Макс Брэнд - Неуловимый бандит
— И как много он украл? — поинтересовалась девушка.
— Весь улов, пожалуй, на две-три тысячи долларов потянет. Галстучные булавки, часы, ну и немножко наличности.
Она подошла к Пенстивену, сидевшему в кровати, на которую бал навален ворох его одежды, и заглянула ему в глаза.
— Ты этого не делал, — сказала она. — Только законченный идиот мог пойти на такое.
— Не делал, — подтвердил он. — Я не стал бы рисковать свободой из-за каких-то паршивых двух тысяч долларов. И тем более не стал бы разъезжать при этом на лошади, которую знает вся округа. А если бы и стал, то уж точно никогда не поставил бы её взмыленную обратно в сарай и не повесил бы на стену мокрое седло с нее. Что я, дурак что ли?
— Вы ошибаетесь, шериф, — подал голос Дейв Белл. — Это был не он. Вообще-то мы с ним едва знакомы, но я абсолютно уверен, что он не настолько глуп. Тебе, наверное, просто не спалось на новом месте, и ты решил немного проехаться верхом, ведь так? Я ведь слышал, как примерно часа два-три назад ты выходил из комнаты. Так, Чужак?
Пенстивен посмотрел на своего мнимого заступника, и в душе у него боролись сразу два сильных чувства — любопытство и отвращение. Со стороны могло даже показаться, что Белл настроен очень дружелюбно.
— Я никуда не выходил из своей комнаты, и уж тем более никуда не уезжал, — ответил Пенстивен. — Я провел всю ночь в постели. И это все, что мне известно об этом деле.
Тут в разговор снова вступил шериф.
— Хватит врать-то. Все улики против тебя, да и свидетели у нас тоже имеются. Вот, Джо, например. Давай, Джо, расскажи, что ты видел!
— Я знаю Красотку, — сказал человек с короткой окладистой бородой. — Она выросла в моем табуне. Уж не знаю, какими путями она попала сначала к Джеку Крисмасу, а потом к этому парню, но только эта кобыла родилась и выросла у меня на ранчо. Сегодня же я ехал в поезде, на который совершил налет бандит, прятавший свое лицо под маской. Единственное, что мне удалось хорошо разглядеть при свете луны, так это Красотку. Другой такой лошади нет на свете. Я смог бы узнать её из миллиона других лошадей. Мне хорошо знаком её силуэт, её поступь. «Это Красотка», — сказал я тогда сам себе. — «А грабитель никто иной, как парень, устроивший мордобой в Маркэме и называющий себя Джон Чужак. Наверное он совсем спятил, что решил отправиться на дело верхом на собственной лошади». Вот что я сказал тогда. Скажи им, Пит.
— Все в точности так и было, — подтвердил Пит. — Ты тогда сказал это, и ещё кое что. Шериф, мы его поймали, так что теперь самое время доставить проходимца в тюрьму.
— Так куда ты спрятал добычу? — спросил шериф. — Сам понимаешь… чистосердечное признание и добровольная выдача краденного может лет на девять скостить тебе срок. И тогда, принимая во внимание, что это первый в твоей жизни серьезный проступок — если, конечно, он действительно первый — возможно, тебе придется отсидеть всего каких-нибудь три-четыре года. Надеюсь, что это послужит для тебя хорошим уроком на будущее, который поможет тебе встать на путь исправления!
— Да откуда же мне знать, где эти ваши побрякушки, — соврал Пенстивен. И тут же чистосердечно добавил: — Я их не брал.
Ему вдруг сделалось не по себе от мысли, что, хотя мешок с добычей находился совсем рядом, за окном комнаты Белла, но вот только сообщить об этом окружающим у него не было никакой возможности. Но тут в разговор снова вмешалась Барбара Стилл:
— Шериф, если вы бросите за решетку невиновного человека, то потом вам самому же будет стыдно. Поверьте мне, уж я-то знаю, что говорю.
— Да что ты можешь знать, Бобби? — нетерпеливо отмахнулся от неё шериф.
— Он слишком крутой, чтобы размениваться на подобные мелочи. Такой парень не стал бы мараться из-за каких-то жалких грошей, — ответила она.
— Когда он два дня назад объявился в нашем городе, — сказал шериф, на которого доводы девушки не произвели ровным счет никакого впечатления, — то у него не было денег даже на то, чтобы нормально поесть или снять себе приличную комнату. Это объективные факты, и я вынужден с ними считаться! Так что, Бобби, выйди из комнаты. Ему ещё нужно одеться. А ты, Чужак, смотри мне, без глупостей. Хоть ты и в наручниках, но мы глаз с тебя не сведем.
— Мистер Уэйс, поверьте мне, вы ошибаетесь! — воскликнула девушка.
— Перестань, Бобби, — устало вздохнул шериф. — Ты хорошая и умная девочка, но только не нужно мне диктовать, что и как делать. У меня нюх на подобные вещи. И если не он, то кто?
— Он не единственный мужчина в этом доме, — заявила девушка.
Резко обернувшись, она указала на Дейва Белла.
— Это мог быть и он! Вот эта скотина! — воскликнула она. — Он ненавидит Чужака. Он мог запросто провернуть это грязное дельце и подставить Джона.
У Пенстивена камень упал с души, сердце начало биться куда более размеренно, и стало легче дышать. Он внимательно всматривался в спокойное лицо Дейва Белла, на котором теперь появилось выражение поруганной добродетели, и не мог не подивиться недюжинному самообладанию притворщика!
— Очень жаль слышать это от тебя, Бобби, — грустно проговорил Дейв Белл. — Я, конечно, понимаю, что Чужак вскружил тебе голову, и ты теперь сходишь по нему с ума. Но это не дает тебе никакого права пытаться повесить на меня всех собак.
— Комнату мистера Белла мы тоже подвергнем самому тщательному осмотру, — пообещал шериф.
— Милости просим. Можете обыскивать, сколько вам будет угодно, — сказал Дейв Белл.
Он был совершенно спокоен, держался с достоинством, был со всеми подчеркнуто вежлив, и Пенстивен не уставал восхищаться его столь искусной игрой.
Барбара, миссис Стилл, шериф и один из его подручных отправились с обыском в комнату Белла. Сам Белл остался в комнате у Пенстивена, в то время, как тот, оставаясь в наручниках, натягивал на себя одежду.
— Поверь, мне очень жаль тебя, Чужак, — сказал Бедд. — Произошла какая-то ошибка. Не думаю, что ты отважился бы на такое… на такое низкое, подлое дельце! В этом я уверен. Но и себя мне тоже жаль. Я имею в виду то, как Барбара Стилл отвергла меня и ещё обвинила во всех смертных грехах. Раньше она была весьма обходительна.
Пенстивен промолчал. Это был наглядный урок непревзойденного лицемерия. К тому времени он был уже одет.
Один из подручных шерифа держал в руках его бумажник. Двое другие взяли по пистолету и по одной кобуре, которые он обычно носил под курткой.
— Нормальному человеку, если, конечно, он не отъявленный убийца, никогда даже в голову не придет вот так вооружиться! — сказал человек, которого все называли «Джо». — Так что поделом ему. Теперь его засадят за решетку, и надеюсь, что он там и сдохнет. И я говорю тебе это в лицо, ты, скотина!
