Фредерик Марриет - Приключения в Америке
Так как наши лошади совершенно оправились от усталости, то мы ехали крупной рысью и вскоре обсушились и согрелись под лучами благодатного солнца. Мы проехали шесть или семь миль, огибая сплошную массу отдыхавших буйволов, когда наткнулись на сцену, наполнившую нас жалостью. Четырнадцать голодных волков, шатавшихся и спотыкавшихся от слабости, напали на великолепного вороного жеребца, который не мог встать на ноги от слабости. Его шея и бока были уже покрыты ранами, и мучения его были ужасны. Такое благородное животное, как конь, всегда найдет в человеке защитника против таких кровожадных врагов. Мы сошли с лошадей и живо расправились с волками; но злополучный жеребец был уже до того изранен, что шансов поправиться для него не было, и так как ему неминуемо приходилось стать жертвой другой партии его степных врагов, то мы решили сократить его страдания ружейным выстрелом. Это был акт милосердия, но все же уничтожение благородного животного привело нас в печальное настроение духа. Заметив это, доктор постарался развеселить нас следующей историей:
— Все нью-йоркские любители устриц хорошо знают самого жизнерадостного трактирщика в мире, старого Слика Брэдли, хозяина трактира «Франклин» на улице Перл.
Старый Слик благодушного нрава и всегда лучезарен: горд своим погребом, своим заведением, своей женой, а пуще всего своей вывеской, то есть желтой головой Франклина, написанной каким-то живописцем, страдавшим разлитием желчи.
Слик держит свое заведение более сорока лет и нажил порядочный капиталец, однако не желает бросить дела. Нет! До дня своей смерти он будет сидеть за буфетом, покуривая гаванну и машинально играя двумя бумажниками в глубоких карманах своего жилета: в одном десятидолларовые билеты, в другом пятидолларовые и мельче. Слик Брэдли самый независимый человек в мире; он фамильярно шутит со своими посетителями и, кроме уплаты по счету, умеет вытягивать у них деньги посредством пари, так как держать пари — мания Слика; он готов держать пари на что угодно, на сколько угодно; попробуйте сделать ему какое-то ни было возражение, и оба бумажника немедленно являются на сцену: «Я лучше знаю», — заявляет он, — «думаете, нет? Сколько ставите — пять, десять, пятьдесят, сто? А! Не хотите? Стало быть знаете, что я прав!» Сказав это, он начинает с видом самодовольного превосходства расхаживать по комнате, повторяя: «Я лучше знаю».
Когда-то Слик любил хвастаться, будто еще ни разу не проиграл пари, но со времени одного забавного случая, заставившего весь Нью-Йорк потешаться над ним, он признается, что однажды потерпел поражение, так как хотя и выиграл пари, но уплатить пришлось ему же, и притом в пятьдесят раз больше ставки. Вот как он сам рассказывал мне об этом случае.
Однажды двое молодых франтов, одетые по самой последней моде, подкатили в коляске к «Франклину». Так как это были новые клиенты, то хозяин, распустившись в лучезарную улыбку, пригласил их в салон № 1, решив в уме своем, что незнакомые посетители по меньшей мере воротилы Уолл-стрит[6], и следовательно, не поднимут спора из-за счета.
Им был подан роскошный обед со старыми винами, с тонкими сигарами, и почтенный хозяин подводил мысленно приличествующий итог счета, когда из комнаты посетителей раздался звонок, и Слик, улыбаясь, засеменил наверх.
— Ну, старина, — сказал один из франтов, — шикарный обед, клянусь Юпитером; доброе вино, прекрасные сигары. Небось, посетителей хоть отбавляй, а?
Слик ухмыльнулся; он весь был гордость, радость и счастье.
— Лучше хорошего обеда ничего нет в жизни, — продолжал франт № 1. — Иные едят только для того, чтобы жить — глупцы! Я живу для того, чтобы есть: вот истинная философия. Давайте-ка счет, старина, да смотрите: составьте его, как для старых посетителей, без надбавок, потому что мы намерены бывать у вас часто, — не так ли?
Последние слова относились к франту № 2, который, уложив комфортабельно ноги на угол стола, ковырял вилкой в зубах.
— Я не прочь! — процедил № 2, — обед хорош! Чертовски уютно, жаль только, что нет шампанского.
— Помилуйте, джентльмены, — воскликнул Слик, — что же вы не сказали? Да у меня лучшее в городе шампанское.
— Право? — подхватил № 1, чмокнув губами. — Настоящее? Что ж, тащите бутылочку, да присаживайтесь к нам; велите подать три бокала; клянусь Юпитером, я хочу выпить за ваше здоровье.
Когда Слик вернулся, посетители были в самом веселом настроении духа и хохотали над чем-то так, что только за бока хватались. Слик тоже хохотал; но времени не терял и спустя мгновение разливал по бокалам золотистую влагу. Гости взялись за бокалы, чокнулись, выпили за его здоровье и продолжали смеяться.
— Так ты и проиграл пари? — спросил № 2.
— Да, черт побери, пришлось уплатить сотню долларов, и, что еще хуже, все надо мной потешались.
Слик был задет за живое: молодые люди хохочут, толкуют о каком-то пари, а он ничего не знает. Он был очень любопытен, и, зная по опыту, что вино развязывает языки, сделал попытку узнать, в чем дело.
— Прошу прощения, джентльмены, может быть это чересчур смело с моей стороны, но не могу ли я узнать, что это за пари, воспоминание о котором приводит вас в такое веселое настроение духа?
— Я расскажу вам, — воскликнул № 1, — и вы увидите, какого я свалял дурака. Вам без сомнения известно, что нет никакой возможности следить за качаниями маятника, размахивая рукою взад и вперед и приговаривая «раз туда — два сюда, раз туда — два сюда…» То есть, нет возможности в том случае, когда вокруг вас говорят и толкутся люди. Однажды я обедал в компании веселых приятелей в ресторане; против нас на стене висели часы, и разговор зашел о трудности проделать «раз туда — два сюда» в течение получаса, ни разу не сбившись. Я же, можете себе представить, воображал, что нет ничего легче, и утверждал это. Результатом было пари на сто долларов: я должен был простоять полчаса перед часами, размахивая рукой вслед маятнику и приговаривая: «раз туда — два сюда»; приятели могли говорить и кричать мне что угодно, только не дотрагиваться до меня. Ну-с, начал я эту штуку, а они продолжали смеяться, болтать, петь. Спустя три минуты я почувствовал, что дело гораздо труднее, чем я ожидал; однако справлялся с ним успешно; как вдруг кто-то сказал: «смотрите-ка, вон мисс Рейнольде под ручку с Дженкинсом: счастливец!» А надо вам сказать, хозяин, что мисс Рейнольде моя возлюбленная, а Дженкинс мой злейший враг… Разумеется, я ринулся к окну посмотреть, правда ли это, и в то же мгновение залп хохота показал мне, что я проиграл пари.
Как я уже сказал, Слик Брэдли был страстный охотник держать пари. Кроме того, он гордился своим самообладанием; и так как у него не было возлюбленной, к которой он мог бы приревновать, то лишь только джентльмен окончил свой рассказ он не теряя времени приступил к делу.
