Джек Логан - Железный мустанг
Ханикатт показал ему на угол вагона, в котором из-под груды пустых почтовых мешков выглядывала паровозная труба.
— А это вам зачем?
— Это так называемая ромбовая труба. Мы останавливались на одной из сортировочных станций по пути из Дирлоджа, чтобы пополнить продовольствие, и свистнули эту трубу. Чтобы поставить ее вместо нашей прямой трубы для маскировки. И еще мы раздобыли немного черной и золотистой краски. — Он сделал паузу, наслаждаясь их недоумением. — Когда кончится дождь, мы остановимся, переставим трубу, поменяем номера на паровозе и закрасим название на тендере. Понятно?
— Понятно, — ответил Слокум, — но все равно я не уверен, что этот номер пройдет.
— Господи, да почему? — воскликнул Барлоу. — Вот вы, — он обратился к И. В., — вы старый железнодорожник. Что вы скажете?
— Ничего не выйдет. Скорее индейцы отпустят бакенбарды.
— Но разве вы не видите, что мой план уже действует?
— С массой оговорок. Если за день вы не будете проезжать слишком много станций. Если на дороге не будет затора. Если у вас не кончится топливо. Если после того, как вы один или два раза измените маршрут, они не разгадают ваш маневр и не накроют вас на стрелке. Если ваш паровой котел не взлетит на воздух — паровоз, похоже, еще довоенной работы. Но есть и еще одно обстоятельство, которое стоит всех остальных вместе взятых.
— Какое же?
— Движение на дороге. Как вы будете знать, что находится впереди вас?
— Точно так же, как это узнают на других поездах. Познакомьтесь, это Тэйт Мэлрей, наш телеграфист. Он может принимать и отправлять любые депеши. Господи, да он может закрыть целую линию, чтобы расчистить нам путь. Правда, Тэйт?
— Запросто.
— Ну что, ребята, какие еще проблемы? Слокум и его друзья переглянулись.
— А как насчет машиниста? — спросил И. В.
— Лучший в своем роде. Гнул спину на Пенсильванской линии еще до войны, — ответил Барлоу.
— Не сомневаюсь в его сноровке. Но спать ему, видно, вовсе не придется.
Барлоу захохотал.
— Кассиди? Да будет вам известно, мистер, старина Деннис спит ночью часа два. А если вдруг он захочет отключиться на полных восемь часов, то у него будет сколько угодно возможностей. Нам частенько придется отсиживаться по целым дням на запасных путях, ожидая, пока не стемнеет. Нет, положитесь на мое слово, ребята, мы должны прорваться.
Полное отсутствие энтузиазма у слушателей разочаровало Барлоу — это выдавало выражение его лица.
— Теперь я перехожу к сути дела, — продолжал он. — Настоящим я официально приглашаю вас четверых участвовать в нашем путешествии. Вы, похоже, можете постоять за себя в любой передряге, ребята вы опытные, крепкие и из тех, кто любит со вкусом провести время.
— Нельзя ли мне отвязать флягу от своего седла? — прервал его
Ханикатт.
— Ради бога, — сказал невысокий человек, стоящий рядом с его жеребцом. — Особенно если тебе понадобилась пустая посуда. Все расхохотались. Ханикатт кисло улыбнулся. Слокум приглушил раскаты смеха.
— Благодарим вас за ваше предложение, мистер. Нам нужно несколько минут, чтобы обсудить его между собой.
— Валяйте. Можете разговаривать сколько угодно. Мы перейдем в вагон. Пошли, оставим ребят наедине.
Задняя дверь захлопнулась за последним из вышедших. Он обернулся, помахал им через окно и скрылся в соседнем вагоне.
— О, господи! — начал И. В. — Проехать четыре сотни миль, чтобы так влипнуть!
— Я, кажется, понимаю ситуацию, — сказал Слокум, скребя подбородок. — Если мы попробуем отказаться, они нас пристрелят. Так что нам придется идти с ними до конца. Но давайте, бога ради, разберемся во всем по порядку. Нужно решить три вещи: во-первых, как нам переправить отсюда юношу…
— Подождите, — прервал его парнишка.
— Вэйд, заткнись! — раздраженно взорвался Слокум. — Если бы ты оставался в лесу, как мы тебя просили, ты никогда бы не попал в такую заварушку. Наше дело здесь приказывать, а твое выполнять наши приказы.
Юноша ничего не ответил. Заговорил Ханикатт:
— Почему бы нам не пойти самым простым путем? Напрямую спросим Барлоу, не может ли он отпустить парнишку? Скорее всего, он согласится.
— Ты, должно быть, шутишь, — отозвался Слокум. — Ты что же, думаешь, что они отпустили пассажиров и паровозную бригаду?
— Скорее всего, они их перестреляли и сбросили в ущелье, — глухо проговорил И. В.
— Так они и поступили! — воскликнул Слокум. — Мертвецы не болтают. Если мы попросим Барлоу отпустить Вэйда, то не успеет тот пройти и тридцати футов, как получит четыре пули в спину.
Юноша судорожно вздохнул.
— Джон прав, Ханикатт, — сказал И. В. — Мы сможем переправить юношу отсюда, только когда подвернется удобный случай.
— Как ты думаешь, что вообще нужно от нас Барлоу? — поинтересовался Ханикатт.
— Скорее всего, он взял нас как заложников, — ответил Слокум.
— А почему же он не воспользовался пассажирами или паровозной бригадой?
— Поинтересуйся у него самого. Может, он ведет с нами какую-то игру, кто его знает. Одно можно сказать определенно: они не нашли набитый деньгами пояс Сирлза.
— Думаешь, нет? — спросил юноша. Слокум кивнул.
— Наверняка. Мы бы его сразу заметили в куче бумажников, сваленных на сиденье. Подозреваю, что Сирлз заметил их еще из окна, скинул пояс со своего толстого пуза и запрятал под сиденьем или где-нибудь еще. Нам придется поискать его, не привлекая к себе внимания.
— У нас уйма времени, — отозвался И. В. — Мы сможем еще разобрать весь этот поезд до последнего винтика.
— Вот именно этого нам делать не следует! — резко прервал его Слокум.
— У меня есть мысль, — сказал юноша. — Почему бы нам не убедить их, что кто-то из нас что-нибудь потерял— ну, там, кольцо или брелок от часов. Мы могли бы все вчетвером притвориться, что заняты поисками.
Слокум недоверчиво посмотрел на парнишку.
— Вэйд, какого черта ты собираешься всю жизнь сажать свеклу?
— А что?
— Сынок, с твоими мозгами ты мог бы еще учителей учить. Клянусь, давно не слыхивал ничего подобного.
— Итак, решено. — С этими словами Ханикатт отвязал свою флягу, вытащил пробку и перевернул ее вверх дном. Одинокая капля виски упала на пол. — Связываемся с этими ворами и головорезами.
— Пока не найдем денег, — подтвердил Слокум.
— Джон, сколько, ты думаешь, зашито у него в поясе? — спросил И. В.
— Тысяч пятнадцать или двадцать. А возможно, и вдвое больше. Всем четверым хватит.
— Думаешь, нам вернут оружие? — спросил И. В.
— Пока наверняка нет, — ответил Слокум. — Так что нас четверо безоружных против тридцати вооруженных бандитов. И это так же точно, как то, что из трех карт можно составить стрит.
