Патрик де Витт - Братья Sisters
Чарли тоже заметил пурпурный оттенок его кожи и спросил:
— Виноград давил, Варм?
Рыжий, как кузнечик, потер друг о друга лодыжки и ответил:
— Отнюдь.
— Так, может, сегодня твой кошель толще, чем вчера? — спросил я.
Варм подозрительно произнес:
— Командор рассказал об изобретении?
— Ну, не то чтобы он сильно распространялся, — ответил Чарли. — О твоих занятиях мы узнали от Морриса.
— Что-то мне не верится, — произнес Варм.
— А ты у него спроси.
— А вот и спрошу. — Не спуская взгляда с нас, он дважды отрывисто и пронзительно свистнул. Издалека пришел точно такой же ответ, и Варм просвистел еще раз. Вскоре из-за деревьев на склоне показался Моррис. Улыбаясь, он шел вприпрыжку, но стоило ему увидеть нас с Чарли, как лицо его тут же приобрело выражение откровенного ужаса.
— Не бойся, они у меня на мушке, — успокоил Морриса Варм. — Я хотел осмотреть реку дальше вниз по течению и влез на дерево. И как раз вовремя. Заметил, как эти шельмецы крадутся к лагерю. Они прознали о наших опытах и теперь пытаются убедить меня, якобы это ты им все рассказал.
— Они лгут, — ответил Моррис.
— Не то чтобы ты сам рассказал, Моррис, — заговорил Чарли. — Куда вы отправились, поведал одноглазый из «Черного черепа», но самое важное мы узнали из твоего дневника.
Лицо Морриса приобрело скорбный вид.
— Постель, — сокрушенно произнес он, вспоминая. — Прости, Герман. Я совсем позабыл о чертовом дневнике!
— Ты спрятал его под одеялом и забыл забрать? — уточнил Варм. — Не переживай, Моррис, мы сильно торопились и были заняты. Тем более ты не один виноват. Разве не я посвятил этого циклопа из «Черепа» в наши планы? И за какую цену? За горшок вонючего рагу!
— Нет, нет, Герман, я…
— Забудь, Моррис, теперь это не важно, — уверенным тоном произнес Варм. — Мы опередили их. Теперь братья Систерс у нас на мушке, а не мы у них, вот что главное. Вопрос один: как быть с ними?
Лицо Морриса сделалось тупым и невыразительным.
— Ответ один — убить их.
— Нет, вы посмотрите! — воскликнул Чарли. — Этот человечишка провел в лесу неделю, и вот он жаждет крови.
— Погоди, — сказал Варм напарнику.
— Убить их — единственный выход, — настаивал Моррис. — Зароем тела здесь, и пока Командор хватится пропажи, пройдет месяц, не меньше. Мы к тому времени скроемся.
— Я только крепче спать буду, если избавлюсь от угрозы, — вслух подумал Варм.
— Пристрели их, Герман. Хватит рассусоливать.
— Мне, право слово, тошно.
Тут вклинился я:
— Можно мне сказать?
— Нет, — отрезал Моррис. — Герман, стреляй. Тебя отвлечь хотят.
— Пусть только дернутся — спущу курок, — заверил его Варм. — Эй, ты, толстый, говори, что хотел.
— Возьмите нас в долю, — попросил я. — Мы решили бросить Командора и больше на него не работаем.
— Не верю, — сказал Варм. — Ваше присутствие здесь ясно говорит об обратном.
— Сюда нас привели записи в дневнике Морриса, — вставил Чарли. — Мы хотим взглянуть на Светящуюся реку.
— И потом присвоить нашу добычу, так?
— Нас обоих впечатлило твое открытие и сила твоего разума, — сказал я. — Решение Морриса нам понятно, мы и сами приняли точно такое же. Командор нам больше не хозяин, а посмотреть на твое изобретение в действии страсть как охота.
Слова, произнесенные мной от чистого сердца, тронули Варма. Он призадумался, целясь в меня, но ответ, к сожалению, был не в мою пользу:
— Даже если вы говорите правду, будто предали Командора. В чем я лично сильно сомневаюсь. Так вот, даже если вы не лжете, ваши помыслы, как и прежде вызывают недоверие. Проще говоря, вы — воры и убийцы, которым не место в нашем предприятии.
— Никакие мы не воры, — возразил Чарли.
— Значит, просто убийцы, что ли?
— Вы оба работаете на износ, — заметил я. — Можем помочь. Еще две пары рабочих рук в хозяйстве сгодится. Будем вас защищать.
— Защищать? От кого?
— От любого, кто посягнет на добычу.
— А кто от вас защитит?
— Возьмите нас в долю, — потребовал Чарли, теряя терпение.
Жесткий тон его голоса помог Варму определиться с решением. Рыжий запрокинул голову, наводя ствол на Чарли, однако угол, под которым он взирал на нас, оказался чересчур неудобен. Когда я потянулся за револьвером, Варм откинулся назад до того сильно, что попросту свалился с ветки. Кувыркнувшись в воздухе, шмякнулся в густой папоротник и пропал из виду. Моррис, безоружный, бросился наутек. Чарли прицелился ему в спину, но я удержал его руку. Тогда братец вскинул другую. Поздно. Моррис скрылся в чаще.
Чарли, освободившись от моей хватки, хотел бежать следом за ним, но у того была слишком уж большая фора. Тогда братец вернулся к зарослям папоротника — отыскать Варма. Да вот беда: Варм ускользнул, ушел незамеченным. Какое-то время Чарли бессильно взирал на примятый папоротник, затем взглянул на меня и вдруг рассмеялся. Встреча с Вармом, если не считать наведенного на нас револьвера, вышла до того необычной, что ему, бледному и обескураженному, не оставалось ничего, кроме как хохотать.
Веселье, впрочем, длилось недолго. Когда мы вернулись к себе на стоянку, братца попросту охватил гнев.
Глава 48
Жбана на месте не оказалось. Он был так слаб, что мне и в голову не пришло привязать его. Однако в наше отсутствие Жбан встал и ушел.
Идя по следу из присыпанных пылью жирных капель крови, я поднялся на невысокий холм, окружающий нашу стоянку. Жбан, поднявшись сюда до меня, скатился ярдов на пятьдесят по невероятно крутому (почти отвесному) склону: собственный вес увлекал конягу, пока его туша не ударилась спиной о ствол гигантской секвойи. Он лежал, постыдно задрав ноги кверху, и я подумал о том, что за нелепая участь у всех домашних животных, сколько боли и бессмысленных мук уготовано им по жизни. Я даже хотел спуститься и проверить, не дышит ли еще Жбан, чтобы уж совсем избавить его от страданий, но конь лежал неподвижно, а значит, умер еще до моего прихода.
Я развернулся и пошел обратно в лагерь, где Чарли уже вовсю готовил оружие и патроны.
Смерть Жбана помогла успокоить его. Перестав злиться, братец тут же принялся утешать меня, предлагал вскладчину купить мне новую лошадь, такую же крепкую и резвую, как Шустрик, если не лучше. Я принимал его заботу, сделав вид, что мне и правда горестно, тяжело, хотя не так уж и сильно я расстраивался. Жбан умер, а вместе с ним и моя к нему жалость. Он был доброй скотиной, послушной и в то же время заметно отягощал мне жизнь. Мы не подходили друг другу, и теперь только легче. (Много месяцев спустя я начну тосковать по Жбану, и тоска не пройдет еще долго, однако в тот момент, в момент его гибели, я лишь испытывал облегчение.)
