Луис Ламур - Сэкетт
Завтра настанет утро, и мне надо будет готовиться к путешествию в горы, к далекой высокогорной долине, к тамошней речке. Сперва нужно продать золото и закупить снаряжение. Только потом можно будет трогаться в путь. И лучше мне выбираться поскорее, а то могут заявиться Бигелоу и начнут на меня охотиться. Тогда дело обернется не так просто.
Самым близким местом, где можно найти нужное снаряжение, был Лас-Вегас[15]. Мы запрягли лошадей в тележку, Тайлер и я, и двинули в Лас-Вегас, а Кэп поехал с нами верхом. Этот лысый старикан оказался мужик что надо, с таким не страшно хоть в огонь, хоть в воду, можете мне поверить.
— Не знаю, куда вы там собрались, — сказал мне Кэп, — но только если вы покажете где-нибудь это золото, город вмиг опустеет. Вся толпа двинется за вами следом… выследят, а если представится случай, так и убьют. Такие находки ведь бывают раз в жизни.
Пока мы ехали в Лас-Вегас, пришла мне в голову дельная мысль. Надо застолбить участок где-нибудь на той речке, там где она стекает с гор, и люди будут думать, что золото происходит как раз с этой заявки, им и в голову не придет поискать еще где-нибудь.
— Так и сделайте, — старые Кэповы глазки чуть сощурились, а я вам имечко подскажу для этой заявки. Можете назвать ее Рыжая Селедка.
Приехали мы в Лас-Вегас, остановились возле банка. Когда я показал свое золото, человек в окошке кассы малость побледнел, и я понял, что Кэп Раунтри говорил чистую правду. Если когда-нибудь вспыхивала алчность в человеческих глазах, так это был как раз тот случай.
— Где вы взяли это золото, мистер? — спрашивает он, напористо так.
— Мистер, — отвечаю я, — если вы собираетесь его купить, так не задавайте вопросов, а предлагайте цену. А если не собираетесь, так я пойду в какое-нибудь другое место.
Кассир этот был длинный, тощий человек с острыми серыми глазами, в которых вместо зрачков были только черные точки. У него было тонкое лицо и тщательно подстриженные усы.
Он облизнул кончиком языка губы и поднял на меня эти свои глазки.
— Это может…
И замолчал, когда рассмотрел выражение моих глаз. В эту минуту в банке появились Тайрел с Оррином. Оррин по какому-то делу выехал в город раньше нас. Они подошли ко мне.
— Что-нибудь не так, Телл?
— Пока нет, — сказал я.
— О-о, Оррин… — Глаза банкира прыгнули на Тайрела, потом снова на меня. Фамильное сходство было сильное.
— Мне тут предлагают купить кое-какое золото. Это ваш брат?
— Телл, познакомься, это Джон Татхилл.
— Всегда приятно познакомиться с кем-нибудь из семьи Сэкеттов, — сказал Татхилл, но когда наши глаза встретились, мы оба поняли, что ничего приятного тут вовсе нет. Ни для меня, ни для него.
— Мой брат только что приехал из Монтаны, — небрежно заметил Оррин. — Он был там рудокопом.
— Он больше похож на ковбоя.
— А я и был ковбоем, и еще буду.
Потом мы двинулись по магазинам покупать для меня снаряжение. Как ни старайся, не мог я скрыть, что мне нужна кирка и лопата, бурильный молот и буры. То есть снаряжение для горных работ, это любому было ясно, тут никакими отговорками не отвертеться. Я человек не слишком подозрительный, но от осторожности еще никто не погибал, и, пока мы колесили по городу, не забывал поглядывать себе за спину.
Через некоторое время Тайрел и Оррин отправились по своим делам, а я уже сам закончил собирать себе снаряжение. Кэпа поблизости видно не было, но ему нянька не требовалась. В свое время Кэпу довелось повидать виды, полазить по горам и речкам. И любой, кто нацеливался на этого старика, нацеливался на большие неприятности.
Спустилась темнота. Я оставил свои покупки в платной конюшне и двинулся вдоль улицы. Остановился, чтобы поглазеть на горы — и заодно бросил взгляд через плечо. Ну и, будьте уверены, заприметил некоего человека. Он за мной крался — ну чистый тебе индеец.
Только он был не индеец, а так, скользкого вида типчик, которому, кажется, делать было нечего, кроме как не спускать с меня глаз. Тут же мне пришло в голову, что это может быть один из Бигелоу, ну, я свернул в переулочек и побрел себе потихоньку.
Должно быть, он испугался, что я от него скроюсь, и ворвался в этот переулок бегом, а я, как боксер, ушел в сторону в тень. Его, видать, застало врасплох мое внезапное исчезновение. Он резко затормозил, слегка оскользнувшись, остановился — вот тут я его и ударил.
Кулаки у меня большие, а руки закалены тяжелой работой. Когда я приложился к его челюсти, бахнуло, как вроде обухом по бревну.
Если кому взбрело в голову ко мне лезть, то мне охота такого человека знать получше, ну, я его прихватил левой рукой за грудки и приволок в салун, где должен был встретиться с моими братьями.
Люди подняли глаза — людям всегда любопытно, если что происходит, — а я тем временем взял его покрепче, поднял одной рукой и посадил на стойку.
— Я ничего не цеплял на крючок, но этот джентльмен утопил мой поплавок, — пояснил я присутствующим. — Кто-нибудь его знает? Он ничего не сделал, просто пытался напасть на меня в переулке.
— Это — Уилл Бойд. Он игрок, картежник.
— Он поставил денежки не на ту карту. Я не люблю, когда за мной шастают по переулкам.
Бойд начал приходить в себя, и когда понял, где он и что с ним, хотел сползти со стойки, только я держал его крепко. Вытащил из ножен на поясе любимую свою арканзасскую зубочистку, которой пользуюсь во всяких разных делах.
— Тебя направили на путь зла, — объяснил я, — а тропа грешника крута и камениста. И сдается мне, что по дурной дорожке направили тебя эти усы.
Он глядел на меня без всякого расположения, и я видел, что этот человек попытается меня убить при первом удобном случае. Похоже, ему надо было научиться многому такому, чему его не выучили, пока он был моложе.
Покачивая острым как бритва ножом, я сказал:
— Бери-ка этот ножик и сбривай себе усы.
Он мне не поверил. Запросто видно было, ну никак он не мог поверить, что такое с ним случилось. Он даже не хотел поверить, ну, так я ему объяснил:
— Ты за мной охотился, — сказал я, — а я человек спокойный, я люблю, чтоб меня не трогали. Тебе нужно что-то на память, чтоб напоминало тебе о недопустимых прорехах в твоем воспитании.
И протянул ему нож, рукояткой вперед, и опять я ясно видел, как в нем шевелится мыслишка, не получится ли этот нож всадить в меня.
— Мистер, и не заставляй меня потерять терпение. А то я тебя накажу.
Он взял у меня нож — осторожненько, потому что уже понял, что сегодня удача не на его стороне, и начал сбривать усы. Они были жесткие, а у него под рукой, как назло, не оказалось ни горячей воды, ни мыла… скажу вам, джентльмены, ему, видать, было больно.
