Патрик Витт - Братья Sisters
– Можно и так сказать.
Варм поскреб ноги и руки. Посмотрел вверх и, обернувшись через плечо, позвал:
– Что скажешь, Моррис? Небо уже достаточно темное?
– Еще минутку, Герман. Вот только добью мерзавца – он уже загнал себя в угол!
– Это мы еще посмотрим, – ответил Чарли.
Они сидели в палатке и играли в карты.
Глава 53
С наступлением ночи четверо встали на берегу и одновременно спустили штаны. За спинами у нас высоко взвивалось пламя костра. Мы выпили по три глоточка виски – в самый раз, чтобы отвлечься от холода воды и как следует выполнить работу (а после еще и вспомнить подробности). Вожак бобров и сегодня восседал на плотине. Пристально следя за нами, он почесывался по-собачьи. Едкая золотоискательная жидкость и ему подпортила шкурку. Однако где же все остальные? По-прежнему прячутся? Отдыхают? Едва моих стоп коснулась вода, я засмеялся, точно блаженный, и поспешил унять радостное чувство. Отчего-то мне показалось, что откровенно веселиться сейчас неуместно, неуважительно. По отношению к кому или чему? Точно бы я не сказал, но чувствовал: остальные сейчас затаили дыхание по той же самой, необъяснимой причине.
Дотемна мы успели прикатить к берегу и откупорить бочку с жидкостью. Стоило мне вдохнуть ее запах, как легкие ожгло пламенем. Моррис держался в стороне, поглядывая на воду с опаской.
– Как твои ноги? – спросил я.
Глянув себе на голени, Моррис покачал головой.
– Плохо, – ответил он.
Варм сказал:
– Я поставил на огонь горшок с водой и приготовил мыло. Отмоемся после работы. Первый раз мы с Моррисом не догадались очистить кожу, теперь расплачиваемся за недальновидность. – Обернувшись к Моррису, он спросил: – Еще одну ночь не потерпишь?
– Хватит рассусоливать, – пробормотал тот.
Раздражение на ногах у него поднялось аж до бедер: побагровевшую и расчесанную кожу покрывали жирные волдыри, наполненные буроватой жидкостью и слегка провисающие под собственным весом. Моррис едва стоял на ногах, и когда он почти вошел в воду, я подумал: «Зачем его мучить?»
– Моррис, тебе, пожалуй, не стоит сегодня работать, – сказал я.
– И вы лишите меня доли? – попытался он пошутить.
Впрочем, неудачно – слабость голоса выдала страх. Варм тоже заметил, что Моррис боится, и поспешил поддержать мой совет:
– Эли прав. Посиди-ка, отдохни. Я все равно с тобой поделюсь.
– Я тоже, – сказал я.
Чарли проявлять щедрость отнюдь не спешил, однако под нашими с Вармом взглядами он наконец сдался и кивнул.
– Хорошо, Моррис, от меня тебе тоже перепадет.
– Вот видишь, – сказал Варм.
Моррис не спешил отступать. В нем заговорила уязвленная гордость.
– Давайте я только у бережка поработаю, – предложил он.
– Молодец, что не сдаешься, – похвалил его Варм, – но вдруг ты без ног останешься? Нет, лучше посиди, сегодня мы сами справимся. Догонишь завтра, идет?
Печально опустив взгляд, Моррис не ответил. Варм, напротив, просиял и поделился соображениями:
– В прошлый раз золото светилось особенно ярко там, где мы вылили в реку смесь. Сегодня, думаю, стоит взболтать воду. Поработаем палками: разгоним по реке золотоискательную жидкость, так она поможет исследовать большую площадь.
Моррису идея пришлась по душе, и мы нашли для него ветку подлиннее. Варм отвел его за руку к плотине, а сам, турнув бобра с ее верхушки, отправился на противоположный берег. Оттуда велел нам с Чарли опорожнить бочку в реку и предупредил, чтобы ни капли смеси не коснулось кожи.
