Евгений Костюченко - Блюз для винчестера
— Конечно. — Гончар улыбнулся. — Я привяжу пса под кроватью. Могу я вернуться в отель?
Шериф смотрел на желтого пса, барабаня пальцами по пряжке.
— Пойдем вместе, — решил он. — Как бы ты опять не свалил кого-нибудь по дороге. Говоришь, приехал из Небраски? Верхом?
— Да.
— А где нашел собаку?
— Это она меня нашла. У развилки, недалеко от города.
Пес бежал впереди, оглядываясь.
— Говоришь, промыл рану? Какую рану?
— Похоже, койот цапнул.
— А ничего подозрительного по дороге не встретил? Не слышал стрельбы, к примеру?
— Стрельбы? Нет, не слышал, — твердо ответил Степан.
До самого отеля Гончар шел в сопровождении шерифа и помощника, а сзади плелись бородатые ковбои с винтовками. Пес юркнул под крыльцо и замер там.
— Имей в виду, — сказал шериф. — Если не будешь следить за псом, его прибьют. У нас не любят бродяг. Кстати, ветеринар, можешь дать мне совет насчет лошади?
— А в чем дело?
— Хромать стала. С виду все нормально. Неделю бегает и вдруг начинает хромать. Через пару дней все проходит, опять может месяц бегать. А потом опять та же история.
— Не волнуйтесь, шериф. Это точно не бруцеллез.
— Точно? Ну а мне-то что делать, не подскажешь?
— Подскажу, — серьезно сказал Степан. — В тот день, когда она не будет хромать, продавайте ее.
33. РАНЧО "СИНГ-СИНГ"
Вернувшись в номер, Степан принялся молча помогать Харви укладывать продукты в дорожные сумки. Он решил не рассказывать о встрече с шерифом.
— Выйдем на рассвете? — спросил Дрейк.
— Нет. На закате. Ты же любишь ночевать среди скал.
— Мы можем переночевать на ранчо.
— Мне почему-то кажется, — сказал Степан, — что нам уютнее будет под открытым небом, чем под крышей на этом ранчо. Ты заметил, что на улицах почти не видно местных жителей? Все куда-то попрятались.
— Все, кроме шерифа и ботаников, — согласился Харви.
— Все это очень похоже на войну. Но я не понимаю, из-за чего здесь могут воевать.
— Возможно, из-за кровной мести? На Юге бывает такое. Семья на семью. До четвертого колена. Когда собирается вся родня с обеих сторон, это уже война двух маленьких армий. И власти боятся вмешиваться. Может быть, и здесь такое принято?
— Тогда об этом говорили бы за каждой стойкой. Нет, здесь другое. Город наполнен чужаками, которых все боятся.
— Мы не в счет, — сказал Харви. — Нас тут любят. По крайней мере, два существа. Хозяйка гостиницы и твой рыжий пес.
— Возьмем пса с собой, пока эти ковбои его не пристрелили.
— Это не ковбои. Ты видел, в чем они ходят? Думаешь, грязное тряпье они надели из-за бедности? Как бы не так. Их одежда не просто грязная. Она пропитана именно той грязью, в которой они живут.
— Ну и что?
— А то, что они так сливаются с окружающей обстановкой. Это маскировка. Ты знаешь, что койоты в Техасе и в Вайоминге — разного цвета? — спросил Дрейк, сворачивая свои рубашки. — Так и эти ботаники. Если их сейчас вдруг перебросить в Канзас, они первым делом выстирают свое тряпье, а потом как следует извозят его в канзасской грязи. Вот ты назвал их ковбоями. Да, у них кожаные штаны, у них шпоры, и у некоторых сбоку под седлом болтается свернутое лассо. Но главный признак ковбоя — другой.
— Рубашка?
— Верно. Яркая рубашка, лучше всего в крупную клетку. И яркий платок на шее.
— Я никогда не задумывался об этом, — сказал Степан. — Правильно. Наши ботаники все одеты так, чтобы оставаться незаметными. Ну а почему настоящие ковбои так любят яркие краски?
— Потому что ковбою надо, чтобы его видели издалека. Особенно если он сверзится с коня и будет валяться в высокой траве. Красно-белая клетчатая ткань уже спасла не одну жизнь.
Степан надел свою черную, поседевшую на спине рубашку и сказал, закатывая рукава:
— А у меня вот все рубашки черные. Впрочем, их всего-то две. Ну, мы с тобой не ковбои. Нам, ветеринарам, можно одеваться попроще.
Звание медика, как заметил Степан Гончар, вызывало особое уважение и доверие у всех, с кем ему приходилось встречаться. Оно и понятно. С одной стороны, ветеринар занят понятной и полезной работой. И в то же время эта чисто практическая деятельность несет на себе отблеск высокой науки, а ведь серьезное образование дается далеко не всем. Вот такое сочетание грязных рук и светлой головы и виделось каждому за скромным словом "ветеринар". Степану и Харви охотно подсказывали дорогу и при этом не докучали вопросами о своих болячках. Когда же просили советов насчет лошадей и коров, то Харви Дрейк вполне обходился собственным опытом. Он помнил, как лечится мастит. А Степан знал, что мальтийскую лихорадку теперь принято называть бруцеллезом.
Но нигде они не останавливались даже на день ради ветеринарной практики, какие бы гонорары им ни обещали.
Они оплатили свой номер в "Эрмитаже" на пять дней вперед и, уезжая, сказали хозяйке, что к вечеру вернутся.
— Надеюсь, вы успеете до вечера съесть все, чем набили свои сумки, — сухо сказала она. — Не беспокойтесь. Если меня спросят о вас, я знаю, что сказать.
Пес бежал рядом, пока они ехали по городу. Но стоило Степану и Харви оставить за спиной последний дом, как желтый пес резво помчался впереди, обнюхивая каждый камень и носясь из стороны в сторону.
Ранчо "Семерка" легко было найти по колючей проволоке, которая тянулась справа от дороги двумя ржавыми нитками на покосившихся столбиках. Путники свернули с дороги, добравшись до угла ограды, и двинулись вверх по еле заметной тропинке, натоптанной объездчиком. Въездная арка из двух березовых стволов была украшена вывеской с выжженной цифрой "7". В сотне шагов за ней Степан увидел небольшой табун лошадей. Они понуро стояли под солнцем, обмахиваясь хвостами.
— Ты уверен, что эти кони нам подойдут? — спросил Харви Дрейк.
— Нет, этих нам не надо, — сказал Степан. — Их оставили пастись слишком далеко. Нам нужны те, которых держат поближе к дому.
Преодолев еще один подъем, они увидели вдалеке пару приземистых строений, сколоченных из широких неровных досок. Даже издалека были заметны широкие щели в стенах. Между домами желтело обширное пятно пустого загона, огороженного жердями. Вдоль забора неторопливо трусил по кругу одинокий всадник. Сначала Степан подумал, что он объезжает молодую лошадь, которая, впрочем, вела себя довольно смирно. Но наездник вдруг вытянул руку вбок, по направлению к центральному столбу загона. В руке блеснул револьвер, из ствола вылетела дымная струйка, еще одна, и только потом донесся звук выстрелов.
Всадник продолжал кружить по загону, непрерывно паля по столбу. Причем после каждого выстрела его револьвер крутился вокруг пальца. Отстреляв барабан, всадник подбросил кольт, поймал его левой рукой, а правой выхватил новый револьвер из-за пояса. Над загоном стояло облако пыли и порохового дыма.
