Гарри Беар - Странный дом, Нимфетки и другие истории (сборник)
– Налей-ка мне водки, а ей вина, ладно? – решила Надежда, предварительно взглядом посоветовавшись с покрасневшей Любкой. Дрон неожиданно подпрыгнул и взвизгнул от удовольствия. – Только много не надо.
– И я вина хочу, – неожиданно заметил Гашик. – Меня от водки мутит.
– Мешать не стоит, Гашик, – важно заметил Леня. – Пей беленькую до конца, а то последствия будут…
– Налей вина, я сказал! – громко сказал Гашик.
– Есть, налить вина дамам! – ерничал Вулич-старший и, лихо открыв зубами бутылку портвейна, наполнил оба принесенных стакана до половины.
– Ну, и за что же выпьем? – спросила Надя, которой таким образом достался использованный стакан Гашика с водкой.
– Наверное, за неожиданную и такую приятную встречу? – встрял Яблочкин и через колени Хожа полез чокаться с приглянувшейся ему Надеждой.
– Встречу с продолжением! – попутно заметил Леня Прен.
– За быструю и конкретную любовь! – предложил свой тост Дрон и, не сдержавшись, чмокнул Любку прямиком в незамысловатую челку. Та взвизгнула и чуть не уронила свой стакан; Гашик угрожающе пробурчал что-то в сторону.
– За то, чтоб каждый из нас был сегодня счастлив! – сказал сэр Гаррик и звонко чокнулся с улыбнувшейся ему Наденькой.
– За то, чтоб хук стоял и дети были! – на весь лес взвизгнул Прен, заржал и первым осушил свой бокал. За ним не спеша выпили остальные.
Настроение у нашей великолепной семерки, как ты, читатель, заметил, значительно улучшилось. Леня, решив не прерывать процесс, тут же наполнил стаканы по-новой, Дрон налил полный стакан Любке и немного подлил Гашику, который даже не допил свое вино до конца. Надя, оглядевшись, поправила свитер, придерживаясь при этом за плечо Хожа, затем встала и предложила тост за «наше короткое лето и нашу долгую любовь», стьюденты ее шумно поддержали, а распоясавшийся Дрон снова чмокнул нимфетку – на сей раз в щечку. Любаша сделала Дрону какое-то замечание, после чего, даже не дождавшись положенного чоканья, бомбанула стакан почти до конца. Остальные братья и сестры во нощи все же стукнулись бокалами и дружно хряпнули… Закусив тем, что еще оставалось на расстеленной у костра клеенке, герои разговорились так живо, будто были знакомы не полчаса, а, как минимум, пару месяцев.
Вот тебе и пример живой непосредственности молодежи, хмурый читти!
Развеселившийся Дрон, обжимая за талию Любашку, снова развлекал компанию бесконечными анекдотами про Чапаева, Сталина, Брежнева, Мужа с Женой, Тещу и Зятя. Девчонки заливисто смеялись, друзья-студенты, за исключением Гашика, тоже, хотя они уже слышали сегодня все эти байки, а сэр Гаррик, решивший не терять времени попусту, попутно вел свой диалог с довольно нехитрой, что уж тут греха таить, девушкой Надей. Было выпито и по-третьей и по-четвертой: Яблочкин, схватив гитару наперевес, в который раз исполнил шлягер про берег с илом, причем почему-то поменял довольно уместное по смыслу песни слово «песок» на совершенно неуместный «сосок», но лишь сорвал дополнительный аплодисмент. Гашику вдруг стало плохо от вина, и он тихо отлучился в кусты привести себя в порядок. Наденька совсем уж прилегла на Хожа, который в свою очередь, на спрашиваясь, забрался ей под свитер. А Любка, совершенно развеселившись, зачем-то натянула на свои симпатичные ножки грязный пакет и начала было рассказывать какую-то вольную историю из своей пионерской практики, по ходу сбилась и громко заржала. Потом она без предисловий сама полезла целоваться к своему сомнительному кавалеру, который был весьма доволен таким развитием сюжета. Леня Прен, в отличие от Гашика и Яблоча, тоже был доволен таким раскладом, так как в связи с убытием младшего Вулича пил он не только за себя, но «за того парня» тоже.
Наверное, прошло не менее двух часов после начала этого безумного винопития, когда крошка Люба, по ногам которой уже не раз и не два бегло проскочила рука клубничника Дрона, уронила предложенную ей сигарету в костер и вдруг объявила: «Нам это, пора уже! Нас в лаге… гере раз! И потеряют…» При этих словах она распустила свои светлые волосы, неуклюже открыв заколку, и попробовала встать, но неожиданно повалилась на тихо сидевшего справа от нее Гашика, который едва успел подхватить нимфетку за талию. Ехидный Яблочкин, гитаристские способности которого оказались не оцененными, немедленно прокомментировал падение: «Нахрюкалась зараза!» Дрон поспешил своей новообретенной пассии на помощь и с трудом освобождал теперь ее от пресловутого грязного пакета, в котором находились ее открытые между штанишками и кроссовками ножки.
