Павел Молитвин - Рэй брэдбери — грани творчества и легенда о жизни
Третья причина популярности Брэдбери видится в том, что среди множества произведений, написанных им в самых разных жанрах, любой читатель может отыскать что-то соответствующее его литературным вкусам. Такие рассказы как «Лед и пламя», «Здесь обитают тигры», «Нескончаемый дождь» — оценят любители «жесткой» научной фантастики. «Акведук», «Смерть и дева» — это скорее притчи, лишь чуть-чуть замаскированные под космическую фантастику, так же как декорированы фантастической атрибутикой рассказы «Человек» и «Подарок», носящие откровенно религиозный характер. Работает Брэдбери и в чисто реалистической манере: «Шлем», «Время уходить» и «Примирительница» сделаны в традициях О’Генри, Марка Твена, Джека Лондона. Много у писателя рассказов о детях: «Верхний сосед», «Поиграем в „Отраву“», «Здравствуй и прощай». Есть, наконец, сказки для взрослых, мудрые и печальные, близкие по интонации к «Маленькому принцу» Экзюпери, «Жила-была старушка», «Диковинное диво», «Человек в воздухе».
Порой Рэя Брэдбери обвиняют в том, что фантастика его «Не научит», к месту и не к месту поминая любовь его к технике. Писатель и сам охотно признает, что техника всегда интересовала его «неизмеримо меньше, чем связанные с ними моральные и социальные вопросы — влияние техники на отношения между людьми». И это естественно — в центре внимания хороших писателей всегда остается человек — кому был бы интересен «Наутилус», не будь на нем капитана Немо? И чего бы стоил Солярис без трагедии Кельвина, Сарториса, других обитателей орбитальной станции и их «гостей»? А разве идеи и футурологические прогнозы Брэдбери в области социологии и психологии не являются научными в том смысле, в каком литература, а фантастика — это прежде всего литература, может быть научной?
Как и многие другие писатели: Честертон, Конан-Дойль, О’Генри, Айзек Азимов, Брэдбери часто объединяет рассказы по темам, а одни и те же герои нередко переходят у него из произведения в произведение. Такими «сквозными» героями являются сестры Мари и Мэг в рассказах «Научный подход» и «Знали, чего хотят». Дядюшка Эйнар, Сиси и другие члены Семьи в рассказах «Апрельское колдовство», «Дядюшка Эйнар», «Та, которая странствует», «Семейный сбор» — цикле, чем-то напоминающим каттнеровскую серию рассказов о Хогбинах. Рассказы «Лучшее из времен» и «Верхний сосед» непосредственно примыкают к роману «Вино из одуванчиков». Одной темой объединены «Тот, кто ждет», «Голубая бутылка» и «Были они смуглые и золотоглазые», лишь формально не вошедшие в «Марсианские хроники». «Нескончаемый дождь» и «Все лето в один день» — фрагменты так и не состоявшейся «венерианской» серии, а «Диковинное диво», «Берег на закате», «Почти конец света» близки не только по авторской интонации, но и по сюжету, по структуре текстов. Есть и другие, связанные между собой, продолжающие друг друга произведения, с которыми любители творчества Брэдбери были знакомы уже давно, с представителями же некоторых «жестоких» или «чернушных» циклов они в этом сборнике встретились впервые.
В принципе уже появление таких рассказов как «Вельд», «Детская площадка» и «Урочный час» должны были развеять придуманный соцреалистическими критиками миф о добреньком сказочнике Брэдбери, однако растворенные в массе других рассказов, снабженные соответствующими комментариями и пояснениями, они воспринимались как нечто писателю не свойственное. Между тем даже включенные в этот сборник не самые «чернушные» рассказы: «Акведук», «Город», «Бред», «Маленький убийца», «Поиграем в „Отраву“», «Прикосновение пламени» показывают, что Брэдбери творит отнюдь не в розовых очках и мир его произведений совсем не такой «праведный», как это у нас долгое время пытались представить, а яростный, страшный, часто иррациональный и несправедливый. Что Брэдбери вовсе не добряк и записной оптимист, лишь чуть-чуть «не доросший» до понимания классовой теории, а скрупулезный и порой жестокий исследователь, изучающий современное общество, пути его развития и место человека в нем. Исследователь, уделяющий особое внимание тем потаенным уголкам человеческой души, где дремлют до поры до времени весьма мерзкие инстинкты, где подобно жутким доисторическим рептилиям притаилась жестокость, подлость, предательство.
По прошествии времени видно, что иные рассказы Брэдбери, написанные некогда «на злобу дня» с праведным гневом, болью и скрежетом зубовным, такие, например, как «Мусорщик», «Око за око?», «Вышивание», кажутся ныне несколько архаичными. Мир меняется на глазах, старые проблемы как-то решаются, рассасываются, на смену им приходят новые, предугаданные, предвосхищенные писателем и вот уже целый ряд произведений, представлявшихся прежним издателям страшноватыми, жестокими и надуманными: «…И духов зла явилась рать», «Бред», «Маленький убийца», «Поиграем в „Отраву“», неожиданно оказываются откровениями. В их свете фигура Брэдбери приобретает объемность и подлинный масштаб, ибо разве может настоящий «сказочник», если уж использовать этот так долго приклеиваемый Брэдбери ярлык, особенно странный в применении к человеку, написавшему «451° по Фаренгейту», не рассказывать в числе прочих и страшные сказки? Причем по-настоящему страшен не роман «451° по Фаренгейту», где показано зло явное, бесспорное, с которым можно и должно бороться, а произведения, в которых автор заглядывает в глубины человеческих душ, где не так уж редко ему встречаются червоточины, мелкое, ползучее зло: зависть, жадность, равнодушие, которое, вовремя не замеченное, не выкорчеванное, в конечном счете и превращает нас в «людей осени», участников «темного карнавала» — фигуры более жуткие, чем любые инопланетные монстры, рожденные буйной фантазией собратьев Брэдбери по перу.
Возможно, все сказанное выше несколько смещает привычные акценты, но ни в коем другом случае не умаляет заслуги писателя в борьбе со злом явным, видимым даже не вооруженным литературным талантом глазом: милитаризмом, рассовой дискриминацией, бюрократизмом, воинствующим невежеством и скудоумием. Его публицистика и такие рассказы как «Ржавчина», «И камни заговорили…», «Акведук», романы «451° по Фаренгейту», «Марсианские хроники» не потеряли своего блеска и актуальности и по-прежнему являют образцы гражданской позиции. Кроме того, Брэдбери, согласно легенде, давний противник любых войн, любого мракобесия.
Исследования творчества Рэя Брэдбери и споры о нем не сегодня начались, не завтра кончатся. Споров о том, насколько соответствует реальности созданная им легенда, тоже, по-видимому, будет немало, когда Творец вселенной призовет к себе Творца романов, повестей, рассказов, пьес и стихов. Однако главное, что Брэдбери-человек достоин всяческого уважения и может служить примером целеустремленности, трудолюбия и верности идеалам, а Брэдбери-писатель, в каком бы жанре он не работал, делает настоящую литературу, всегда держа сторону гуманизма и человечности — остается несомненным. Новые переводы и публикации позволяют лучше понять многообразие его таланта, оценить скрытые до этого грани творчества, но не разочаровывают. Поэтому всем нам, его читателям, остается пожелать, чтобы этих переводов и публикаций становилось как можно больше.
