Генри Уилл - Золото Маккены
На этом драка могла бы и завершиться, потому что ладонь яки нащупала осколок скалы, и у индейца появилось явное намерение размозжить череп распростертому под ним противнику. Но внезапно занесенная в ярости рука замерла, и у присутствующих вырвался дружный судорожный вздох. Пелон, не целясь, выстрелил с бедра, но несмотря на это, камень в руке Манки раскрошился на мелкие кусочки. Когда отдача от раздробленного булыжника прошла по всему телу, Манки издал вой удивления. В мгновение ока он оказался на ногах, обратив звериное лицо к Пелону и остальным. В перекошенных темных чертах лица читалась неутолимая жажда смерти, но вид Пелона и компании, сгрудившейся вокруг костра, заставил индейца застыть: даже для такого громилы, как Манки, противников было чересчур много. Он замешкался, и это спасло ему жизнь: жажда крови выветрилась из головы так же быстро, как и закипела. Пелон кивнул и убрал в кобуру дымящийся кольт. Беш, стоявший по правую руку, перехватил нож за лезвие. Хачита, находившийся по другую сторону, опустил огромный, похожий на булыжник кулачище, в котором был зажат томагавк. Санчес и Лагуна Кахилл, не успевшие пошевелиться, обменялись красноречивыми взглядами и распрямили сведенные судорогой плечи. Манки вынырнул из боевой стойки и, мрачно опустив голову, встал перед вожаком и всей шайкой.
— Подсчитав все «за»и «против», — произнес Пелон задумчиво, — я пришел к выводу, что сегодняшний вечер явился для тебя с нашей стороны рождественским подарком, потому что если бы ты погубил проводника, мне бы пришлось снова нажать на курок. Но вот мы стоим друг перед другом, а белый сидит на своих окороках живой и невредимый. — Тут он повернулся к девушке и отрывисто бросил по-английски:
— С тобой-то что? Неужели даже не предложишь руку человеку, рисковавшему из-за тебя головой?
Девушка вспыхнула и потихоньку подойдя к Маккенне, подала ему руку. Он взял ее и, поднимаясь на ноги, вымучил горестную и несколько окровавленную улыбку. Сметая со рта хвою, песок и веточки, старатель попытался было жестом извиниться.
— Не знаю, поверите вы или нет, — сказал он, — но мы попробуем выпутаться из этой истории. Я всегда был против того, чтобы столь изысканные молодые леди носились по здешним равнинам в подобной компании.
Ему было приятно увидеть, что девушка с напряженной улыбкой приняла эту неуклюжую остроту.
— Чтобы собраться, мне не понадобится много времени, — ответила она.
Между ними встал Пелон Лопес.
— Я и сам люблю похохмить, — обратился он к парочке. — Смотрите: ха-ха-ха! — Бандит запрокинул назад омерзительную башку и, как взбесившийся койот, залился лающим смехом. В следующее мгновение из-под серапе выскользнула рука с кольтом, и длинное дуло, задев ключицу, хрястнуло Маккенну по груди. Боль от удара была очень сильной, и Маккенна понял, что кость либо расколота, либо сломана. Но не подал виду, а, стиснув зубы, стерпел. Пелон, наблюдавший за ним, кивнул.
— Как я уже говорил, ты мог бы стать отличным апачем. Хотя, ей-богу, индеец бы получился престранный: с невинными голубыми глазками и дружелюбным личиком.
— Крайне странным, — подтвердил Маккенна. — Что дальше, хефе?
— Не смей разговаривать с девушкой, понятно? И смотри за тем, чтобы и она с тобой не заговаривала.
— Как угодно, — поклонился старатель и поведал девушке по-английски, что от них требовалось. Она кивнула и вернулась к работе: принялась прорубать просеку в кустарнике, заготавливая хворост. По этому мудрому решению Маккенна понял, что девушка усвоила первое правило выживания в апачском плену: молчаливое повиновение и готовность к работе в любое время. Он чуть-чуть наклонил голову в знак одобрения и был поражен, увидев ответную яркую, мимолетную улыбку. По всей вероятности, это необыкновенная женщина, подумал он. Хотя, конечно, в таких вещах старатель разбирался мало. Нельзя сказать, чтобы он был женоненавистником или робкого десятка — нет. Но шотландец плевал на женские капризы, считая, что женщины и мужчины думают разными местами. Правда, до сих пор Маккенна чурался женского общества и не мог проверить свои догадки.
Теперь же, смотря в серые глаза пленницы, он осознал, что сам пленен ею и во что бы то ни стало должен эту женщину узнать поближе. Впервые в жизни он был абсолютно уверен в тем, что она именно та, что ему нужна. Он оказывается гонялся все эти годы не за золотом, а за более редким сокровищем: редким, необходимым и, самое главное, неизмеримо более восхитительным, короче говоря, за этой беспризорной аризонской девушкой, чересчур молодой, чтобы возбудить в любом набожном христианине мысли, которые сейчас воспламеняли воображение Глена Маккенны. Иначе говоря, его сразила любовь. И теперь от Маккенны требовалось, каким угодно способом выцарапать невредимой это необыкновенное сероглазое создание у волчьей стаи Пелона Лопеса и в целости и сохранности вернуть ее в лоно цивилизации.
Разрешив собственные сомнения, рыжий золотоискатель кивнул сам себе и сделал глубокий вдох. Он все-таки оказался прав: несмотря на ссадины, кровоточащий рот, разбитый зуб и треснувшую ключицу, это и в самом деле был очаровательный вечер.
ДОГОВОР
— Как видишь, Маккенна, проблемы, в принципе, не существует. — Пелон пожал плечами, словно не в силах объяснять очевидное. — Ты сделаешь то, что мы прикажем — приведешь нас к золоту — или же будешь убит. Я знаю, ты очень упрям и, конечно, не хочешь нам помогать. Ты такой же, как апачи, даже упрямее. Ты даже можешь позволить нам убить себя. Но запомни, амиго, что Пелон всегда готов справиться с подобными неприятностями.
Теперь настал черед Маккенны пожимать плечами. Таким образом он старался заверить себя, что с нервами у него все в порядке. И еще, что прежде, чем бандиты заставят его присоединиться к их компании, он сможет немного покочевряжиться. Но ему было страшно любопытно, что за крапленую карту припас Пелон. Может, разбойники решат в нем поковыряться? Как-то раз мескалерские апачи проделали основательную дыру в его правой ступне, чтобы заставить старателя держаться подальше от мест, которые они считали священными. С неумолимой ясностью Маккенне вспомнились недели лечения, и у него тут же пропало всякое желание повторять подобные опыты.
— Пелон, — наконец произнес он, — ты всегда был отменным толмачом, но, похоже, годы берут свое. Теперь ты брюзжишь хуже старой бабы. Пожалуйста, будь краток и скажи наконец: чем ты меня собираешься напугать?
— Уж не думаешь ли ты, что я не заметил идиотские взгляды, которые ты бросал на девчонку? Ну что? Хочешь, можем вместе подумать над тем, что наш добрый приятель Манки сделает с ее маленькими и как бы ты назвал их — восхитительными? — грудями… Отрежет, да?
