Лэрри Макмуртри - Пустыня смерти
Вскоре над оврагами и лощинами, расположенными на юге, повисла густая пыль, поднятая копытами двадцати лошадей.
— А Чарли Гуднайт — крутой мужик. — заметил Длинноногий.
— Да. куда уж круче, — согласился с ним Калеб.
16
Большую часть дня Калеб Кобб ехал один, его сопровождал лишь ирландский волкодав. Если ему и досаждала мысль, что он вышел не на ту реку, куда стремился, свои чувства полковник не проявлял. Рейнджеры из его отряда чувствовали себя неловко. Разговоры почти утихли. Все ехали молча, каждый наедине со своими мыслями. Гас пару раз пытался заговорить с Каллом, но тот не откликался, пытаясь подавить в себе чувство, что вся экспедиция оказалась глупой затеей. Они даже не узнали, к какой реке вышли, а прикидки их командира, какое расстояние им предстоит пройти, оказались на сотни миль меньше. Они уже потеряли несколько человек и большинство фургонов и повозок, забили и съели последних волов и коров. Даже если где-то вблизи и можно поохотиться, то все равно никто не знает, где именно.
— Ненавижу никуда негодную подготовку, — признался Калл.
Гасу же, наоборот, было все безразлично, он был беспечен и резвился, как жеребенок. Он не мог долго находиться в подавленном состоянии, особенно в чудесную погоду и в живописной местности.
— Ничего страшного, ты же увидишь разнообразные природные условия на протяжении нескольких сот миль, даже не вытаскивая ноги из стремян, — говорил он Каллу. — Я предпочитаю разглядывать красоты с верхушек деревьев. Только плохо, что индейцы любят прятаться как раз в их кроне, — добавил он.
— Они прекрасно прятались и на берегах Пекоса, а там не было ни единого дерева, — напомнил ему Калл. — Может, сейчас за нами наблюдают сотни глаз, а мы их не замечаем.
— Лучше заткнись, ты всегда предполагаешь самое худшее, — запротестовал Гас, раздраженный пессимистическим настроением друга — ему хотелось просто наслаждаться прекрасным солнечным днем в прериях, и больше ничего.
Ему не хотелось думать, что в ближайшем овраге или лощине могут скрываться до сотни индейцев. Он хотел лишь скакать галопом до самого Нью-Мексико — из опасных и рискованных приключений он извлекал одно удовольствие, не в пример мрачным предчувствиям своего приятеля.
В отряде не один только Калл выражал опасения. В ту ночь исчезли Бес-Дас и Алчайз и увели с собой шесть лошадей.
— Полагаю, им не хотелось быть застреленными подобно Фолконеру, — сказал Длинноногий. — Калеб Кобб слишком скор на расправу. Командиру не подобает расстреливать людей, которые могут нам понадобиться.
— Не думаю, что мы хуже, нежели считаем себя, — заметил Верзила Билл. — Те двое для нас пропали. А вот ковбой Гуднайт — он знает, куда двигаться.
В прериях между Бразосом и широкими равнинами Ред-Ривер пропали еще два фургона. Калеб приказал уложить все боеприпасы в один фургон и дал команду возчикам впрячь в повозку как можно больше лошадей. Вечером все ели за ужином зубатку — уровень воды в реке понизился настолько, что некоторые рыбы оказались в западне в неглубоких заливчиках. Рейнджеры заострили ивовые прутья и сделали из них подобия острог. Таким образом удалось поймать более пятидесяти рыб, которых немедля поджарили и с жадностью съели, но все равно люди отправились спать голодными и недовольными.
— Есть рыбу — все равно что поглощать воздух, — философски заметил Джимми Твид. — Рыба, конечно же, тоже поглощается, но не насыщает.
Как только они миновали Теснину, перед ними открылась огромная равнина, тянувшаяся далеко на запад. Рейнджеры находились в прериях уже несколько недель, но никто из них не был готов увидеть такие просторы на небе и на земле, когда они вступили на плато Ллано-Эстакадо. Через пару дней перехода по плато понятия расстояний для них, похоже, изменились. Огромная равнина, тишина и бесконечная даль стали представляться им целым миром. На равнине они почувствовали себя муравьями. По ночам на огромном пространстве, где в темном небе ярко сияли крупные звезды, Гас нередко пытался представить себе образ Клары; но воспоминания о том, как он влюбился в девушку в маленьком пыльном оптовом складе в Остине, стали далекими и маловажными, словно пылинки, плавающие в солнечных лучах, проникших в склад. Девушка и склад больше подходили для дневных раздумий, а великая равнина для вечных мыслей.
Пустынная земля, раскинувшаяся впереди, путала и настораживала рейнджеров. Если индейцы нападут на них, когда они поедут на плато, каковы будут шансы на спасение?
Длинноногого назначили командиром группы разведки. Всякий раз, когда он выезжал на разведку, он брал с собой Гаса и Калла. Гаса он ценил главным образом за его зоркие глаза. Все знали, что он мог видеть гораздо дальше и точнее, чем любой в отряде. А Калла он прихватывал с собой за его стойкость и упорство — тот не пасовал перед трудностями.
На третий день похода по равнине они заметили впереди на горизонте какие-то изменения. И тем не менее никто не придал им значения. Облака, казалось, совсем прижались к земле. Гас первым заметил нечто странное: недалеко от них впереди за кроликом или куропаткой спикировал ястреб, но не долетел до жертвы и взмыл вверх, держа кого-то в когтях. По-видимому, он нырнул в нору.
Минут через десять они подъехали к входу в большой каньон Пало-Дуро, и все прояснилось. Ястреб вовсе не нырнул в нору, он влетел в каньон, ширина которого достигала нескольких миль и длина много-много миль, так что западный конец каньона не был даже виден, а в нескольких сотнях футов ниже на огромном поле паслось стадо бизонов.
— Ура-а! Мы нашли бизонов! — завопил Гас. — Давайте спустимся вниз, подстрелим нескольких — может, за это полковник поощрит нас.
— Нет, не поощрит, потому что при спуске ты свернешь себе шею, а если даже и не свернешь, то потом нипочем не выкарабкаешься назад с кусками бизонятины в руках, — охладил его пыл Длинноногий. — Я слышал кое-что про этот каньон, — добавил он после паузы. — Только не знал, что мы так близко от него.
Он отправил Калла назад в отряд доложить обстановку, а сам остался с Гасом, чтобы проехать вдоль каньона и отыскать возможный спуск вниз. Вид мирно пасущихся бизонов усилил чувство голода — он уже несколько дней не ел калорийной пиши, а каша и рыба из Ред-Ривер не так вкусны и сытны, как бизонье мясо на ребрышках.
Возвращаясь быстрой рысью обратно в лагерь, откуда они выехали не так давно, лошадь Калла вдруг отпрыгнула вбок, да так резко, что Калл вылетел из седла. Поводья из рук он все же не выпустил, но больно стукнулся головой и плечами о землю и на мгновение потерял ориентировку. Очнувшись, он увидел что-то белое вблизи. Приглядевшись, он понял, что лошадь испугалась трупа белого человека. Сперва он решил, что это должно быть кто-то из рейнджеров, отъехавших на охоту или просто прогуляться. Этого человека застрелили, оскальпировали, раздели догола и изуродовали. Ему разрубили грудную клетку и выбросили внутренние органы. Калл пристально вглядывался в лицо убитого, но не опознал его, тот явно был не из рейнджеров их отряда. На незнакомце не осталось ни клочка одежды. Опознать его не представлялось возможным.
