Рене Баржавель - Голод тигра
Если бы где-нибудь и имелся открытый путь, человечество ринулось бы по нему столь же неудержимо, как вода из водонапорной башни устремляется в открытый кран.
Вот что люди Запада смогли открыть людям Востока: внутри человека есть дверь, о которой он полностью утратил воспоминания. И эта дверь остается закрытой, как дверца сейфа. Разница между человеком запада и человеком востока заключается в том, что первый поворачивается спиной к бронированной двери, в то время, как второй, сидя перед дверью на пятках, медитирует и ждет, что она откроется сама собой.
"Горе вам, законники, потому что вы похитили ключ…"
Горе нам, у кого перед носом захлопнули дверь.
56
Пути к Богу потеряны.
Бог может быть сейчас доступен только для авантюристов.
Но на одного, добравшегося до цели путешествия, сколько приходится заблудившихся в дебрях слов, хитростей, экзальтированности, умиления, глупостей.
Религии когда-то наметили пути к реальному через дебри видимостей. Пути, по которым могли пройти все, пути, по которым каждый мог продвинуться вперед так далеко, как ему позволяли силы и желание.
Но пришли Церкви, которые претендовали на то, чтобы рассадить пассажиров по машинам и регламентировать их путешествие. Машины и регламент стали более важными, чем само путешествие. Чтобы более надежно утвердить порядок среди путешественников, пришлось остановить автобус. Вскоре вообще забыли, куда он направлялся. Девственный лес затопил дорогу.
57
Похоже, что человечество, размножаясь и распространяясь, принялось тянуть истину во все стороны. В результате они разорвали истину на куски, и в наших руках остались лишь жалкие обрывки.
Но любой фрагмент есть образ всего, и если в принципе нельзя считать совершенно бесполезной попытку соединить отдельные обрывки, то лучше всего все-таки нам может помочь именно тот обрывок, который нам знаком лучше других.
Поэтому именно в христианстве, в котором был воспитан христианин, в буддизме для буддиста, в иудаизме для еврея верующий будет чувствовать себя наиболее удобно, чтобы возобновить паломничество к Истине.
Только по пути, проходящем через его страну, каждый путник сможет продвигаться вперед с наибольшей легкостью. При этом ему придется прорубаться с помощью мачете через преграждающие ему путь словесные привычки. "Придать более чистый смысл словам племени?" Нет, найти вновь прежний, первоначальный смысл.
58
Мое мачете для того, чтобы пробиваться через заросли — это разум. Я не могу, я не могу поверить ни во что иное кроме того, что было показано или доказано мне. И я обвиняю Церковь в том, что она лишила меня Бога, потому что она не может мне его показать или доказать. Когда они заявляют, что Бога невозможно показать или доказать, она доказывают только невежество, в котором они погрязли.
Церковь теперь не является домом Бога, она превратилась в дом морали, где излагают правила, которые ни в коем случае не должен нарушать человек, если он не хочет отказаться от вечной жизни. По сути, эти правила не способны ни приблизить, ни отдалить человека от Бога. Это просто правила, предназначенные сделать возможной жизнь в обществе и не дать разрушиться структуре человеческих объединений. У каждой Церкви имеются свои собственные правила, соответствующие обычаям общества, внутри которого они возникли. Они необходимы для поддержания совместной жизни, но не имеют ничего общего с богоискательством.
Для нас, верующих, адептов Священного Писания, предательство началось с Моисея (Исход, 34–29, 30, 31, 32, 33). Там совершенно отчетливо сказано:
"Когда Моисей спустился с горы Синай, у него в руках были две таблицы Свидетельства; спустившись с горы, он не знал, что его лицо светилось после беседы с Яхве. Аарон и все дети Израиля увидели Моисея, и лицо его светилось, и они не решились приблизиться к нему. Моисей подозвал их. Тогда Аарон и все вожди общины подошли к нему и он обратился к ним со словом. Потом все дети Израиля приблизились к нему, и он предписал им законы, которые передал ему Яхве на горе Синай. Когда Моисей закончил свое обращение к ним, он набросил покрывало на свое лицо. Когда он вставал перед Яхве, чтобы беседовать с ним, то снимал покрывало с лица, пока находился в шатре. Выйдя из шатра, он передавал детям Израиля все, что ему было приказано передать им, и дети Израиля видели, как светилось его лицо. Потом Моисей набрасывал покрывало на свое лицо и сохранял лицо закрытым до очередного посещения шатра для беседы с Яхве."
