притяжения и т. д.
В комплекте «Чудака», принадлежащем мне, вклеены все эти рекламы. В том числе и вечерний снимок площади Пушкина, на котором дорисованы многочисленные световые рекламы «Чудака», на деле, разумеется, не существовавшие. Интересно, что этот фотомонтаж был помещен на одной из обложек «Огонька». Поступок со стороны редактора «Огонька» — то есть того же Кольцова — смелый…
Всех литераторов, которые были связаны с «Чудаком», не перечислить. Перехожу к художникам, работавшим в журнале. Их тоже приглашал Михаил Ефимович, избегая тех, что заштамповались или вообще не обладали достаточно сильным дарованием. Помимо уже помянутых мастеров карикатуры хочется отметить старика А. А. Радакова — острого и темпераментного графика, одного из основателей журнала «Сатирикон» в 1908 году в Петербурге.
Близким сотрудником «Чудака» был и И. А. Милютин, скончавшийся в 1933 году. Этот одаренный мастер принимал участие в 1919 году в «Окнах РОСТА» вместе с В. В. Маяковским, М. М. Черемных и другими. До революции он работал как декоратор во многих театрах. Ныне вышла в цикле альбомов с рисунками художников «Крокодила» и тетрадь карикатур Милютина.
Одним из столпов «Чудака» в части графики и карикатуры был и незабвенный Константин Павлович Ротов. Константин Павлович был на редкость одаренным карикатуристом. Он так остро чувствовал смешное буквально во всем, что видел и слышал, что его хочется сравнить с сейсмографом. Да это видно и по рисункам Ротова. Недавно вышел большой альбом карикатур Константина Павловича в издательстве «Советский художник», и читатели вновь убедились в редком таланте нашего друга.
В «Чудаке» Ротов дал еще блестящий «План города Колоколамска» к циклической повести Ильфа и Петрова, описывающей забавные случаи из жизни этого придуманного авторами городка. План города и его воспроизведение на бумаге все трое (авторы и художник) разрабатывали вместе. И рисунок и текст, поясняющий расположение кварталов, домов, улиц, площадей и прочих подробностей пейзажа в Колоколамске, удивительно смешны и сатирически точны.
Из московских художников постоянное участие в «Чудаке» принимал еще В. И. Козлинский. Владимир Иванович ныне профессорствует в Художественно-прикладном институте, но, к сожалению, как график в печати почти не выступает. А жаль. Это мастер с прекрасной собственной манерой, с большим вкусом.
Из Ленинграда два художника корреспондировали в «Чудаке». Первый из них — Б. И. Антоновский — «русский Буш», как мы его звали при жизни за то, что в озорной и лаконичной своей манере рисовать этот мастер шел от приемов прославленного во всем мире немецкого карикатуриста прошлого века Вильгельма Буша (вспомните хотя бы его «Макса и Морица»). А второй мастер — Болеслав Малаховский. Малаховский задолго до современных экспрессионистов-примитивистов нашел острые штрихи, напоминающие рисунки детей. Его карикатуры были до такой степени оригинальны и непохожи ни на какого другого художника, что авторство Малаховского угадывалось сразу. Смелый и примитивный рисунок Малаховского неумело воспроизводил сюжет и типаж, казалось бы, карикатуры. Но сразу же делалось ясно, что автор видит глубоко: он точно знает, что именно хочет воспроизвести на своем листе.
И наконец, в 1929 году на страницах «Чудака» набирали силы и темп Кукрыниксы. Много мне приходилось видеть творческих дуэтов, трио и даже квартетов. Но никогда не встречал я людей, которые в такой мере, как М. В. Куприянов, П. Н. Крылов и Н. А. Соколов, сдружились па почве совместной работы. Я могу припомнить размолвки Ильфа и Петрова — а уж эти ли соавторы не являются примером творческой дружбы?.. Но помыслить себе ссорящихся Кук- ров невозможно. Как все подлинные юмористы, наши художники очень смешливы в жизни. Кукрыниксам свойственно рождать не только рисунки, но и каламбуры. И не только каламбуры, но и сатирические афоризмы. Я, например, навсегда запомнил изречения П. Н. Крылова по следующему поводу: мы с М. В. Куприяновым играли на бильярде в Доме печати (ныне Центральный Дом журналиста). А Крылов все время давал советы своему другу, по какому шару бить. И я спросил Порфирия Никитича, хорошо ли он сам играет в эту игру.
Крылов ответил с ехидной иронической мягкостью:
— Нет, братец, я в этом деле искусствовед…
В те дни далеко не все признавали творческую манеру Кукрынпксов. И многие обижались на них за персональные шаржи, которыми на заре своего поприща сильно увлекались Кукрыниксы. Я помню, как обиделся на них ныне покойный редактор журнала «Печать и революция» В. П. Полонский. Он письмом в редакцию протестовал против шаржа. Разумеется, такое выступление ни к чему не привело. Оно осталось фактом биографии Полонского, а Кукрыниксы и по сей день ценятся как мастера сатирического портрета.
И наконец, в художественную обойму «Чудака» входил младший брат Кольцова — Борис Ефимович Ефимов. Популярность этого мастера карикатуры вполне заслуженна и носит стойкий характер: вот уже более сорока лет советская пресса публикует рисунки Ефимова. Ему принадлежит, бесспорно, титул самого оперативного политического рисовальщика в стране.
Борис Ефимович не только активно работал в «Чудаке». Он был для журнала «палочкой-выручалочкой». При его удивительной работоспособности и неповторимом темпе работы Ефимов приходил на помощь редакции, когда намечался, как выражаются в газетах, «завал», «прорыв». И вот пример такой оперативности художника при самом возникновении «Чудака». Известно, что заголовок для журнала — очень важный компонент оформления, ибо он повторяется из номера в номер и составляет как бы часть лица всего издания. И именно Б. Е. Ефимов нарисовал заголовок, который остался в «Чудаке» навсегда, нарисовал после того, как несколько прославленных графиков-«шрифтовщиков» не смогли воплотить в своих вариантах замысел Кольцова. А ведь Ефимов никогда не отличался на этом поприще: ему чуждо художественное чистописание. Но раз нужно было, он сделал и заголовок — своеобразный, скромный, четкий и запоминающийся…
