Евгений Костюченко - Зачистка в Аризоне
— Значит, сегодня мы сможем уйти?
— Кто знает? Может быть, сегодня. Или завтра.
Уже третий день они жили в лесном поселке, где кроме них были только женщины и дети. Все мужчины неделю назад ушли за перевал и до сих пор не вернулись. Такое бывало часто. Местные жители никогда не уходили в лес по одиночке. На этот раз они отправились не на охоту. На перевале попали в беду несколько белых — одни свалились в пропасть, а другие пытались их оттуда вытащить. Жители поселка помогли им, а потом подрядились провести коротким путем через горы к дороге.
Когда они вернутся, в поселке будет устроен праздник. В жертву богам принесут кабанчика. На столах появятся кувшины с забродившим соком лесных ягод. А наутро все мужчины снова уйдут, чтобы довести до реки друзей колдуна Адамса.
— Я бы так не смог, — сказал Остерман, глядя, как Инес ловко зашивает его рубашку. — Не смог бы так спокойно сидеть и ждать несколько дней, пока мужья и братья шатаются неизвестно где.
— Потому что ты не женщина. Женщины могут больше, чем мужчины.
— Говоришь, как моя бабушка, — сказал Илья.
Его родная бабушка, оставшаяся в Одессе, никогда ничего такого ему не говорила. Он хотел сказать «как старуха», но в последний момент испугался.
— Да? Я такая старая?
— А моя бабушка вовсе не старая. Она молодая, красивая, веселая. Правда, я давно ее не видел.
— Почему?
— Она живет далеко. Очень далеко. Еще дальше, чем мама, отец, брат и сестра.
«Хорошо, что у меня нет племянников», — подумал он, потому что не помнил, как будет «племянник» по-испански.
— А чем ты занимаешься так далеко от дома?
— Чем? Спасаю маленьких глупых девочек.
Она хихикнула и хотела перекусить нитку. Но он подал ей нож:
— Не порть зубы. Они тебе еще пригодятся.
— Убери это… — Инес нахмурилась. И тут же лицо ее разгладилось, и на нем снова появилась усмешка. — Мануэль тоже глупая девочка? Луисита говорила, ты и его спас.
— А мы с Крисом всех спасаем. Привычка такая.
— Сеньор Крис не такой, как ты. Он строгий.
— А я?
— А ты веселый. Ты не похож на гринго.
— Я не гринго. И Крис тоже не гринго. Мы с ним из Одессы.
Он стал подыскивать нужные слова, способные описать город у моря. Море… Как объяснить ей, что такое море? Но Инес сказала:
— А я из Пуэрто-Пеньяско. Там хорошо. Залив, горы и много-много цветов.
— Как же ты оказалась в Соноре?
— Отец получил там земельный надел. Тогда всех переселяли на новые земли. И мы переехали. Через год родители умерли, и я стала работать в доме алькальда. Мне повезло. Алькальд — добрый человек. Три года я нянчила его детей. Да, алькальд — добрый человек, но его жена меня не любила. Она отдала меня миссис Фраун.
— И куда же ты вернешься? Опять в дом алькальда? Или в этот свой Пуэрто…
— Пуэрто-Пеньяско. Не знаю. Может быть, родители Луиситы и Мануэля возьмут меня в свою семью. — Она расправила рубашку и посмотрела ее на свет. — Все, можешь носить.
— Спасибо. Если бы не ты, я бы ее выбросил.
— Ничего не выбрасывай.
— Ну вот, опять ты меня учишь. Слушай, у меня тут завалялась одна вещица… — Он достал из-за пазухи маленький кольт и показал его, держа на ладони. — Нравится?
Илья долго готовился к этому моменту. Ожидая, что девушка придет в ужас от одного вида оружия, он приготовил немало аргументов в защиту своего подарка. Но Инес снова удивила его.
— Какой крошечный, — умилилась она. — Можно подержать? Он не выстрелит?
— Нет. — Он выгреб патроны из кармана и покатал их на ладони. — Не заряжен.
Она принялась вертеть револьвер в руках и рассматривать гравировку на стволе.
— Почему он такой маленький?
— Чтобы умещался в кармане. Обычно такие штучки носят с собой картежники. А еще их берут в дорогу дамочки, которым приходится путешествовать* без сопровождения.
— Это твой?
— Я похож на дамочку? Нет. Он твой.
Ее брови округлились, а рот смешно приоткрылся. Инес недоверчиво смотрела на Остермана, прижимая блестящую игрушку к груди.
— Мой?
— Я больше ничего не могу тебе подарить, — сказал он. — А это — вещь красивая, необременительная и в хозяйстве полезная. Я научу тебя им пользоваться. И тогда никакая миссис Фраун тебя никуда не увезет.
— Мне никогда не дарили таких дорогих вещей…
«Потому что меня рядом не было, — подумал Илья. — Но теперь все будет иначе».
— Ты меня научишь? Я хочу научиться прямо сейчас!
Женщина у очага посмотрела на них. Илья улыбнулся ей:
— Не волнуйтесь, сеньора! Никто не собирается тут стрелять.
— Когда ты научишь меня? — Инес потеребила его за руку.
— Сначала ты должна к нему привыкнуть. Носи его с собой.
— Я сошью для него чехольчик, — обрадовалась она и снова вынула иголку из клубка. — И кисет для патрончиков.
«Патрончики»!
Илья рассмеялся. Впрочем, заряды для этого револьвера были так похожи на детский мизинец, что и не заслуживали гордого имени патронов.
Он встал, надевая шляпу:
— Спасибо за рубашку.
Инес кивнула, не отрывая взгляда от револьвера.
Остерман, чрезвычайно довольный, вышел из хижины и направился к деревьям, между которыми висел гамак Кирилла. На веревках поверх гамака было косо натянуто пончо, по которому стекали капли дождя. Илья набрал пригоршню воды и брызнул в лицо приятеля.
— Что, уже? — спросил тот, не открывая глаз. — Уже моя вахта?
«Наверно, ему снится море», — подумал Илья с нежностью и вытер платком лицо Кирилла.
— Кира, а где находится Пуэрто-Пеньяско?
— Раз «пуэрто», значит у моря. Речные порты иначе называются. Лучше спроси у Адамса.
— Знаешь, о чем я сейчас подумал?
— Еще нет. — Кирилл зевнул и открыл глаза. — Но, кажется, сейчас узнаю.
— Я вот подумал… Почему бы нам не уехать к морю? Когда все закончится, махнем в какой-нибудь Пуэрто-Пеньяско, купим шхуну, начнем возить контрабанду…
— …В Сан-Фелипе, — продолжил профессор Адамс, выходя из зарослей. — Это порт на другом берегу залива, напротив Пеньяско. Не знаю, как насчет контрабанды, но пассажирские рейсы, безусловно, окажутся достаточно прибыльными.
Илье не хотелось обсуждать столь важную тему с посторонними, и он спросил:
— Ну что, профессор, раскрыли секрет агротехники?
— Видимо, у них тут какая-то особенная кукуруза, с более мощной корневой системой, — охотно ответил Адамс. — И, безусловно, очень важно то, как они сажают семена. Примерно так же, как хопи в пустынях Аризоны. Заостренной палкой делают лунку и аккуратнейшим образом ее засыпают. Хопи возле каждого ростка ставят на ребро камень, чтобы давал тень, а здесь…
Он прервал лекцию, обернувшись. Из леса доносились встревоженные женские голоса.
