Томас Рид - Белый вождь
Она вошла в церковь, но, прежде чем опуститься на колени, внимательно оглядела ряды спин. На одной из них, окутанной мантильей, взгляд ее задержался. Она узнала ту самую сеньориту, о которой мы говорили. Девушка, видимо, успокоилась; проскользнув меж спин, она опустилась на колени рядом с сеньоритой так близко, что их локти почти соприкасались.
Она проделала все это совсем бесшумно, и сеньорита не заметила свою новую соседку, лишь легкий толчок в локоть заставил ее поднять голову и оглянуться. Лицо ее осветилось радостью, однако губы продолжали твердить молитву, словно ничего не произошло.
Но вот раздался сигнал, возвещающий, что можно немного отдохнуть, и две коленопреклоненные фигуры – сеньорита и простолюдинка – склонились друг к другу; руки их сблизились. Еще мгновение – и из-под шали показалась маленькая коричневая рука, из-под мантильи – нежные белые пальцы, унизанные кольцами.
Словно сговорившись, они коснулись друг друга, и хотя это длилось едва полсекунды, тонкий наблюдатель мог бы заметить, как из одной руки в другую – из коричневых пальцев в белые проскользнула свернутая трубочкой бумажка. Но поистине лишь тонкий наблюдатель заметил бы этот маневр – он был проделан так ловко, что никто из стоящих на коленях впереди или сзади не увидел ничего предосудительного.
Обе руки тут же скрылись под накидками; прозвенел колокольчик, сеньорита и крестьянка снова выпрямились и с самым благочестивым видом стали повторять слова молитвы.
Но вот служба кончилась. Окропляя себя святой водой, девушки торопливо перекинулись несколькими словами; но вышли они из церкви врозь и разошлись в разные стороны. Крестьянка быстро пересекла площадь и скрылась в узкой улочке. Сеньорита горделивой поступью направилась к своему дому; лицо ее сияло радостью.
Она вошла в дом и поспешила в свою комнату. Развернув маленький листок бумаги, она прочитала:
"Дорогая Каталина! Вы сделали меня счастливым. Лишь час назад я был самым несчастным человеком на свете. Я потерял сестру и думал, что лишился вашего уважени. Мне возвращено и то и другое. Сестра моя со мной, а драгоценный камень, сверкающий у меня на пальце, говорит о том, что даже клевете не удалось отнять у меня вашу дружбу, вашу любовь. Вы не считаете меня убийцей. Да, я не убийца, я – мститель. Вы узнаете обо всем. Об ужасном заговоре, жертвами которого стали я и мои родные. Жестокость этого заговора так чудовищна, что он кажется невероятным. Да, я стал его жертвой. Я больше не могу показаться в Сан-Ильдефонсо. Отныне меня будут травить, как волка, и если схватят, то расправятся со мной, как с волком. Но теперь, когда я знаю, что вы не заодно с моими врагами, мне ничего не страшно.
Если бы не вы, я ушел бы далеко отсюда. Но с вами я не в силах расстаться. Лучше я буду ежечасно рисковать жизнью, чем покину места, где вы живете, – ведь вы мне дороже всех на свете!
Сколько раз я осыпал поцелуями ваше кольцо! Этот залог любви у меня отнимут лишь вместе с жизнью.
Враги гонятся за мной, как ищейки, но я не боюсь их. Мой славный конь всегда при мне, а с ним я могу смеяться над своими трусливыми преследователями. Но я должен во что бы то ни стало еще раз прийти в город. Я должен увидеть вас, дорогая. Должен сказать вам то, чего нельзя доверить бумаге. Не откажите мне! Я приду на старое место, чтобы увидеться с вами, завтра в полночь. Не откажите, дорогая, любимая! Мне надо объяснить вам многое такое, что очень важно, и я могу это сказать только с глазу на глаз. Вы увидите, что я не убийца, что я попрежнему достоин вашей любви.
