Макс Брэнд - Поющие револьверы
Шериф слегка улыбнулся. Такая откровенность от занятого человека ему льстила.
— Это правда, — сказал Каредек.
— Естественно, правда, — продолжил Ниринг. Самые странные вещи всегда оказываются правдой. Но губернатору нужна полная правда, а не ее огрызки.
Шериф подумал и покачал головой.
На это Ниринг ответил:
— Вы — один из лучших в обойме губернатора.
— На кой я ему нужен? — спросил Каредек в лоб.
— Вы поддерживаете порядок в половине штата, — сказал Ниринг. — Убийства вызывают недовольство. Когда шериф Каредек поблизости, убийств не бывает.
— Спасибо, — сказал шериф.
— Поэтому он и хочет, чтобы вы все рассказали. Речь произносить не обязательно.
Каредек постучал пальцем о поцарапанную поверхность стола. Он смотрел в окно, но секретарь смотрел на стол. Он увидел, что царапины были совсем недавними. По краям еще лежала белая пыль.
— Речь произносить не обязательно… — повторил шериф. — Конечно, не обязательно. Я и не буду.
— Не можете все объяснить, Каредек?
— Нет. Люди знают правду. Я пригрел бандита. Я шериф. Таковы факты.
— Не все факты.
— Если хотите знать все, мне придется раздеться, чтобы показать шрамы, — сказал Каредек.
Ниринг проницательно взглянул на него, затем уставился в потолок.
— Это случилось тогда, когда вы исчезли?
Каредек кивнул.
— Это был Райннон?
Шериф опять кивнул, а Ниринг вежливо ждал.
— Я бы не стал публиковать это в газетах, — сказал шериф.
— Конечно, не стал бы, дружище! Считайте, что я ваша мамочка. Губернатор тоже. Ему всего лишь нужно оправдание, чтобы вас поддержать, но у него достаточно сил, чтобы не разглашать причину.
— Чтобы меня поддержать, нужно прощение для Райннона, — ответил шериф.
Ниринг состроил недовольную гримасу.
— Сколько человек убил Райннон? — спросил он.
— В спину, сбоку, ночью или из засады — ни одного!
— Но все же убил, и довольно много, — пробормотал Ниринг.
— Джордж Вашингтон убил гораздо больше.
— Это точно, — усмехнулся Ниринг. — Я понимаю ваши чувства. Вы можете рассказать что-нибудь еще?
— Не знаю, стоит ли. — Он задумался. — Это не для газет.
— Понятно.
— Я встретил Райннона, и он выиграл схватку. Он меня победил. Я в него тоже стрелял. Естественно, — добавил шериф, — я поцеловал победившую меня руку. Вот и все.
Ниринг слушал его молча, с необыкновенным тактом, оставаясь внимательным и даже не глядя слишком пристально на осунувшееся лицо шерифа.
Неожиданно Каредек мягко сказал:
— Я мог спасти его! Но вместо этого позволил опять сбежать в горы. Я был слишком хитрым. Не сказал то, что знал. В этом моя вина! Я выгнал его в горы!
Ниринг сидел тихо, как мышка, потому что понимал, что этот человек разговаривает сам с собой.
Затем шериф продолжил:
— Я старомодный человек, Ниринг. Он… Он был моим напарником!
Ниринг невольно чуть наклонился вперед.
— Вы с ним порвали, Каредек?
Шериф не услышал.
— Вы его больше не видите? — спросил Ниринг.
Каредек медленно повернулся к нему и хрипло рассмеялся. На лбу его вздулись толстые вены.
— Я его увижу, когда он придет за моим скальпом, — сказал он. — И это случится очень скоро.
Они долго молча курили, Ниринг сдержанно смотрел в пол, но в конце концов нарушил молчание.
— Губернатор понимает, что этот случай может стоить вам положения в обществе и должности, равно как…
Это было начало заранее приготовленной речи. Голос шерифа оборвал ее:
— Наплевать мне на положение и на должность. На все наплевать! Я беспокоюсь только о нем, а его я потерял!
— Совершенно ясно, что он мужчина, настоящий мужчина, — сказал мистер Ниринг.
— Равных ему нет, — заявил шериф. — И вряд ли когда-нибудь будет.
— Я слышал, он сделал из вашей фермы сад? — произнес Ниринг тем же мягким голосом.
— Он? — спросил шериф. И бессвязно продолжил: — За садом ухаживала моя мать.
Однако политики считают себя знатоками человеческой натуры и любят это показать. Поэтому до юного мистера Ниринга дошел смысл сказанного Каредеком. Он ощутил, будто в комнате появился прекрасный призрак. На мгновение глаза секретаря губернатора затуманились, поскольку он вырос на Дальнем Западе, а здесь, к западу от Рокки-Маунтинс, сердца мужчин настолько же мягкие, насколько тверды у них руки.
Ниринг встал.
— Нужно подумать, может быть я найду выход, — сказал он и отвернулся к окну.
— Боже мой! — тут же воскликнул он. — Каредек, отзови их!
Только что в сад вошла девушка, и на нее набросилась свора из шести белых молний. Они допрыгивали ей до плеч и спадая вниз каскадом фонтанной воды.
Но в этих шести профессиональных охранниках было не больше злобы, чем в шести белых ангелах. Они лизали руки девушки. Они старались лизнуть ее в лицо. Она шла сквозь них, смеясь и защищаясь, как будто шла сквозь белый ураган.
Она поднялась по ступенькам.
Даже Каредек встал со своего кресла.
— Никчемные животные превратились в комнатных собачек, — сказал Каредек, но его выдавала улыбка. — Смелая девушка, а, Ниринг?
— Клянусь, она красавица, — сказал Ниринг, изменившись лицом. — Кто она?
— Она? Дочка Ди.
— Зачем она пришла?
— Насчет Райннона, наверное. Все приходят насчет Райннона.
Ниринг улыбнулся. Он вынул платок и смахнул с рукава пылинки; потом одернул пиджак и махнул ногами, расправляя складки на брюках.
Шериф наблюдал за ним с улыбкой, которая светилась только в глазах.
— Вам лучше пройти в другую комнату, — сказал он. — Она пришла не на танцы, а к шерифу округа.
— Я просто хочу с ней познакомиться, Каредек, — прошептал Ниринг.
— Убирайтесь, пока я вас не вышвырнул. На плите найдете горячий кофе. Угощайтесь.
— Прекрасная девушка! — вздохнул Ниринг и медленно вышел на кухню.
Раздался легкий стук в дверь.
— Войдите! — заревел шериф.
Дверь открылась. Он сидел в своей новой позе — ноги на столе, шляпа на затылке.
— Привет, мисс Ди. Проходите, садитесь. Что вам нужно от меня в такую жару?
Она взяла стул, на котором сидел Ниринг, и пододвинула его поближе к Оуэну Каредеку. Когда Мисс Ди села, то могла положить руку на край стола. Она так и сделала — положила на стол тонкую, смуглую руку, похожую на руку мексиканки, за исключением ногтей, они у нее были розовыми и белыми. И глаза у нее были такие же темные, как у мексиканки, но без поволоки.
— Вы пришли спросить насчет Райннона, — хрипло сказал шериф.
— Да, — ответила она.
— Ну, — сказал он, — и чего вы хотите?
— Его, — сказала Изабелла Ди.
