Майкл Панке - Выживший: роман о мести
– Не горюй, братишка, – прошептал он, ныряя в мягкие объятия речных волн. – Отсюда путь – только по течению.
Глава 18
6 декабря 1823 года
Гласс, раздетый догола, жался как можно ближе к костру. Держа руки над огнем, он пытался набрать ладонями побольше тепла – и прижимал горячие ладони к плечам или бедрам. Согреть получалось лишь кожу, и то ненадолго: ледяная вода Миссури успела выстудить тело основательно.
Одежда висела вокруг костра на прутьях, воткнутых в землю. Штаны из оленьей кожи, пропитанные водой, обещали высохнуть не скоро, зато хлопковая рубаха была почти сухой.
От места нападения Гласс успел проплыть почти милю. Пробираясь кроличьей тропой в заросли ежевики, он надеялся, что более крупный зверь сюда не полезет. Здесь, среди спутанных ив и нанесенных рекой бревен, он принялся мрачно подсчитывать раны и убытки.
По сравнению с прошлым разом он оказался почти богачом. Несколько синяков и ссадин от сражения на берегу и бегства по реке, на руке след от пули, содравшей кожу. Старые раны хоть и ныли от холода, но болели не больше прежнего. Значит, нападение арикара он пережил благополучно – разве что оставался ощутимый риск замерзнуть до смерти. Перед глазами временами мелькали Доминик и Ла Вьерж, лежащие вместе на берегу, – Гласс, как мог, гнал эту картину из памяти.
Из вещей главной потерей был пистолет. Намокшую винтовку оставалось только высушить. Нож сохранился, сумка с огнивом тоже. Уцелел и топор – им-то Хью и стругал щепки на растопку. В надежде, что порох не отсырел, Гласс открыл рог, вытряхнул несколько порошинок на землю и поджег – порох вспыхнул, распространяя вокруг запах тухлых яиц.
Большая сумка осталась в прежнем лагере – в ней запасная рубаха, одеяло и рукавицы, там же нарисованная от руки карта с притоками верхней Миссури и ориентирами местности (впрочем, карту было не жаль: Хью все равно знал ее наизусть). По сравнению с прошлым разом Гласс чувствовал себя относительно сносно экипированным.
Он накинул на себя хлопковую рубашку – хоть и влажная, она все-таки защищала от холода больное плечо. Костер он поддерживал целый день: рискуя тем, что дым его выдаст, он все же предпочел тепло. Пытаясь отвлечься от мыслей о холоде, он взялся сушить, чистить и смазывать винтовку (баночка жира сохранилась в сумке). К ночи и одежда, и винтовка были готовы.
Гласс прикинул было, не передвигаться ли только по ночам: поблизости рыскали те же арикара, что напали на лагерь, и сидеть на месте, пусть и в безопасных зарослях, ему не хотелось. Однако брести в безлунные ночи по обрывистому берегу Миссури тоже было опасно. Приходилось ждать утра.
В сумерках Гласс снял просохшие вещи и оделся, затем вырыл неглубокую прямоугольную яму рядом с огнем, палками перетащил в нее два раскаленных камня из костра и прикрыл их тонким слоем земли. Бросив в огонь еще дров, он лег на теплую землю поверх камней. Сухая одежда, тепло, огонь и крайняя усталость сделали свое дело – Хью уснул почти сразу.
* * *Пустившись в дальнейший путь вверх по Миссури, Гласс поначалу задавался вопросом, что делать с миссией Ланжевена – посланника Кайовы для переговоров с арикара. Поразмыслив, Хью решил, что Ланжевену он в этом не наследник. С Бразо он договаривался на должность охотника при отряде и честно ее исполнял. Можно ли считать отряд Лосиного Языка выразителем воли всех арикара – Хью не знал, да и знать было незачем: даже заручись он обещанием от арикара, в форт Бразо он возвращаться не собирался. Собственные дела были куда срочнее.
Гласс знал, что манданские земли лежат где-то поблизости, и хотя манданы слыли мирным народом, он не знал, изменился ли их настрой после союза с арикара. Кроме того – если арикара живут у манданов, то неизвестно, как те отнеслись к арикарскому нападению на каноэ французов, и выяснять это Гласс не собирался. В десяти милях от манданских земель, вверх по Миссури, стоял небольшой торговый форт Талбот: Гласс рассудил, что лучше направиться к нему напрямую, не заходя к манданам. Оружие у него есть, а остальное – вроде одеяла и рукавиц – подождет до форта.
На второй день после нападения, вечером, Гласс решил, что пора добыть дичи – риск риском, но без еды больше нельзя. Кроме того, шкура пригодится в форте, где на нее можно что-нибудь выменять. Наткнувшись у реки на свежие следы лося, он дошел по ним до тополевой рощи, поляна посреди которой тянулась на полмили вдоль реки. Поляну пересекал ручей, у которого паслись лось с двумя лосихами и тремя упитанными детенышами. Гласс, осторожно пробираясь через поляну, подошел почти на выстрел, как вдруг лосей что-то спугнуло: все шестеро уставились в сторону Гласса. Он вскинул было винтовку, однако понял, что лоси смотрят не на него, а на что-то за его спиной.
Глянув через плечо, он заметил троих конных индейцев – те появились из-за тополей. Даже на расстоянии в четверть мили он различил поставленные гребнем волосы – как носят арикарские воины. Индейцы, указывая на него, пустили коней в галоп, и Гласс лихорадочно заозирался в поисках укрытия. До ближайших деревьев – двести ярдов вперед, не добежишь. От реки он отрезан. Отстреливаться с места – даже если убить одного, перезарядить ружье для второго выстрела он вряд ли успеет, не говоря уже о третьем. В отчаянии Гласс пустился бежать вперед, к деревьям, не обращая внимания на боль в ноге.
Шагов через тридцать он вдруг в ужасе застыл – из-за тополей впереди показался еще один конный индеец. Гласс оглянулся: наступающие арикара покрыли добрую половину расстояния. Новый тем временем поднял ружье к плечу и теперь, прицелившись, выстрелил. Гласс поморщился, готовый принять пулю, однако выстрел пришелся где-то над головой. Он обернулся к преследователям. Один из трех коней упал! Новый индеец выстрелил в арикара! Стрелок уже скакал галопом к Глассу – и тот увидел, что перед ним мандан, хотя по-прежнему не понимал, с чего вдруг мандан пришел на помощь бледнолицему.
Гласс повернулся к арикара – до двоих оставшихся было полторы сотни ярдов. Он взвел курок и вскинул винтовку, пытаясь целиться во всадников, однако те низко прижимались к конским шеям, так что целить пришлось в коней.
Он нажал спуск, лошадь пронзительно заржала, передние ноги подломились, и туша рухнула, подняв облако пыли, всадник перелетел через голову коня и тоже грянулся о землю.
Где-то рядом забили копыта: мандан делал Глассу знаки, чтобы тот садился верхом. Хью вспрыгнул на круп и напоследок оглянулся: последний арикара выстрелил, пуля пролетела мимо. Мандан пустил коня в галоп. Доскакав до деревьев, он натянул поводья, всадники спешились и принялись перезаряжать винтовки.