Спасибо! Спасибо за вашу доброту к моей бедной маленькой сестренке! Бог даст, она скоро поправится. До свиданья, моя любимая! К. "
Прочитав записку, прекрасная Каталина поднесла ее к губам и пылко поцеловала.
– Достоин моей любви! – прошептала она. – Да, он достоин любви королевы! Отважный, благородный Карлос!
Она снова поцеловала листок и, спрятав его на груди, неслышно вышла из комнаты.
Глава XLI
Желание Вискарры отомстить Карлосу возрастало с каждым часом. Недолго длилась радость, охватившая его, когда он избавился от страха смерти. Так же недолго радовался он, избавившись от беспокойства из-за пленницы. Его терзало совсем иное чувство. Превыше всего он ценил свою красоту – и теперь лишился ее. Он обезображен на всю жизнь!
Когда он увидел свое лицо в зеркале, сердце его запылало, как горящий уголь. И хотя он был трусом, он почти пожалел, что его не убили на месте.
Он потерял несколько зубов, но зубы можно вставить новые, а вот щека непоправимо изуродована. Пуля вырвала кусок мяса. Здесь будет отвратительный шрам, который останется навсегда.
Ужасен был вид Вискарры. Ужасны были его мысли. Глядя на то, что сделал с его лицом охотник на бизонов, он громко стонал. Он клялся отомстить. Пусть только Карлоса поймают пытки и смерть ждут его! Смерть ему и его родным!
Порой Вискарра даже раскаивался, что отослал сестру охотника. Зачем он испугался последствий? Зачем не отомстил, убив ее? Он уже не любит эту девчонку. Ее язвительный смех до сих пор гложет его сердце. Она была причиной всех его страданий – страданий, которые прекратятся только с его жизнью, причиной горечи и унижений, от которых он не избавится до конца своих дней! Почему он ее не убил? Это была бы сладостная месть ее брату, едва ли не лучшая награда за пережитое.
Терзаемый этими мыслями, Вискарра метался на своем ложе, стонал в тоске и отвратительно ругался.
Карлоса надо поймать. Он, Вискарра, всеми силами будет добиваться этого. И надо схватить его живым. Незачем торопиться с наказанием. Конечно, Карлос умрет, но смерть не должна прийти мгновенно. Нет, Вискарре будут примером дикари прерий. Охотник на бизонов умрет так, как умирают пленные у индейцев: его привяжут к столбу и сожгут. Вискарра клялся в этом.
А потом – его мать. Ее считают колдуньей. С ней и надо расправиться так, как расправляются с колдуньями. В этом случае ему не придется действовать одному. Уж конечно, отцы иезуиты поддержат его. Они охотно идут на такие фантастические жестокости.
А когда сестра Карлоса останется одна на свете, за нее некому будет вступиться. Она окажется всецело в его власти. Он поступит с ней, как ему вздумается, – ему никто не станет мешать... Не любовь говорила в нем, а желание отомстить.
Вот какие дьявольские замыслы проносились в голове этого презренного негодяя.
Не меньше жаждал смерти охотника на бизонов и Робладо. Его самолюбию был также нанесен удар: он больше не сомневался в том, что Каталина серьезно увлечена этим человеком, а, быть может, их уже связывает взаимная любовь и согласие. Робладо навестил ее как-то после трагического случая в крепости. Он заметил, что она держала себя совсем не так, как прежде. Теперь, когда «убийца» был так безнадежно опозорен, капитан надеялся восторжествовать над ним. Однако, хотя Каталина и не сказала ничего в защиту Карлоса – разумеется, она не смела, она в то же время не поддержала и противную сторону и никак не показала, что возмущена его поступком. Оскорбительные эпитеты Робладо, присоединенные к тем, которыми, не скупсь, осыпал Карлоса ее отец, казалось, причиняли ей боль. Несомненно, она вступилась бы за него, если бы осмелилась.