«Я от комаров их туда, от комаров…» – оправдывалась полупьяная нимфетка и, беспрерывно встряхивая челкой, почему-то обвиняла в своем неожиданном падении Гашика, который, как позже выяснилось, был ни причем абсолютно. Лёня, упившийся до чертиков, вдруг громко захохотал, сотрясая тихий лесной воздух, Надя уже в открытую «сосалась» (тут, читатель, прости, но и слова-то другого не подобрать) с могучим и тоже в меру пьяным Хожем. Лишь Гашик хмуро смотрел на всю эту нелепицу с видом разочарованного философа.
Инцидент быстро замяли, и девочки стали действительно собираться куда-то, хотя Дрон Вулич настойчиво предлагал своей партнерше не пороть горячку и пойти с ним в палатку, где у него припрятана еще одна бутылка порто. Несколько протрезвевшая Любка настойчиво рвалась куда-то вперед, убеждая старшего Вулича, что в «Искорке», из которой как-то уже возгорелось пламя, их могут потерять и тогда… При этом она почему-то упорно показывала Дрону на свою старшую «сестру», приводя это как важный аргумент. Надя, выпившая, но вполне способная здраво рассуждать, которой надоела эта истерика, подошла к Любке вплотную и что-то резко сказала ей; та моментально приткнулась. «Чтоб я тебя, мелкая, еще раз потом взяла с собой!» – разочарованно рявкнула она подруге и повернулась к Хожу. – «Ладно, пошли! Нам вообще-то к родственнице надо – она тут на станции живет. Проводите?». Разумеется, Гаррик и Дрон быстро кивнули.
Что-то горячо обсудив, братья и сестры выпили на посошок, причем Люба на этот раз разумно отхлебнула из стакана совсем немного, а остальное выплеснула в кусты, но попала почему-то на джинсы удалившегося отлить Антоши. Тот грязно выругался и заметил, что в Сосновом нет спасенья от двух вещей: от комаров и пьяных шлюх. Девочки благоразумно решили, что это замечание к ним никак не относится. Провожать нимфеток навяливался было и наш неопытный Гашик, но его услуги были так дружно отвергнуты двумя выделившимися парочками, что он скис и потерянно опустился на еще теплое от задниц его брата и понравившейся ему девицы бревно. Леня немедленно налил другу портвейна из новой бутылки и предложил выпить на брудершафт, но младший Вулич отказался.
По парам наши персонажи отправились в свой последний, перед окончательным слиянием путь. То ли станций, где жила Надина родственница, было несколько, то ли мелкая Любка все же настояла, чтоб ее доставили именно в «Искорку», однако парочки через пять минут разбрелись в совершенно разные стороны смешанного сосново-елового леса, где, читатель, так легко заблудиться неопытному малышу. Через несколько минут голоса Дрона, Гаррика, Нади и Леночки естественно слились с ночными шумами… Проводив удачливых приятелей жадными глазами, оставшиеся откровенно загрустили, и Яблоч немедленно принялся за исполнение песенки собственного сочинения о друзьях-предателях и несчастной любви. Гашик, пошатнувшись, встал и взял игруна за плечо, пьяно заметив ему: «Антошка, если Дрон ее вые…, я его убью! Ты понял меня, а? Она же такая еще…». Яблочкин, положив гитару на колени, с трудом освободился от цепких рук безутешного Гашика и мотнул головой в сторону леса: «Они же просто шлюхи, Гашик! Ты что не понял? Если он ее сделает, я похлопаю ему в ладоши».
Леня Прен, поглядев на небо, с чувством выпил порцию водки, закурил Примачка и важно заметил: «Человек полагает, что он свободен, если ему дозволено поступать произвольно, но в произволе – то, пацаны, и есть главная причина несвободы!». Гашик сразу переместил свое внимание на Прена и задумался. «Это Гегель, пацаны, но как точно сказано!» – пояснил Лёня и выдул изо рта целое облако дыма. А ведь у него, алкаша, все ж было «отлично» по философии, что там говорить! Яблоч устало зевнул: «Пора спать, че тут комаров кормить?».
Гашик рухнул на бревно и обхватил голову руками. Возле едва дымящего костра стало совсем тихо и скучно.
Часть 2
из которой читатель узнает, как весело проводили время два студента и две нимфетки
Старый потасканный лев институтских дортуаров Дрон Вулич недолго проводил разведку на предмет любовных желаний Любы-маленькой, почти сразу приступив к лобковой атаке. Добравшись до первого подходящего пня в глубине лесочка, где уж точно никакого намека ни на «Искорку», ни на «Медик» не было, студент основательно уселся на него и водрузил Любку к себе на колени. Продлив поцелуй девчонки до предельно возможного, Дрон, не забыв сунуть неуместные теперь очки в карман рубашки, без долгих подходов и обильных средневековых рассуждений принялся стаскивать с нимфетки пресловутые желтые штанишки… Первые секунды Любашка не знала, что и сказать грубоватому кавалеру, однако когда толстые и жадные пальцы старшего Вулича вовсю загуляли по ее маленькой и неглубокой «ласочке» (привет мистеру Лоуренсу!), нимфетка нашла нужным возмутиться:
