Коттон Смит - Утренняя война
Страх заставил Дэйна двигаться быстрее.
— Давай, Стоктон! Разорви этого сукина сына! — завопил один из ковбоев Кросса.
Рудольф Кросс повернулся в седле и одобрительно кивнул в ответ на этот выкрик. Восстановив равновесие, Стоктон снова размахнулся и ударил Дэйна в грудь с такой силой, что боль, казалось, пронзила все его тело. Однако это не остановило кузнеца, и Дэйн, крякнув, изо всех сил впечатал кулак Стоктону в живот, затем ударил левой рукой его в грудь, от чего у шерифа затрещали ребра.
Из Стоктона словно вышел весь воздух, и он упал на колени, корчась от жуткой боли.
Правый кулак Дэйна угодил снизу в подбородок Стоктона, за этим последовал короткий удар левой в ту же точку. Каждый свой удар кузнец сопровождал коротким громким выдохом, похожим на ружейный выстрел. Дэйн отразил предплечьем правый кулак шерифа, целившийся ему в голову, и впечатал еще два удара в живот противника, значительно превосходящего его размерами.
Стоктон пошатнулся и шагнул назад, согнувшись пополам и прижимая обе руки к животу. Дэйн атаковал его градом ударов, разбив щеку; голова шерифа мотнулась влево, кровь брызнула на обоих дерущихся. Из окровавленного рта шерифа вылетел зуб.
Широко открыв глаза, плохо осознавая, что происходит, Стоктон беспорядочно замолотил кулаками. Дэйн с легкостью отразил его атаку и, шагнув вперед, нанес очередной апперкот. Стоктон всхлипнул и рухнул на землю. Стон перешел в жалобное поскуливание. Затем его вырвало.
Стоя над ним, Дэйн поднял глаза на Кросса.
— Сколько еще должен получить твой племянник, чтобы удовлетворить твой гнев?
С перекошенным от злобы лицом Кросс приказал двоим ковбоям поднять Стоктона на лошадь.
— Скажи им, пусть уберут это, — сказал Дэйн, отворачиваясь от рвотных масс. — Мне не нужна грязь перед мастерской.
Дэйн прошел через качающиеся двери, схватил серое полотенце, лежавшее у дверей на трехногом стуле и, вернувшись, швырнул его в сторону Стоктона. Полотенце порхнуло на ветру и приземлилось на сгорбленную спину шерифа.
Коренастый всадник в завязанной тесемками шляпе и длинных кожаных гамашах спрыгнул с лошади. Следом за ним спешился его сосед, француз с густыми усами, одетый в полосатые штаны, заправленные в черные ботинки. Они подошли к Стоктону и склонились над ним, намереваясь помочь.
— Проклятье! Ты еще пожалеешь об этом, — процедил сквозь зубы усатый француз в адрес Дэйна.
— Уберите это, — Дэйн указал на рвотные массы. — И побыстрее.
Коренастый ковбой схватил полотенце и двумя энергичными движениями собрал месиво. Потом оглянулся, ища, куда бы сунуть испачканное полотенце.
— Забери его с собой. Мне оно не нужно, — сказал Дэйн, не отрывая взгляда от Кросса. Рука его скользнула за спину, чтобы удостовериться, что пистолет никуда не делся. Оружие было на месте. Дэйн возблагодарил судьбу; он был уверен, что это еще не конец.
— Что? — переспросил француз, обдавая кузнеца гневным взглядом.
— Что слышал.
Француз пробормотал что-то себе под нос; коренастый ковбой, сморщившись, держал полотенце двумя пальцами подальше от себя. Общими усилиями ковбои поставили пошатывающегося Стоктона на ноги. Когда они подвели шерифа к лошади, он чуть не упал снова, тогда коренастый схватил Стоктона за ремень сзади, а француз, который был повыше ростом, подхватил его под левую руку и поднял в седло. Затем коренастый ковбой сунул полотенце в седельную сумку Стоктона и вскочил на свою лошадь.
Стоктон бессмысленно уставился на своего дядю и пробормотал нечто нечленораздельное.
— Ты отвратителен. Тоже мне, шериф! — проворчал Кросс и повернулся к Дэйну. — Кузнец, имеешь ли ты хоть малейшее представление о том, сколько денег мое ранчо приносит этому сраному городу? Торсмилл существует, потому что мы позволяем ему существовать!
Дэйн склонил голову набок.
— Кросс, я прекрасно осознаю, насколько важную роль ты играешь для городской экономики. Ты и другие владельцы ранчо. Мы рады приветствовать всех вас. Но только если вы соблюдаете наши законы. — Он указал на людей Кросса. — Если вы или ваши люди остаются в городе, вы должны сдать оружие. Шериф может подержать его у себя.
Широкоплечий мексиканец по имени Большой Хуан поднял свою винтовку и презрительно фыркнул:
— Ну так иди и забери ее… сеньор.
Прежде чем кто-либо успел среагировать, Дэйн молниеносным движение вскинул свой Смит-энд-Вессон.
— Положи ее, или я уложу твоего босса.
— Как думаешь, долго ты проживешь после этого? — с вызовом крикнул бородатый всадник, сидевший на коне рядом с мексиканцем. Его нахмуренные брови словно срослись в одну линию.
— Достаточно долго, чтобы пристрелить твоего босса — и еще двоих из вас.
Рудольф Кросс поднял затянутую в перчатку руку.
— Прекратите. Мы не собираемся здесь оставаться. Тебя это устраивает, куз… инспектор?
— Да, — сказал Дэйн. Его пистолет по-прежнему был направлен в живот Кросса. — Если вы оставите Уокера у Лонгорна отсидеть свой срок.
— А что если мы заберем его с собой?
— Я позабочусь, чтобы его седло было пустым. — Дэйн не сводил глаз с ковбоев, отслеживая малейший намек на движение руки к оружию.
— Чувствую я, что ты так и сделаешь, — Кросс изучал Дэйна с непривычным уважением в глазах.
— Не испытывай меня. Дело не стоит того, чтобы пролилась кровь, и ты знаешь это.
Кросс выразительно пожал плечами.
— Мои мальчики заберут повозку и купят в городе кое-какие товары. Идет?
— Да, если вы заплатите городской конюшне и в универсаме, — сказал Дэйн. — Кстати, неужели для совершения покупок нужно восемь человек? Просто интересно…
Кросс искренне улыбнулся, затем повернулся в седле.
— Леконесс, вы с Хоганом заберете телегу и купите все, что нужно, в магазине. В конюшне скажи, что я заплачу позже.
— Нет, вы заплатите сейчас, — настаивал Дэйн.
— В один прекрасный день, кузнец, ты получишь свое, — фыркнул Кросс, сунул руку в карман пальто и достал небольшой кошелек, туго набитый монетами. Бросив его ковбою, которого звали Хоган, грузный владелец ранчо объявил: — Сдайте оружие хозяйке магазина. — Затем нахмурился. — Вы знаете, что мне нужно в магазине?
— Да, — ответил Леконесс по-французски.
— Ага, — подтвердил Хоган.
Не удовлетворившись их ответом, Кросс одним духом продиктовал список необходимых покупок и велел ковбоям оставить в конюшне одну из лошадей для сидевшего в тюрьме Уокера. Словно ставя точку в своих распоряжениях, он сильно дернул поводья влево и пустил лошадь галопом. Остальные всадники последовали за ним, Большой Хуан ехал рядом со Стоктоном, поддерживая того, чтобы он не выпал из седла.