Я позволил себе подчеркнуть некоторые слова, которые излагающие суть драмы.
Напомним прежде всего, что священная гора, на вершине которой избранник встречался с Богом, это универсальный символ, встречающийся на всех этапах жизни человечества и во всех цивилизациях. Идея подъема, высокого духовного положения, достигнутого после длительных усилий, и вершины, то есть достигнутой цели, когда больше нет необходимости в дальнейших усилиях, когда ты находишься над миром и видишь с вершины весь мир, эта идея достаточно ясна и очевидна, чтобы проявиться повсеместно в одной и той же форме, если, конечно, она не является результатом одной и той же традиции. Я ничуть не претендую — я вообще ни на что не претендую ни на одной странице этой книги — на то, чтобы отрицать материальность Синая. Вполне возможно, что Моисей действительно восходил на эту гору. Но любое действие, любой факт, любой жест могут быть отображены символами, имеющими универсальный смысл. В действительности поднимался Моисей на Синай или проделал это символически, это одно и то же. Перейдем к спуску.
"У него в руках были две таблицы Свидетельства".
Две таблицы? Почему две?
Значит ли это, что Моисею для записи текста оказалось недостаточно одной таблицы, и он был вынужден использовать вторую? Подобная интерпретация представляется довольно наивной. Эта вещественная деталь, не имеющая никакого значения, не должна была сохраниться и постоянно повторяться, как это происходит в изложении эпизода с Синаем. К примеру, кого интересует, сколько потребовалось страниц, чтобы записать американскую конституцию? Есть только одна Конституция. И есть две таблицы Свидетельства. Здесь явно имеет значение не количество, а качество. Есть две таблицы, а не одна потому, что эти таблицы различны. На этих таблицах были записаны разные послания.
Впрочем, во время своего первого пребывания на вершине Синая Моисей получает от Яхве "две таблицы Свидетельства, написанные рукой Бога".
Совершенно очевидно, что "рука Бога" не нуждалась в двух таблицах, чтобы записать послание. Не менее очевидно и то, что если придерживаться вещественной интерпретации, Моисею, который сам записал таблицы во время своего второго пребывания на Синае, не удалось бы обойтись только двумя таблицами, потому что у него был настоящий моральный, гражданский и уголовный кодекс, с детальным изложением всех статей, настоящий том, который он должен был передать "детям Израиля".
Если придерживаться буквы Священного писания, то мы приходим к невероятному заключению. Мы должны принять информацию в том виде, в каком она излагается для нас: было две таблицы, то есть два послания.
Захватив с собой две таблицы, Моисей возвращается к своему народу.
"Он не знал, что после беседы с Яхве его лицо светилось".
Очевидно, этот текст тоже не следует понимать буквально. Лицо Моисея не превратилось в фонарь. Этот образ означает лишь то, что через посредство Моисея свет был передан евреям. Это также означает, что человек, открывший в себе двери для света, не может вести себя так, как раньше. Отныне его образ жизни, его образ существования озаряет окружающих таким светом, что они видят себя такими, какие они есть на самом деле, и этого они вынести не в состоянии. Они или спасаются бегством, или разрушают этот невыносимый свет, убивая его носителя.
Вся история человечества переполнена убийствами людей, несущих свет, начиная с Иисуса и на протяжении тысячелетий после него.
Оказавшись перед ликом Моисея, "дети Израиля" ограничиваются тем, что отворачиваются от него. Они не осмеливались приблизиться к нему. Но Моисей знает, что он не должен оставить себе двойное послание. Он настаивает:
"Моисей призвал их".
Но ни один из простых людей не сдвинулся с места. Только Аарон и все вожди общины подошли к нему.
Но мы знаем (Исход, 20-9, 10, 11), что Аарон и старейшины Израиля совершили с Моисеем часть восхождения на Синай, то есть часть духовного путешествия. До конца, до "вершины", которой не смогли достичь его товарищи, добрался один Моисей.
Но если они и не смогли получить свет, они искали его, они просили его, следовательно, они были готовы принять его и понять того, в ком этот свет уже находился.
Поэтому Аарон и старейшины отправились к Моисею, и тот обратился к ним со словом.