– Сами видите: даже растворенная в воде, она причиняет жуткую боль. В чистом виде проест дыру в плоти. – Он указал на вторую бочку, расположенную в двадцати ярдах вверх по течению. – Опорожнив одну бочку, бегите ко второй и выливайте жидкость из нее тоже.
– А третья? – спросил Чарли. – Почему бы не вылить жидкость из трех разом и сегодня же покончить с работой?
– Опорожняя две бочки, мы итак испытываем удачу, – ответил Варм.
– Если закончим сегодня, завтра утром можем сниматься и отвезем Морриса к врачу.
– Тогда нам всем понадобится доктор. Чарли, прошу тебя, не отвлекайся. Когда опустошите вторую бочку, Моррис размешает в реке жидкость. А вы, как заметите сияние, хватайте ведра и приступайте к работе. Без промедления!
Мы с Чарли присели у первой бочки, готовясь ее опрокинуть. Руки до самых плеч дрожали. Я так не возбуждался с тех пор, как первый раз возлег с женщиной. Точно так же в предвкушении у меня закружилась голова. Я ждал, что река вот-вот должна ожить, засиять. Чарли, заметив мое волнение и трепет, спросил:
– Ты как? Все хорошо?
Я ответил, что вроде бы да. Поддев нижний край утопающей в притоптанном песке бочки, мы сосчитали до трех и подняли ее. Затем осторожно и медленно, боком, словно крабики, пошли к берегу. Войдя в бегущую холодную воду, Чарли сначала зашипел, а потом рассмеялся. Я вторил ему, и мы на какое-то время задержались на месте просто для того, чтобы посмеяться вдвоем. Над головами у нас светили яркие луна и звезды. Мимо текла черно-серебристым полотном река. Плескалась жидкость в тяжелой бочке, точно такая же, черно-серебристая. Наконец мы опрокинули бочку, и смесь, густая-прегустая, полилась через край. Еще никогда я, наверное, не ощущал себя таким смелым и сильным.
Сливая жидкость в реку, мы шаг за шагом отступали к берегу. Наружу вырвались пары и запах – они вновь обожгли мне нос и легкие. Я чуть не сблевал – так воняло из бочки. Глаза просто горели и постоянно слезились.
Вылив все, мы отбросили бочку и метнулись ко второй. Опорожнили ее и спешно выбрались на берег. Стали смотреть, что будет дальше. Варм с противоположного берега отдал команду Моррису мутить воду. Тот приступил к делу, но, хиленький, изможденный, справлялся плохо, недостаточно быстро. Тогда Варм добыл себе ветку и принялся молотить ею по воде изо всех сил. В этот момент я услышал за спиной треск. Оказалось, Чарли топориком вскрыл третью бочку.
– Ты что делаешь? – спросил я.
– Выльем все три, – ответил братец, пыхтя и сковыривая крышку.
Варм, заметив Чарли, закричал:
– Бросьте! Оставьте!
– Выльем третью и завтра же будем свободны! – ответил ему Чарли.
– Нет, отойди от бочки! – продолжал Варм. – Эли, останови брата!
Я подошел было к братцу, но тот уже поднял бочку сам. Сделал один тяжелый шаг, второй, на третьем он оступился, и густая жидкость всколыхнулась и перелилась через край. Потекла вниз, накрыв по пути пальцы правой руки. Чарли уронил бочку, и золотоискательная смесь пропала зазря, впитавшись в песок.
Согнувшись пополам, Чарли скрипел зубами. Я схватил его за руку и взглянул на ожог: кожу до самого запястья покрыли волдыри, которые то вздувались, то опадали, словно горловой мешок у лягушки. Чарли нисколько не испугался, но разозлился: он раздувал ноздри по-бычьи, с подбородка упругими нитями свисали слюни. С благоговейным трепетом я заглянул братцу в глаза: в них горел огонь чистой ненависти и открытого вызова, пренебрежения к боли. Я схватил с огня горшок с подогретой водой, омыл Чарли руку и обернул ее лоскутом ткани, оторванным от рубашки. Варм не видел, что произошло с бочкой, не знал, какая беда постигла моего братца.
